Радости и горести знаменитой Молль Флендерс (пер.П. Канчаловский) - Даниэль Дефо

Теперь главная для меня опасность заключалась въ томъ, что я стала извѣстностью въ своемъ дѣлѣ; многіе мои товарищи по ремеслу ненавидѣли меня скорѣй изъ зависти, чѣмъ по какому нибудь другому поводу; они негодовали на меня за то, что я избѣгала опасности въ то самое время, когда ихъ отводили въ Ньюгетъ. Они-то и дали мнѣ имя Молль Флендерсъ, не имѣвшее ничего общаго съ моимъ настоящимъ именемъ; впрочемъ, одинъ разъ въ своей жизни, я, какъ уже говорила объ этомъ, называлась Молль Флендэрсъ, и именно въ то время, когда я жила въ Минтѣ. Но этого не могъ знать никто изъ этихъ негодяевъ, и потому я рѣшительно не понимаю, почему и при какихъ обстоятельствахъ они дали мнѣ такое имя.

Скоро до меня дошли слухи, что нѣкоторые изъ заключенныхъ въ Ньюгетѣ поклялись донести на меня, и такъ какъ я знала, что между ними двое или трое были на это весьма способны, то я сильно встревожилась и долго не выходила изъ дому. Но моя гувернантка, раздѣляя со мной мои успѣхи и играя всегда навѣрняка, придумала новый способъ дать мнѣ возможность спокойно выходить на улицу: она одѣла меня мужчиной и заставила такимъ образомъ начать новую профессію.

Я была высокаго роста, хорошо сложена, но имѣла слишкомъ гладкое для мужчины лицо; однако же это не особенно мѣшало, потому что днемъ я выходила очень рѣдко. Но я не скоро привыкла къ своему новому платью; въ немъ я не чувствовала себя такой ловкой и подвижной, я дѣлала все неувѣренно и потому мнѣ было не такъ легко, какъ прежде, избѣгать опасности; въ виду этого я рѣшила оставить этотъ костюмъ, тѣмъ болѣе, что слѣдующій случай вполнѣ оправдалъ мое рѣшеніе.

Моя гувернантка, переодѣвъ меня мужчиной, въ то жо время познакомила съ однимъ молодымъ человѣкомъ, весьма опытнымъ въ своемъ дѣлѣ; въ теченіи первыхъ трехъ недѣль мы работали съ нимъ вмѣстѣ. Главнымъ нашимъ занятіемъ было сторожить прилавки магазиновъ и таскать какой попадется товаръ, оставленный тамъ по небрежности; работая такимъ образомъ, мы, говоря нашимъ языкомъ, сдѣлали много хорошихъ дѣлъ. Мы были всегда вмѣстѣ и потому стали очень дружны, хотя онъ никогда не узналъ, что я женщина, не смотря на то, что наше занятіе заставляло меня иногда ночевать съ нимъ въ одной комнатѣ.

Но его злосчастная судьба скоро положила конецъ нашей совмѣстной жизни. На одной улицѣ была лавка, позади которой находился складъ, выходившій на другую улицу; такимъ образомъ, этотъ домъ образовалъ уголъ. Черезъ окно склада мы замѣтили на прилавкѣ или на выставкѣ, бывшей прямо передъ нами, пять штукъ шелковой матеріи; было почти темно, но прикащики, занятые уборкой, вѣроятно не успѣли или позабыли закрыть окно.

Мой молодой товарищъ такъ обрадовался этому, что не могъ сдержать себя; онъ говорилъ мнѣ: «клянусь, что все это будетъ мое, даже въ томъ случаѣ, если бы потребовалось взломать домъ». Я хотя и отговаривала его, но видѣла, что слова мои были напрасны; и такъ, онъ быстро бросился къ окну, ловко вынулъ одно стекло, взялъ четыре штуки шелковой матеріи и съ ними вернулся ко мнѣ. Но за нимъ немедленно погналась страшная толпа; мы стояли другъ противъ друга, у меня въ рукахъ ничего не было, я тотчасъ шепнула ему:

— Ты погибъ!

Онъ бросился бѣжать съ быстротой молніи, я тоже; но его преслѣдовали настойчивѣе, чѣмъ меня, потому что у него былъ товаръ; онъ выпустилъ изъ рукъ двѣ штуки; это на мгновеніе остановило толпу, однако же она увеличивалась и насъ преслѣдовали обоихъ; скоро его схватили съ двумя другими штуками шелку и тогда толпа раздѣлилась, — часть повела его, а другая погналась за мной. Я бѣжала изо всѣхъ силъ и, наконецъ, достигла дома моей гувернантки. Меня горячо преслѣдовали нѣсколько человѣкъ, которые, имѣя острое зрѣніе, увидѣли, куда я скрылась, и осадили домъ; они не сразу стали стучать въ дверь, что дало мнѣ время сбросить мужской костюмъ и одѣться въ свое платье; между тѣмъ моя гувернантка, бывшая всегда наготовѣ, заперла дверь и закричала, что сюда не вбѣгалъ никакой мужчина. Но толпа утверждала, что всѣ видѣли, какъ въ этотъ домъ вбѣжалъ молодой человѣкъ, а потому она требовала отпереть, угрожая въ противномъ случаѣ выломать дверь.

Моя гувернантка, нисколько не смущаясь, спокойно отвѣчала, что они могутъ свободно войти и обыскать ея домъ, если пожелаютъ привести съ собой констэбля, который выберетъ нѣсколькихъ человѣкъ для осмотра, понимая, что было бы безразсудно впускать въ домъ всю толпу; толпа согласилась, тотчасъ послала за констэблемъ и, когда тотъ явился, хозяйка безпрекословно отворила дверь; констэбль остался охранять входъ, отправя нѣсколькихъ человѣкъ осмотрѣть домъ; моя гувернантка ходила съ ними по комнатамъ и, когда они подошли къ моей двери, она окликнула меня и громко сказала:

— Кузина, прошу васъ, отворите дверь; этимъ господамъ нужно осмотрѣть вашу комнату.

Вся моя обстановка имѣла скромный и благопристойный видъ; поэтому они обошлись со мной такъ вѣжливо, какъ я не ожидала, впрочемъ, не прежде, чѣмъ сдѣлали самый тщательный обыскъ, причемъ они осмотрѣли все на кровати, подъ кроватью, словомъ, вездѣ, гдѣ можно было что нибудь спрятать; окончивъ обыскъ и не найдя ничего, они извинились и спустились внизъ по дѣстеицѣ.

Осмотрѣвъ такимъ образомъ весь домъ отъ чердака до погреба и отъ погреба до чердака и не найдя никого, они успокоили толпу, но взяли съ собой мою гувернантку и повели ее къ судьѣ, гдѣ двое свидѣтелей божились, что они видѣли, какъ преслѣдуемый ими воръ вбѣжалъ въ ея домъ. Тогда моя гувернантка возвысила голосъ и стала шумѣть, говоря, что опозорили ея домъ, а съ ней поступили, какъ съ какой-то негодяйкой; можетъ быть къ ней и входилъ какой нибудь человѣкъ, который, безъ ея вѣдома, тотчасъ же благополучно вышелъ, но она готова присягнуть въ томъ, что ни одинъ знакомый ей мужчина не переступалъ ея порога въ этотъ день; могло легко случиться, что въ то время, когда она была на верху, какой нибудь человѣкъ, найдя дверь открытой, въ страхѣ вбѣжалъ въ домъ, желая найти въ немъ убѣжище отъ преслѣдователей, и если это дѣйствительно такъ случилось, то онъ могъ свободно уйти черезъ другой выходъ, потому что въ домѣ есть еще дверь, которая выходитъ въ переулокъ.

Все это было вполнѣ правдоподобно, и судья только заставилъ ее дать присягу въ томъ, что она не впускала къ себѣ никого съ цѣлью помочь ему скрыться отъ правосудія; она охотно дала эту присягу и затѣмъ ее отпустили на свободу.

Легко представить, въ какомъ страхѣ я жила все это время; съ тѣхъ поръ моя гувернантка ничѣмъ не могла убѣдить меня переодѣться мужчиной: вѣдь это значило бы, говорила я ей, самой выдать себя.

Благодаря этому несчастному случаю, дѣла моего товарища оказались чрезвычайно плохи; его привели къ судьѣ, который отправилъ несчастнаго въ Ньюгетъ; поймавшіе его люди стали преслѣдовать его судомъ; они приняли участіе въ слѣдствіи и обязались явиться въ засѣданіе суда, чтобы поддержать противъ него обвиненіе.

Однако онъ получилъ отсрочку, въ виду его обѣщанія открыть своихъ соучастниковъ и главнымъ образомъ человѣка, съ которымъ совершилъ послѣднюю кражу; онъ сообщилъ мое имя, Габріель Спенсеръ, подъ которымъ я дѣйствовала съ нимъ, и сдѣлалъ все, что могъ, чтобы разыскать Габріеля Спенсера; онъ описалъ мою наружность, указалъ, гдѣ я жила, словомъ сообщилъ всѣ извѣстныя ему подробности; но онъ поневолѣ скрылъ главное, а именно мой полъ, что и было моимъ спасеніемъ въ данномъ случаѣ. По его указаніямъ потревожили двѣ или три семьи, но никто и ничего не зналъ обо мнѣ; говорили только, что у него былъ товарищъ и что его видѣли съ нимъ. Что касается моей гувернантки, то хотя она и была посредницей при нашемъ съ нимъ знакомствѣ, но оно состоялось черезъ вторыя руки, такъ что онъ тоже ничего не зналъ о ней.

Такимъ образомъ дѣло приняло для него плохой оборотъ, такъ какъ онъ не могъ исполнить своего обѣщанія; присяжные рѣшили, что онъ издѣвается надъ правосудіемъ, и лавочникъ съ большей жестокостью началъ противъ него свои преслѣдованія.

Все это время я была въ ужасной тревогѣ и, наконецъ, во избѣжаніе всякой опасности я послала горничную взять мѣсто въ почтовой каретѣ и отправилась въ Донстебль къ моимъ бывшимъ друзьямъ, хозяевамъ гостинницы, въ которой когда-то я такъ хорошо прожила нѣсколько времени съ моимъ Ланкаширскимъ мужемъ. Здѣсь я разсказала имъ выдуманную басню, что я ожидаю своего мужа изъ Ирландіи и послала ему письмо, въ которомъ пишу, что хочу встрѣтить его въ Донстеблѣ, въ ихъ гостинницѣ; онъ навѣрное прибудетъ сюда черезъ нѣсколько дней, если его корабль встрѣтитъ попутный вѣтеръ.