Ловушка для дурака - Марина Серова

class="p1">Не фанат я горилок, но что-то мне подсказывает, что без глотка никак.

– Не отказывайся, – заметила баба Соня, до того хранившая молчание, – обидишь. Сама ставила, сама гнала, сама очищала. Слеза.

Ну вот, как чувствовала.

– Только чуть-чуть, – сразу оговорила я, – а руки можно помыть?

– Валяй, – разрешил Юрий, – только не шугайся, там кой-чего пока нет.

И проводил меня в ванну, в которой, как выяснилось, отсутствовала она сама. Новехонькая раковина уже красовалась, а на месте чаши – что не могло не порадовать – все еще ничего не было, только вскрытая, кое-где сбитая плитка да ржавая труба, торчащая из пола. «Фартук», изначально выложенный из кирпича, тоже был на полпути к полной аннигиляции.

– Что, совсем убитая ванна была?

– Не то слово. Кроликов, что ли, резали, или кур рубили – вся покоцанная. Пока не до нее, денег много надо. Да и менять на поддон будем. Занимайся, – и Юрий ушел нарезать закусочку.

Прикрыв дверь, я открыла воду для звукового фона. Ну, в целом, ремонт как ремонт, плитка как плитка, труба как труба. Ржавая… аж трещины пошли. Так, а это что у нас? Я опустилась на колени и подсветила фонариком с телефона.

На старом бетоне проступало некое пятно, которое более мирно настроенный человек признал бы просто следом от ржавой воды. Но что-то мне подсказывает, что это не совсем ржавая вода, скорее, натекло что-то из несуществующей ныне ванны, в которой «резали кроликов». Пусть будут кролики, если хозяевам так спокойнее.

Я поворошила слой пыли и битого бетона – и зашипела от боли, что-то острое впилось в палец. Присмотревшись, я увидела, что в пальце, почти что под ногтем у меня сияет крошечный камушек правильной формы. Охотница за брильянтами из меня так себе, но в любом случае мне кажется, что блестящий камушек на месте старой ванны неподалеку от бурого пятна, натекшего из слива… хо-хо. Это уже что-то!

Бережно завернув находку в бумажку, я наконец вымыла руки, выключила воду и пошла дегустировать «слезу».

– Татьяна, ты поросенок! – заявила Янка, когда я вернулась от Паламарчуков. – От тебя несет горилкой и салом, что за дела.

– Спокойствие, только спокойствие, – призвала я ее к порядку, – я полностью готова соответствовать.

Это была чистая правда, поскольку, отведав «слезы», немедленно покаялась: мол, не по моим силам, и это, к чести хозяев, было принято с пониманием.

Мы отправились кутить – ну и покутили, как полагается приличным людям с хорошим вкусом и доходами.

Глава 25

Он, должно быть, просто вырубился, иначе как объяснить, что, когда зазвонил телефон, он обнаружил сам себя сползшим с кресла, уткнувшись головой в пол.

– Максимыч, слушай, – поприветствовал знакомый медик, – тут по твоему заказу… ревизия намечается. Так что в ближайшее время, извини, ничем не смогу помочь.

Он немедленно изобразил возмущение:

– А спать мне как?

– Ну я не знаю. Пойди к лечащему, пусть рецепт выпишет, получишь что-то на замену. А так я тебе что предложу? Есть разве из незарегистрированного, но за действие тебе не поручусь, не знаю.

– Картинку пришлешь?

– Пришлю, только сам понимаешь…

– Само собой, само собой, – нетерпеливо заверил Максим, – давай скорее, времени нет.

Он снова чувствовал себя вполне посвежевшим, хладнокровным, с чистой головой, готовым к дальнейшим свершениям. Правда, анализ всех доступных на сегодня счетов показал картину поистине катастрофическую. Денег, можно сказать, что нет.

«Вечно эта Катька, – подумал Максим отвлеченно, как о посторонних, – вот что бы не согласиться сразу, когда были деньги. Отговорки, проволочки…»

Беда в том, что он ее любит, на самом деле, и даже – как ни смешно это звучит, – полюбил с первого же взгляда, и случилось это давно. И это непонятное, недостойное мыслящего человека чувство пронес не только через мирные времена, но и вполне реальную войну, на которую отправился добровольно и которую бы не покинул, если бы не ранение. Лучше сразу, без греха, под минами, под чужим, низким небом, где все созвездия расположены не по-нашему, чем постепенно чахнуть от осознания того, что близок локоть по имени «Катя», да не укусишь. Такой у него был характер: все, что он желал, должен был получить. Даже если потом эта ценность окажется ненужной.

«Катя! Катя, солнышко мое, все в тебе хорошо, мозгов бы тебе еще! Какого лешего тебе надо? Чего ты ждешь? А то ты не знаешь, что я единственный, кому ты нужна на этом свете, что кроме тебя никого не люблю?» – на этом пассаже остатки совести все-таки заставили застесняться, но он с ними быстро договорился:

«А бабы, что бабы. Я ж разве виноват, что нет возможности по-другому на жизнь заработать? Ну уродился я таким, все мне сразу подавай. Так они и не против. И каждая по себе должна знать: если женщина хочет чего, то ей тоже вынь да положь… что хотят, то и получают, меня то есть… Все, к черту!»

Накрепко запретив себе думать в эту сторону, он принялся подводить неутешительный баланс. Все предприятия, в которые он вкладывал «заработок», которые так тщательно выбирал, лопнули, и все деньги утекли в чьи-то бездонные карманы. От всего великолепия, накопленного по итогам «операций» с чужими квартирами, жизнями, счетами, осталось не более двухсот тысяч в рублях.

Ну, конечно, в серьезное дело с этим не вложиться. И времени маловато, сам ведь назначил тридцать дней, надо отвечать за свои слова.

Вывод напрашивался сам собой, даже два: довести до логического конца дело с Маргаритой (что, как уже становится абсолютно ясно, небезопасно для здоровья, физического и психического) или срочно искать другие варианты.

А где их искать? Отправляться, положившись на удачу, обратно в Москву или иной культурный центр… сомнительная идея, особенно с учетом стесненных финансов и, как ни крути, все более усиливающимся контролем за всем. С имеющимися паспортами не так-то просто будет там функционировать, тем более с момента добычи каждого прошло немало времени, не исключено, что Рубцов и Корниенко все-таки хватились пропажи. Хотя по их внешнему виду и привычкам выпивать со случайными попутчиками трудно предположить, что они внимательно относятся к документам.

В любом случае, даже если провернуть дорожный вариант добычи документов, немедленно отправиться искать удачи будет затруднительно. В полевых условиях перебить фото, да еще и не привлекая ненужного внимания, в целом непросто.

Плюс еще момент, связанный с препаратами, а именно: внеочередная ревизия в медучреждении. Умеют эти проверяющие выбрать удобный момент. Именно тогда, когда химия вся вышла, а другой на замену нет.

Собирается этот алхимик уже присылать свое