Адмирал Ее Величества России - Павел Нахимов

Этот ультиматум не встретил сопротивления со стороны наших союзников: Каннинг надеялся безучастно решить «греческий вопрос», а Меттерних полагал, что греки, дерзнувшие восстать против своего законного властителя – султана, будучи лишены защиты русского правительства, падут рано или поздно под ударами турок.

Турецкое правительство, обрадованное нашим умолчанием об умиротворении Греции, выказало уступчивость по всем прочим вопросам. Но прежде еще, нежели открылись в Аккермане переговоры между уполномоченными России и Порты, подписан был в Петербурге 4 апреля н. ст. 1826 года, чрезвычайным послом великобританским Веллингтоном, прибывшим из Лондона русским послом графом Ливеном и графом Нессельроде протокол о посредничестве России и Англии по умиротворению Греции. Предложения, кои условлено было сделать турецкому правительству, ограничивались дарованием грекам свободы самоуправления, с оставлением их подданными и данниками Порты.

Этот важный документ был одобрен Каннингом 3 (15) мая, немедленно по возвращении Веллингтона в Лондон. Несмотря на обоюдное обязательство союзников – содержать протокол в тайне, он вскоре сделался известным всем прочим дворам европейским. Между тем, султан Махмуд не уклонился от принятого им намерения – уничтожить янычар и преобразовать свои вооруженные силы, несмотря на то, что в ожидании успеха этой реформы турки не имели почти никаких войск. В июне 1826 года взбунтовавшиеся янычары были частью истреблены, частью рассеяны, и тогда же приступлено к набору новой армии.

В конце 1826 года прибытие из Египта в Наваринский порт Ибрагима-паши, с сильным флотом и десантным войском, поставило греков в отчаянное положение. Падение Миссолунги, после геройской защиты, поразило ужасом приверженцев Греции, но вместе с тем усугубило их деятельность; общественное мнение во всей Западной Европе более и более склонялось на сторону греков по мере претерпеваемых ими бедствий.

Напрасно Меттерних старался отвратить опасность, угрожавшую Порте, возбуждая подозрения Англии против России и остерегая Россию и Пруссию от демагогов, которые, по словам его, покушались произвести в Греции такое же народное восстание, какие не удались им в Италии и Испании.

Вместе с тем он подавал надежду западным державам, что Австрия присоединится с России, Великобритании и Франции, изъявившим намерение умиротворить Грецию, а втайне содействовал Турции, стараясь выиграть время, необходимое для совершенного подавления греков войсками султана и Ибрагима-паши. Но эта двуличная политика удалась австрийскому канцлеру только в отношении к берлинскому кабинету.

Прочие же державы – Англия, Россия и Франция, не обращая внимания на внушения Меттерниха, заключили в Лондоне 6 июля н. ст. 1827 года трактат, условясь между собой предложить сообща свое посредничество Порте, для спасения Греции, и немедленно потребовать прекращения враждебных действий. На основании этого договора были посланы инструкции представителям союзных дворов в Константинополе в начале (в половине) августа 1827 года.

Император Николай разделял убеждения наиболее знакомых с делами Турции государственных людей – Каподистрии и Григория Александровича Строгонова. Никогда, по их мнению, Порта не находилась в таком опасном положении, как в 1827 году, когда, по уничтожении янычар, турки еще не успели сформировать новую армию, когда ежечасно готовы были восстать приверженцы старых мусульманских уставов, и когда финансы Оттоманской империи были совершенно расстроены.

Но хотя на переговорах в Аккермане турецкие уполномоченные были принуждены безусловно согласиться на все требования русского правительства, однако же эта невольная уступчивость усилила в турках ненависть к России и недоверчивость к Англии и Франции. Представления союзных резидентов в Константинополе в пользу греков по заключении лондонского трактата встретили отпор, несмотря на их объявления, что «в случае отказа в перемирии союзники будут принуждены прибегнуть к силе оружия».

Эта угроза была немедленно приведена в исполнение: эскадры Кодрингтона и Риньи в Средиземном море получили подкрепления; адмиралу Сенявину, стоявшему с русской эскадрой в Портсмуте, повелено отрядить контр-адмирала графа Гейдена, с четырьмя линейными кораблями, четырьмя фрегатами и двумя бригами, в Средиземное море. Инструкции, данные Гейдену, отличались крайней умеренностью: цель отправления его эскадры ограничивалась покровительством русской торговле в Архипелаге[44] и соблюдением строгого нейтралитета в войне между турками и греками.

Но впоследствии граф Гейден получил предписание на случай если Порта отвергнет посредничество союзных держав – действовать сообща с английской и французской эскадрой, не дозволяя высылать в море из Турции и Египта войска против греков. Результатом этих распоряжений было морское сражение 8 (20) октября 1827 года в Наваринской бухте, где союзники истребили турецко-египетский флот; там погибли лучшие моряки Оттоманской Порты.

Эта битва довершила слабость турецких вооруженных сил и казалась предвестием падения монархии султанов. Если бы турецкое правительство вполне сознало угрожавшую ему опасность после сражения при Наварине и согласилось заключить перемирие с греками, признав автономию Греции под верховным владычеством Порты, то могло бы избежать войны. Но вместо того на вопрос союзных министров, предписано ли было султаном Ибрагиму-паше нарушить конвенцию 14 (26) сентября и считает ли Порта наваринское столкновение поводом к войне, рейс-эфенди (турецкий министр иностранных дел) отвечал, что «паша не получал никаких приказаний, которые давали бы ему право заключить такую конвенцию».

Вслед за тем рейс-эфенди объявил, что «Порта согласится возобновить дружественные сношения с тремя державами только тогда, когда они вознаградят нанесенные ими убытки и откажутся от всякого вмешательства в дела Турции». На совещании с французским посланником Гильемино рейс-эфенди, желая поселить раздор между союзниками, сказал, что «может быть, Порта согласится принять посредничество двух западных держав, устранив третью державу, с которою надеется управиться».

На все убеждения союзных министров по поводу Греции, турецкие сановники отвечали, что «греческий вопрос, как одно из внутренних дел государства, может быть решен только волей султана», и что «они, со своей стороны, не в состоянии обещать ничего, кроме восстановления в Греции прежнего порядка, потому что всякое домогательство изменить положение райев (иноверцев) несообразно с исламизмом». Союзные уполномоченные, убедясь в невозможности преодолеть упорство турок, оставили Константинополь; но еще до отъезда их Порта обнаружила враждебное расположение против трех держав, изгнав всех их подданных из столицы и других городов Турции.