Ловушка для дурака - Марина Серова

неиспытанное чудо? Как по заказу, пиликнуло сообщение, пришла картинка. «Гипноэ», – прочитал Максим, – ну и что это такое?»

На заданный вопрос алхимик ответил, что средство сверхэффективное, антидепрессант с седативным действием, правда, есть сомнения относительно целесообразности применения лицам старше пятидесяти лет, вследствие побочки (нарушение памяти, риски падения, скачки различного рода – артериального давления, сахара в крови, настроения, привыкание и т. п.).

– Заснешь как убитый, – пообещал пособник эскулапа, и Максим немедленно согласился:

– Давай два, чтоб потом не бегать.

Ладно, положим, нет денег. Но два основных актива есть – он сам и соответствующие препараты. При таких раскладах почему бы не начать все сначала? Ему не привыкать. Однако необкатанность препарата несколько смущает.

Все-таки надо выяснить, как он вообще действует, да и действует ли вообще.

Глава 26

С утреца мои хозяева были ожидаемо помяты и немногословны. Все-таки славно покутили вчера, несмотря на наличие вкуса и чувства меры. Чисто теоретически я понимаю их состояние, когда утро такое славное и свежее, так умыты и зелены деревья за окном, так ласково голубеет безоблачное небо, так радостно поют разные птички, такие морды симпатичные у встречных котов… ну, в целом, когда все кругом такое радостное, а ты диссонируешь. Естественно возникает желание зарыться куда-нибудь в постель поглубже, подальше от света и преодолевать свое похмелье в строгости и подвижничестве.

Поэтому я поспешила закруглять мой визит. Не стоит цветущим видом людей раздражать. Тем более что была у меня одна мыслишка, блестящая такая, крошечная…

Еще вчера я приметила на той же Маломосковской симпатичную конторку, типичную для столицы: полуподвал с вывеской «Скупка». Почему бы не обратиться к «подножным» экспертам, которые, по моему опыту, и знают больше заведений Министерства юстиции, и работают быстрее, и берут недорого. Да уж, официалам с ними не сравниться.

Гном, обитающий в этом логове, оказался вполне приветливым, симпатичным парнем, с ног до головы покрытым татуировками вполне невинного содержания, – ну, там, розы, фуры, мотоциклы.

Бережно приняв от меня находку, парень повертел ее в толстенных, но исключительно ловких пальцах, рассмотрел под мощным микроскопом, чуть не на зуб попробовал, а потом прямо спросил:

– Сколько хотите?

– Не знаю, – не менее прямо ответила я, – ведь я лично и не в курсе, что это.

– Слушайте, – продолжал он, любуясь на блестяшку в увеличительное стекло, – а откуда это у вас? Если не секрет, конечно.

– Нашли при ремонте, – ни капли не соврала я, – а что?

– Да есть у меня версия одна. Сейчас, погодите секунду, – он нырнул под прилавок, чем-то попиликал, пошуршал, и, вернувшись, выложил на смотровую подушечку удивительной красоты сережки.

Они сияли и переливались, как будто внутри горел холодный огонь, прозрачный, отстраненный, таинственный. Зрелище было такое, как если бы посреди прилавка в этом полуподвале открылись два портала в иной мир – чистый-пречистый, вечный, светлый без света, удивительно манящий. И входов было в него два, правда, такие малюсенькие, меньше того самого пресловутого игольного ушка, в которое не протащить верблюда.

Оценщик вернул меня с небес на землю:

– Это, извольте полюбоваться, классическая пара – сережки-«малина». Золото пятьдесят шестой пробы по реактиву, скорее всего – конец девятнадцатого века. И вот тут, на одной – смотрите сами, – как раз не хватает камня.

– Так.

– Видите?

Я посмотрела и пожала плечами.

– Ну неважно. Ваша капелька идеально входит в гнездо от потеряшки.

– Ошибка исключена?

– Абсолютно. Это, видите ли, старая европейская огранка… ну, как объяснить. Меньшая площадка, более высокая коронка, более глубокий павильон… Но главное, и как раз это, я полагаю, вы поймете – это игра света. Смотрите.

Он направил на сережку луч лазерной указки – и, совершенно очевидно, открылся портал в другой мир.

– Да-а-а-а, – только и смогла сказать я, зачарованно глядя на это чудо.

– Во-о-от, – протянул эксперт с удовлетворением, – на что похоже?

– На огонь.

– Верно! Это и есть внутренний огонь старой огранки, камень по-иному на свет реагирует. Современные, они блестят больше, а вот внутренний огонь пропал.

Он поиграл светом, вызывая все новые и новые эффекты, игру ослепительного света и всепоглощающей тьмы… и сам все испортил, задав вопрос:

– Так сколько хотите?

– Даже не знаю, – честно ответила я, – берите даром, в конце концов, вам же для дела, а мне ни к чему.

Парень с недоверием глянул на меня – не больная ли?

– Тут тысяч на четыреста, – честно предупредил он.

– Наверное, я не в курсе.

– Слушайте, да вы прямо святая, – заявил парень, бережно убирая свое приобретение, – я всегда подозревал, что камни – они такие, сами по себе живут и друг дружку притягивают. Вот когда эти сережки-то принесли, я почему-то сразу понял, что и камень найдется, и ждал.

– Долго ждали?

Эксперт поскреб бороду:

– Да побольше месяца будет… подавай бог памяти. Ну да, где-то месяц с хвостом он их и принес.

– Может, это продавец, который квартиру мне и продал, – «задумалась» я, – такой рыжий, черноглазый, картавый?

– Нет, нет, – покачал тот головой, – не он. Он такой, с бритой головой, в щетине, зенки вроде светлые. И на правой руке, от сих до сих, – парень указал на запястье, провел до локтя, – татуза: «После нас – тишина».

– В самом деле? – переспросила я, подавляя желание крикнуть «Ю-ху!» и начать разбрасывать цветы из шляпы.

Парень ухмыльнулся:

– Еще бы. Он у меня пластырей еще для маскировки купил, все, какие были. У меня же тут еще тату-салон, так что милости прошу, если что набить надумаете.

Я от всей души поблагодарила радушного гнома и поспешила на выход.

Сев в машину, отъехала подальше от людей, в Сокольники, свернула на один из поперечных просеков. Я следовала вдоль пустынной дороги в достаточно густом парке и, не стесняясь, на радостях хохотала и распевала песни.

Хотя по здравом рассуждении особо радоваться было нечему, ведь по итогам можно было полагать самое плохое – Алла Сергеевна Коржова мертва, причем не в переносном смысле, и к ее убийству руку приложил ее сожитель – Сергей Рубцов, он же Максим Максимович Маевка.

Я припарковалась на обочине, отошла чуть вглубь лесопарка и оказалась на берегу удивительно красивого пруда. После взрыва эмоций так было приятно очутиться тут, в спокойствии и тишине. Где-то далеко остались убийства-коварства-суета, а тут полное умиротворение. Казалось бы, не раз сиживала на берегу Волги, глядя на бескрайние просторы и прочее, но этот маленький пруд в сердце огромного города выглядел – точь-в-точь как те сережки – порталом в другой мир. Умиротворения, спокойствия, покоя – и полного мрака. Бр-р-р-р… правильно Янка про