Его волчица. Я тебя приручу (СИ) - Невинная Яна

– Баня? – восклицает Диана. – Я с удовольствием схожу в баню, а то надоело в тазиках полоскаться.

– Приходи туда где-то к десяти, – говорю совершенно без задней мысли, но по вспыхнувшим в глазах Дианы огонькам понимаю, что она восприняла фразу по-своему, как приглашение. Твою мать! Что она себе нафантазировала?

Я-то думал только о Вере, о том, как ей хочется смыть с себя все следы обращения в волчицу. Всеми мыслями я уже с ней, в бане, помогаю избавиться от волчьего запаха, намыливаю ее хрупкое тело, поливаю его водой, слизываю капли с нежного живота… Кхм, размечтался прямо у всех на глазах. Хорошо, что стол скрывает напрягшийся бугор в штанах.

– Ой нет, – ворчит Михал, – это без меня, мне и в речке неплохо купаться.

– Но там же вода жутко холодная! – передергивает плечами Диана. – Я лучше погреюсь вместе с Демьяном. Попаришь меня веничком? – игриво улыбается она, подмигивая.

Вот как ей объяснить, что она не по адресу? Портить отношения в таком маленьком коллективе будет неправильным, но вежливость не спасет от ее дальнейших поползновений.

– Не думаю, что стоит надолго занимать баню вдвоем. Всем хочется помыться.

– Да ладно, ерунда. Пойду собираться.

Упорхнув, Диана забирает с собой пару подружек, которые тоже находились в кухне, но не принимали участия в беседе. Мы с Михалом остаемся одни, и он смотрит на меня прищурившись, так и стараясь не рассмеяться.

– Что?

– Да эти бабы… Кругом война, люди умирают, а она попариться хочет! Чтобы ты ее отпарил как следует. Война войной, а секс по расписанию.

– Не смешно.

– Думаешь? А по мне, так очень даже смешно. Бабам нравятся такие хмурые парни, как ты. Мне, что ли, с Касей попробовать метод кнута? А то мой пряник ее не устраивает.

– Что у вас с Касей? – спрашиваю без особого интереса.

Михал весьма неохотно отвечает:

– Да она странная какая-то, ни слова о клинике, об экспериментах, как я ни пытался хоть что-то выяснить.

– Это плохо. Но хоть помогает с переливанием. Кстати, сколько у нас еще запасов крови? Вера еще слишком слаба, чтобы у нее выкачивать.

– А что с ней? Оборотни быстро восстанавливаются, – Михал пожимает плечами. Неужели он не понимает?

– Но она особенный оборотень, новообращенный, – говорю с нажимом.  

– Хочешь поберечь свое сокровище?

Игнорирую его ухмылку:

– Она согласилась помогать добровольно, поэтому не хочу ее принуждать.

– Как ты убедил ее?

– Никак. Сама предложила.

– Она у тебя очень сердобольная. Единственная проблема в том, что это всё временное решение. Нужно что-то делать. Мы не можем вечно тут отсиживаться.

– Я думаю над этим постоянно. У меня есть пара мыслей, но пока не готов их озвучить. Без обид.

– Да какие обиды? Ты босс, ты и решай. Но сам понимаешь, что мы живем на бомбе с часовым механизмом, окруженные врагами.

– Это ты верно сказал – мы живем. И на этой ноте я тебя покидаю. Надо действительно затопить баню и направить людей в разведку и в город.

– А что с волчицей?

По-прежнему коробит это слово, мысленно морщусь, но не поправляю Михала – мне и так хватает его подколок по поводу моей связи с Верой и особенного к ней отношения.

– Она связана и спокойно отдыхает. В баню поведу ее сам, и вообще она целиком под моей ответственностью, – говорю как можно тверже, чтобы у друга даже не возникло желания противоречить.

– Что ты так переживаешь? Никто не претендует на твою блондиночку. Необязательно так трястись над ней.

– Я не трясусь.

– Мне виднее, – многозначительно улыбается Михал и прикрывает глаза, как бы намекая, что разговор окончен и я могу убираться восвояси.

Физическая активность немного успокаивает нервы, а утренний холод бодрит. Тороплюсь, чтобы успеть раньше десяти. В мои планы совершенно не входит визит прилипчивой Дианы прямо ко мне в парилку.

Точнее, к нам с Верой. Если моя маленькая упрямица думает, что оставлю ее в одиночестве, она сильно ошибается. Ей придется терпеть мое присутствие, какие бы чувства она ко мне ни испытывала.

Когда витой парок вырывается из трубы бревенчатого строения бани, поднимаюсь наверх, сообщая всем, чтобы они торопились воспользоваться долгожданной возможностью. К входу бани устремляются парочки и группы людей. Хочу пропустить всех вперед, чтобы нас с Верой никто не торопил. Пойдем мыться последними.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Демья-а-а-н, – ноющим голосом окликает меня Диана с банными принадлежностями в руках. – Уже одиннадцать. Я всё жду и жду, а ты не идешь.

С тяжелым вздохом подхожу к девушке, подбирая слова, которые снизят градус накала между нами, но единственное, чего хочу, так это от нее избавиться, поэтому выходит излишне грубо:

– Давай в другой раз?

– Ах, ну да, конечно, вижу, куда ты направляешься! Поскорее к своему ангелочку в волчьей шкуре. Это мерзко.

– Что именно мерзко? – зло прищуриваюсь, взбешенный ее издевательским тоном.

– Мерзко то, как ты выделяешь ее среди других. Провел с ней всю ночь и снова к ней несешься. Кто она вообще такая?

– А ты надеялась, что тебя буду выделять? Извини, ты не в моем вкусе.

«Да, девочка, я тоже умею делать больно».

– Да пошел ты! – взрываясь, огрызается она и, пыхтя от злости, уносится со скоростью ветра. Я с облегчением вздыхаю, радуясь избавлению от приставучей девки. Но что-то мне подсказывает, что она так просто не отступится, а я заимел врага. Нет ничего страшнее гнева обиженной женщины.

Глава 30. Вера. Неожиданный враг

Долгое время я не могла уснуть, находясь в жутко неудобной позе, и даже не представляла, что смогу хотя бы более-менее комфортно улечься на узкой кровати. Мне оставалось только размышлять.

В конце концов нервы истощились до предела. Я устала думать о своей несчастной судьбе и провалилась в короткий тяжелый сон, полный неясных кошмаров и странных видений. Волчица меня не беспокоила, я недоумевала, куда она подевалась, но подозревала, что это затишье перед бурей.

Она уже показала свой злобный мстительный характер во всей красе и не преминет еще раз воспользоваться моей слабостью и поработить мое тело. Но пока она дала мне передышку.

Очнулась я как от толчка. В комнате никого нет, я по-прежнему лежу связанная по рукам и ногам, как древняя мумия, мышцы затекли, горло пересохло и мучает жажда.

Но нет сил, даже чтобы позвать кого-то и попросить дать мне воды. Вообще никаких сил, нахожусь в каком-то сомнамбулическом состоянии. Глаза сухие и воспаленные, перед ними всё расплывается. Такое ощущение, что я больна.

И когда в комнату осторожно входит Демьян, я отворачиваю лицо к стене, потому что дошла до такого предела, что мне хочется только умереть и чтобы меня никто не трогал. Но у него, конечно же, на уме свои планы и он не спрашивает меня, чего я хочу.

Молча начинает развязывать веревки, от его прикосновений я испытываю легкую боль, кожа как будто ободрана наждаком, никогда раньше не испытывала ничего подобного. Новая сверхчувствительность причиняет немыслимые страдания.

– Уйди…

Слабый тихий стон – вот и всё, на что я способна.

– Вера, что с тобой? –  обеспокоенно спрашивает Демьян, прикладывая тыльную сторону ладони мне ко лбу, а потом резко отдергивает ее. –  Да ты вся горишь! Сейчас принесу градусник, измерим температуру.

– Оборотни не болеют, – шепчу я с едким смешком, и мой сарказм меня саму коробит. – Можешь не беспокоиться и изображать из себя доброго доктора.

– Тогда что с тобой?

– Назовем это нервным перенапряжением.

– Вера, – вздыхает Демьян, – ты же понимаешь, что это временно? Я не буду постоянно связывать тебя. Просто сейчас нет никакой гарантии, что ты не обратишься и не нанесешь бред сама себе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Временно, –  горько усмехаюсь я, но не хочу развивать эту тему – бесполезно обсуждать с Демьяном то, что он со мной сотворил. Он явно не испытывает никаких угрызений совести, и извинения я не дождусь.