Ожерелье из разбитых сердец - Светлана Демидова

– Вы им заплатили?

– Разумеется.

– И сколько же стоит их молчание, если наши женщины в принципе не умеют молчать? – изумилась я.

– Они получили не деньги, а то, что им очень нужно, но может быть в любую минуту у них изъято, если они скажут хоть одно лишнее слово.

– Дальновидно... А можно узнать, что именно они получили?

– Ну, например, одна из них – микроволновку...

– То есть вы готовы были ее отнять, если вдруг что? – перебила ее я.

– Запросто, – усмехнулась она. – Продолжать?

– Не надо... Хотя вот Ненила... та старушка, которая не снимает вязаную серую кофту...

– А ей было достаточно двух пакетов корма для ее любимых кошек, – рассмеялась Надежда Валентиновна. – Кому что, милочка... Я хорошо изучила людей.

– А ваш приступ? Больница?

Надежда Валентиновна улыбнулась:

– Вот это было настоящим. Я действительно страдаю гипертонией, но не в той степени, в которой тебе продемонстрировали. Я просто поняла, что ты, Антонина, не такая, как все, а потому можешь стать хорошей моделью для... ну... ты понимаешь...

Я понимала и не понимала одновременно, а потому пролепетала:

– А тот... пенсионер с зелеными кошками на обоях... – Как там-то вы умудрились все переделать? Я же не сумасшедшая! Я же видела, что пришла в ту самую квартиру, где жил Феликс!

– Просто повезло. Книги Феликса экранизируют. Он и предложил один из эпизодов фильма, который уже в производстве, снимать в той квартире. Декораторы постарались на славу! Пенсионер – разумеется, артист, которому тоже было хорошо заплачено за то, что он поживет в этой обстановке месячишко. Больше и не понадобилось бы.

– Но запах! Как можно смоделировать запах запущенного жилища старого холостяка?

– А этот актер и есть старый запущенный холостяк, запахом которого моментально пропиталось жилище.

– А девчонка... у которой оказался мобильник Феликса...

– Разумеется, тоже актриса! И очень хорошая, между прочим! Если бы не договоренность, я бы назвала вам ее фамилию. Вот уж удивились бы!

Я в ужасе сжалась в кресле. Эти люди, похоже, могут по собственному желанию смоделировать все! Любой эпизод... любую жизнь... любую смерть...

– Скажите... а этот Мауг... в смысле, Вадим, который... – начал Кирилл, тщательно подбирая слова, и я поняла, что он тоже потрясен.

– А этот Вадим... – Надежда Валентиновна опять презрительно поджала губы, – ...поганец! Ему было дано другое задание, а он... подлец! Мамаша его тоже – дурища! Никак не поймет, что ее драгоценный Вадичка – не маленький пай-мальчик, а вполне сформировавшаяся не без ее участия большая сволочь!

– Мне кажется, что для квартирных воров поганец – слишком мягкое определение! – возмутилась я. – В квартиру... это... это даже не в карман залезть! И вообще...

– Подожди, Тоня, – остановил меня Мастоцкий и обратился к матери Феликса: – Вы говорите, что ему было дано другое задание... Какое еще задание... – Кирилл уже не мог даже держать вопросительной интонации.

– Ну вот что! – твердым голосом хозяйки положения сказала Надежда Валентиновна. – Я вовсе не обязана вам это говорить. А на Вадичку можете подавать заявление в милицию. Чем раньше его посадят, тем лучше!

– И вы не боитесь...

– Нет! Этот Вадичка лучше отсидит несколько лет, чем скажет хоть слово о Феликсе или обо мне!

– Потому что...

– Потому что в противном случае его осудят пожизненно.

– Вы страшные люди... – Проговорил Мастоцкий, пересел на подлокотник моего кресла и обнял меня за плечи.

– Мы обычные люди, – с усмешкой ответила Надежда Валентиновна. – Феликс пишет для удовольствия миллионов читателей уже по всему миру, а я... я всего лишь помогаю ему, как могу. В общем, у нас работа такая.

– Ясно, пошли, Тоня! – Кирилл опять попытался вынуть меня из кресла.

– Погодите, – еще раз остановила нас Надежда Валентиновна. – Я понимаю, что у вас есть против Феликса что-то существенное, в противном случае вы не пришли бы сюда, верно?

Мы с Мастоцким синхронно кивнули.

– Так вот: предлагаю бартер!

Мы с Кириллом выпучили глаза. Какой еще бартер возможен в нашем случае?

Надежда Валентиновна поправила выбившуюся на висок дымчатую прядь и сказала:

– В обмен на ваши материалы я предлагаю тебе, Антонина, последние страницы романа о ваших с Феликсом отношениях.

При этих ее словах я превратилась в ничто, бесплотный дух. Мне предлагали узнать, чем все должно завершиться. Просмотреть, так сказать, Книгу Судеб на страничке, посвященной моей кончине.

– Неужели вы считаете, что случится именно то, что ваш маньяк-сын там напридумывал? – спросил за меня Мастоцкий.

– Очень может быть. Чаще всего случается именно так.

– Нет! Ничего не выйдет! Мы с Антониной женимся... венчаемся, и никто ничего не сможет с нами сделать! Не программируете же вы, в самом деле, чужую жизнь!

– Как знать, молодой человек, как знать... – Надежда Валентиновна проговорила это с интонацией пифии.

Этого я уже вытерпеть не смогла. Все мое тело бывшей Волчицы завибрировало от самого настоящего животного страха. Против этой женщины я была всего лишь жалким ягненком, который (согласно известной басне) был виноват уж только тем, что Феликсу с мамашей хотелось кушать на серебре и золоте. Да-а-а-а... Слишком много я о себе навоображала. Права была Леночка Кузовкова, когда считала мою индивидуальность выпендрежем чистой воды. Мне не перегрызть этим людям горла... Никогда...

Кирилл наконец сумел вытащить меня из кресла, и мы покинули «гостеприимное» жилище.

В дверях я все же нашла в себе силы, чтобы обернуться и спросить:

– А где сам Феликс-то?

Надежда Валентиновна даже не посчитала нужным мне ответить. Она повернулась к нам спиной и будто растворилась в своем дымчатом жилище. Мы с Кириллом выбирались за пределы владений Плещеевых самостоятельно. Меня уже колотила самая настоящая дрожь, сопровождаемая зубовным перестуком. Кирилл что-то пытался мне говорить, но я в ответ только клацала челюстями.

В домике Мастоцкого я уже смогла выговорить кое-что членораздельное:

– Кира! Я их боюсь!

Он хотел мне что-то сказать, но именно в этот момент подал голос его мобильник. Я не вслушивалась в разговор Кирилла, потому что не могла перестать думать о визите в особняк Плещеевых. Когда Мастоцкий отключил телефон, лицо его выглядело растерянным.

– Что случилось еще? – прошептала я.

– Да понимаешь... Сашка... тот самый, кому я отдал диск Наташи, сказал, что комп пуст.

– Что? – не поняла я.

– В общем, благодаря Наташиным данным Сашка легко вошел в компьютер Феликса...

– Ну и?

– Ну и... в нем вообще нет никакой информации. Нет папок с файлами. Одна ерунда: несколько программ и игры, игры... игры...