Молчание Сабрины - Владимир Торин

Долго Сабрине, что это за бои такие, гадать не пришлось: громилы тут же завели о них речь.

Оказалось, что три раза в неделю Безносый Карл, упомянутый дядя Пиглета, проводил в подвале харчевни бои канавных сомов, и различные любопытствующие прибывали поглазеть на них даже из Тремпл-Толл.

«Что в этих рыбах может быть такого интересного?» – спросил бы кто-то, тут же выдав собственное невежество. Начать с того, что габенские канавные сомы – это не совсем рыбы: хоть они и обитают в воде, им ничего не стоит выбраться на землю, чтобы поймать неосторожную собаку, или ребенка, или решившего прикорнуть возле канавы пьяницу. Сомы эти – злобные прожорливые твари, которым только волю дай – схарчат тебя, а ты и не заметишь. Ну а Безносый Карл, хозяин «Мокрицы», для своих боев отбирал лишь самых больших и зловредных. Он морил их голодом, натирал им усы перцем и подрезал плавники, отчего сомы становились настоящими монстрами, которые знали лишь две вещи: разрывать и пожирать.

Оба громилы и даже мальчишка были большими поклонниками боев. У каждого из них даже имелся свой фаворит. За обсуждением, кто кого бы разорвал и сожрал, оставшаяся часть пути и прошла.

Вскоре лодка пристала к ветхому причалу. Мальчишка спрыгнул на мостки и умело привязал ее к торчащему из воды пню. Громилы достали из уключин весла, очистили их от налипших пиявок, а затем выбрались следом. Мешок, ящик и их (пока еще) владелец в зеленом пальто оказались на берегу.

Сабрина выглянула наружу, и открывшаяся картина вызвала у нее оторопь.

Задний двор «Мокрицы» был похож на свалку: у облезлых, покрытых мхом кирпичных стен громоздились груды башмаков и плесневелых чемоданов. В углу, неподалеку от черного входа в харчевню горел костер, на вертеле жарилась здоровенная жаба. Рядком у стен стояли огромные бочки, которые то и дело сотрясались – именно там были заперты сомы.

Из харчевни доносились хриплые, спитые голоса. Разнося по болотам нескладную мелодию, громыхал граммофон, и из открытой настежь двери на землю лился дрожащий рыжий свет. Весь задний двор был заставлен стеклянными банками, в которых сидели болотные светлячки – хозяин харчевни использовал их вместо фонарей. Такие банки стояли и на подоконниках самой «Мокрицы», слегка подсвечивая лица и фигуры завсегдатаев. Те были слишком заняты своими делами, чтобы обращать внимание на то, что происходит на заднем дворе. Ну, или же похищения были здесь чем-то обыденным, и никого ими не удивишь.

Бессознательного Гуффина, который сейчас напоминал потрепанное ветром поникшее огородное пугало, приспешники Безносого усадили на стул у костра. Мешок и ящик поставили рядом.

– Пиглет, приведи босса, – велел один из громил, и мальчишка, сорвавшись с места, опрометью ринулся ко входу в харчевню.

Сабрина ждала и прислушивалась. Громилы стояли поблизости и обсуждали, на какую долю от добытого в болотах могут рассчитывать.

«Если они узнают, что я живая, они начнут меня мучить, – испуганно подумала она. – Нужно прикинуться простой куклой! Нельзя шевелиться! Ни в коем случае нельзя шевелиться!»

До нее донесся взбудораженный голос мальчишки:

– …А потом я как огрел его дубинкой, дядя! А он рухнул прямо в лужу мордой! Ты бы видел! Хи-хи!

– Надеюсь, вы догадались его связать, – ответил, видимо, «дядя».

– Ну да, связали ему ручонки, чтобы не было, как с тем хмырем в прошлый раз.

– Говоришь, он был один? Вы убедились в этом?

Голоса приблизились. Разговор происходил уже прямо над головой Сабрины.

– Ну да. Только он и… кхррм… пиявка.

– Все сделали, как вы велели, босс, – добавил один из громил.

– Ну что ж, – сказал хозяин харчевни, – давайте-ка глянем, что нам принес этот вечер. Начнем с мешка…

Сабрина с ужасом ждала, что же будет.

Громилы развязали мешок и заглянули внутрь.

– Эй, гляньте-ка, босс!

Над мешком склонилось уродливое лицо. Сабрина поняла, почему этого человека называют Безносым: на месте носа у него сидел деревянный протез на проволочных дужках, закрепленных за ушами. Мистер Карл Боттом являл собой лучшую афишу для боев злобных сомов, которые проводились в «Мокрице», – именно один из этих сомов и подарил ему однажды его прозвище.

Сабрина продолжала прикидываться обычной деревяшкой, хотя не отвернуться, когда к самому твоему лицу вплотную приближается настолько обрюзгшая, нелицеприятная рожа, было довольно трудно.

– Кукла в мешке? – с разочарованием в голосе протянул хозяин харчевни. – Негусто… – он ткнул узловатым пальцем в ее волосы: – Прическа, как… как огонек свечи. – Он обернулся к своим громилам. – Не знал, что Свечники стали набирать в банду кукол.

– Думаешь, этот хмырь в пальто как-то связан с рыжими, дядя? – спросил племянник Безносого.

– Не исключено, Пиглет. Хотя никого из рыжих в Слякоти давненько не видали… В любом случае пора бы вскрыть ящик. Надеюсь, там нас ждет что-то посущественнее.

Послышался треск досок – один из громил взялся за ломик.

– Ну вот… – огорченно выдохнул трактирщик, когда крышка упала в сторону.

– Что это, босс? – удивленно спросил курносый.

Сабрина навострила уши. Сейчас тайна содержимого Гуффиновского ящика откроется! Жаль, Джейкоб ее уже не узнает…

– Ты не знаешь, что это, Гоббс? Ну ты и бестолочь!

– А я знаю, что это, дядя! – вставил Пиглет. – Только чего ж оно такое маленькое?!

– А мне почем знать? – проворчал Безносый. – Может, денег не хватило на большое…

«Ну давайте же! – отчаянно подумала Сабрина. – Скажите, что там!»

Но эти типы не спешили пускаться в разъяснения специально для нее. По раздраженному фырканью Безносого, она поняла лишь то, что хозяин «Мокрицы» явно ожидал увидеть внутри нечто другое. Содержимое ящика, очевидно, не представляло для него никакой ценности.

Трактирщик повернулся к шуту.

– Эй, плесните в него чем-нибудь, – велел он. – Пора потолковать и узнать, где чужак прячет самое ценное. Должно же у этого хмыря что-то быть! Нищие доходяги на воздушных шарах не летают! Обдайте его как следует из ведра с помоями!

В тот же миг Гуффин открыл глаза, и стало ясно, что он какое-то время назад уже пришел в себя и просто прикидывался, подслушивая разговоры Безносого и его прихвостней.

– Только попробуйте плеснуть! – воскликнул он. – Я сам на вас плесну, если вы понимаете, о чем я!

Громила с мешками под глазами уже начал было примеряться, чтобы опустошить дощатое ведро, полное