Любовные чары - Гай Орловский

– Это хорошо, – сказал я. – Исламисты начнут хохотать, тут мы их и побьем.

– А может, подождать, – сказал он, – пока они со смеху поумирают?.. Так воевать не хочется…

– А кому в Европе хочется? – спросил я. – Карлы мартеллы давно повывелись среди политиков, а в армиях давно нет равных его воинам.

– То-то и оно, – ответил он тоскливо. – Я бакалавр философии, какой из меня воин?.. К тому же я толерантен и мультикультурен даже не знаю как…

Солдат, сидящий напротив, сказал зло:

– Фредди, заткнись. А то я тебе вставлю твою мультикультурность… Эй, парень, а ты что за чудо?.. Почему без оружия и где твой броник?.. Кто-то из особо засекреченных?.. Что-то о тебе нигде ни слова.

– Я мирное существо, – пробормотал я. – Всегда все стараюсь решить миром и по-доброму.

Он ухмыльнулся.

– А если не удается?

– Вздыхаю и ухожу, – ответил я. – С печалью на лице.

Он хохотнул.

– Оставив после себя гору трупов?.. Есть у нас тут один, над убитыми даже читает несколько слов из Библии.

– Прямо из книги? – спросил я.

Он ухмыльнулся шире.

– Из памяти. Иногда такое несет… Но не проверишь, никто из нас Библию не читал.

– Да, – согласился я, – сейчас больше читают Коран. На обеих сторонах баррикады.

– Это да, – согласился он. – Даже я знаю несколько сур. Вообще-то правильные там вещи… Жаль только, что правильную веру первыми ухватили наши противники.

– Теперь только воевать, – тоскливо сказал бакалавр.

– Будем доказывать, что наша вера правильнее?

– Да. Хотя я атеист…

Нас прижало к стенке, послышался мощный скрип тормозов. Многотонную машину чуть занесло, но остановилась, как я увидел, прямо перед массивным зданием старой постройки тех времен, когда еще наивно строили на века.

Навстречу с автоматами на изготовку выскочили двое в бронекостюмах. Один из сидевших в кузове выпрыгнул и подал мне руку.

Я отказываться не стал, а когда оказался на земле, один из автоматчиков спросил отрывисто:

– Это вы… вас прислали?

– Вообще-то я сам прибыл, – сообщил я скромно.

– Я вас проведу, – сказал он.

– Да, – согласился я, – сперва поговорим. А потом слово за слово…

Он ухмыльнулся, я поднялся за ним на третий этаж, он стукнул в дверь, явно электроника здесь либо не установлена еще, либо повреждена.

С той стороны раздался свирепый рык:

– Заходи!

В комнате всего один человек, полковник, судя по знакам различия, повернулся ко мне, протянул руку.

– Деклан Коннер, командующий седьмым участком. Мне сообщили о вас. Давайте сразу введу в курс дела, время дорого. Спецназ все прибывает, но пока что разбираемся… Никто не хочет идти напролом, ищем слабые места противника.

– Какие-то нашли?

Он поморщился.

– Здание там практически захватили только-только. Как исламисты еще не разобрались, что и кого захватили, так и мы только начали изучать эту группировку…

Я сказал осторожно:

– Я слышал, что вроде бы заключен мир…

Он покачал головой.

– Не мир, а перемирие. Правда, устраивает обе стороны, так что перемирие может затянуться на годы, а это почти вечность. Перемирие установлено и соблюдается, но нужно учитывать, что вся армия ИГАРа – добровольцы! Там люди идеи, объединенные в отряды с похожей идеологией, но не желающие подчиняться общему руководству.

– Знакомо, – пробормотал я. – Да-да, слушаю внимательно.

– Один из таких отрядов, – продолжил он, – сделал неожиданный рейд и захватил три главных здания научно-исследовательского центра по биотехнологии на этой стороне линии разграничения.

– На нашей?

– Да, – подтвердил он угрюмо. – Никакой военной ценности они не представляют, просто это обидный укол, хотя, по данным разведки, руководство ИГАРа не одобряет самостоятельные действия и не будет вмешиваться, если наши войска выбьют слишком самостоятельных обратно.

– Так почему же…

Он вздохнул.

– Никто не хочет идти в наступление. Все так обрадовались перемирию, как будто это конец всем войнам на свете!.. Да и есть опасение, что, если начнем атаку на этих наглецов, им придут на помощь другие отряды, что вроде бы подчиняются общему руководству ИГАРа, но в данном случае могут не послушать и прийти на помочь единоверцам.

– А это риск возобновления войны?

Он кивнул.

– Риск разрастания простой схватки за три здания на весь город…

– Тогда наши не рискнут, – сказал я. – Блин, почему мы не мусульмане?

Он хитро прищурился.

– А вы сами ислам принять еще не восхотели?

– Восхотел, – признался я. – И даже возжелал. Ислам мне нравится. Но только при условии, что мусульмане примут христианство. И тогда мы с ними сразимся как борцы за истинную веру и быстро уничтожим ту старую дряхлую веру, что позорит светлое имя нашего мудрого пророка Исы!

Он ухмыльнулся.

– Правильно мыслите, юноша. Но раз уж так получилось, что мы христиане, то будем защищать христианство, хотя мы тут все атеисты.

– Где сосредоточены заложники? – спросил я. – Их согнали в одно место или же пока держат там, где застали?

– Согнали в большой актовый зал, – ответил он, – на первом этаже. Но туда не пробиться. Вход забаррикадирован, в холле тяжелое вооружение, на крыше снайперов больше, чем воробьев.

– А с заднего хода?

Он покачал головой.

– Его нет. Видимо, для усиления секретности конкуренты никогда не дремлют… Даже в соседний корпус можно попасть только по воздушному переходу на высоте двадцатого этажа. Там установлена аппаратура по всей длине трубы, ничего не пронесешь лишнего.

– Здорово, – сказал я озадаченно, – как же они выходят в конце рабочего дня через единственный выход, если в корпусе сорок этажей?

– Смертоубийство? – поинтересовался он невесело. – Нет, все группы заканчивают в разное время. Как и начинают. Но я не представляю пока, как будем прорываться…

– А будем?

Он пожал плечами.

– Я беру худший вариант. Вообще-то наши уже затеяли переговоры, там сразу заявили о выкупе… В общем, мы готовимся к штурму и ждем приказа.

– Там много женщин?

– Половина, – ответил он равнодушно. – Как и положено по закону. А что, намерены спасать женщин?

– Не уверен, – признался я, – потащат потом в суд за оскорбление и сексизм, а кому это надо?

Он наклонился к моему уху и шепнул едва слышно:

– Вообще-то, когда им припечет, сразу забывают о своих правах и кричат: спаси, ты же мужчина!.. Но потом, когда спасешь, берегись. У них никакой благодарности. Как в басне Крылова, где крестьянин и работник, только еще хуже…

Я сказал несчастным голосом:

– Знаю, тоже в этом мире живу.

– И тоже с резиновой?

Я кивнул.

– Да, так проще, чем… ну, понятно.

Он сказал уже более деловым тоном:

– Если у тебя такое задание, то выручай, особо не церемонясь, но когда посадишь в вертолет, следи за собой насчет сексизма! Эти особи лютуют. Они ж сейчас и в правительстве, так что сам понимаешь, какие законы принимают…

Я пробормотал:

– Потому мусульмане уже захватили половину Франции. Говорят, к Пуатье будет пробиваться вся армия НАТО?

– Да, – ответил он, – но во главе совсем не гений военного дела.

– А кто сейчас?

– Клаудия Касталлиони.

– Эта та, с вот такими?..

– Она, – ответил он угрюмо. – И с вот такой! Когда женщины пришли и в командование армиями, вот тут ислам и перешел в наступление… Вчера было сообщение: командовать бронетанковой армией вермахта назначена Элиза Гердель, у нее синдром Дауна, однако правозащитники во всем мире настояли, что дауны имеют право не только вступать в брак и заводить детей, но и занимать руководящие должности в правительстве и в армии…

Я подумал, но в голове каша и броуновское движение, ничего в голову не лезет, а из головы так и вовсе.

Хлопнула дверь, пошел вальяжный господин в дорогом костюме, галстук стоит дороже лимузина, с платочком в верхнем кармане, щеки на плечах, косо посмотрел в мою сторону.

– Что слышно, – спросил он у командующего седьмым участком, – насчет решения штаба?

Коннер вскочил, но не вытянулся, все-таки перед ним гражданский, пусть и очень высокого ранга, ответил почтительно:

– Пока совещаются. Ждем, господин Клаузер.

Я посмотрел на одного, на другого, сказал нерешительно:

– Наверное, мне лучше всего пойти и переговорить.

Коннер отшатнулся.

– Что? С кем?

– С захватившими здание, – пояснил я.

– О чем?

– Придумаю на ходу, – сообщил я. – Умные люди всегда найдут о чем пообщаться, верно?.. А мусульмане в последнее время начали делать прорывы в науке, школьники исламских школ постоянно побеждают в математических олимпиадах… Так что я с ними поговорю, а вы можете вволю потрындеть пока с господином Клаузером о мировой политике гуманизма…