Адмирал Ее Величества России - Павел Нахимов

Кодрингтон, будучи извещен чрез своих крейсеров, немедленно вышел из Занта, догнал его и заставил воротиться обратно в Наварин без всяких неприятельских действий. Он [Кодрингтон] получил также разные письма от греческого правительства, в которых они жалуются, что Ибрагим, высадя войска, делает разные неистовства и истребляет все виноградные и фиговые деревья, находящиеся в окрестностях Наварина.

И потому Кодрингтон предложил, когда придет французский флот, крейсирующий отсюда недалеко к О, собраться трем адмиралам, написать к Ибрагиму и требовать от него решительного ответа. Тем кончилось первое свидание нашего адмирала с английским. С сего числа мы поступили под команду английского адмирала.

На другой день пришел французский флот, состоящий из 3 линейных кораблей, 2 фрегатов, 1 брига и шхуны, которым командовал контр-адмирал де Риньи. Немедленно наш и французский адмиралы были потребованы для совещания. Они решили послать ноту к Ибрагиму, в которой упрекали его в вероломном нарушении данного им слова и требовали, чтоб он немедленно оставил Наварин и возвратился обратно в Александрию.

Но он не принял ноты под предлогом, будто его самого нет в Наварине, а без него никто не смеет принять оную. Итак, ты видишь, что турки никак не хотели иметь дружественных сношений. Что оставалось делать? Каким образом заставить их выполнить требование наших дворов? Очевидно, что, блокируя Наварин в зимние месяцы, они легко могли прорваться и рассадить свои войска по разным островам, принадлежащим Морее.

Оставалось одно средство: войти в Наваринскую гавань и через грозное присутствие соединенных эскадр предупредить кровопролитие. Вследствие чего 7 октября от английского адмирала отдан был следующий приказ:

«Правила, коими должен руководствоваться соединенный флот при входе в Наварин.

Известно, что те из египетских кораблей, на коих находятся французские офицеры, стоят более на SO, а потому желание мое есть, чтобы е. пр-во г. контр-адмирал и кавалер Риньи поставил эскадру свою противу их кораблей, и как следующий к ним есть линейный корабль с флагом на грот-брам-стеньге, то я со своим кораблем “”Азия” намерен остановиться против него с кораблями “Генуя” и “Альбионом”. Касательно же российской эскадры, то мне бы желательно было, чтобы контр-адмирал гр. Гейден поставил оную последовательно близ английских кораблей.

Российские же фрегаты, в таком случае, могут занять турецкие суда вслед за сим; оставшиеся английские фрегаты займут те из турецких судов, которые будут находиться на западной стороне гавани в противоположении английским кораблям, а французские фрегаты займут те из турецких фрегатов и прочих судов, которые находиться будут противу французских кораблей.

Ежели время позволит, прежде нежели какие-либо неприятельские действия будут сделаны со стороны турецкого флота, судам стать фертоинг со шпрингами, привязанными к рыму каждого якоря. Ни одной пушки не должно быть выпалено с соединенного флота прежде, нежели будет на то сигнал. Разве только в таком случае, что откроют огонь с турецкого флота, в таком случае те из турецких судов должны быть истреблены немедленно.

Корветы и бриги находятся под командою капитана Фелос, командира фрегата “Дартмут”, для отводу брандеров на такое расстояние, чтобы они не могли вредить которому-либо из судов соединенного флота».

В случае же настоящего сражения и могущего случиться какого-либо беспорядка советую привести себе на память слова Нельсона: “Чем ближе к неприятелю, тем лучше”».

Я нарочно здесь поместил приказ. Он покажет тебе все распоряжения насчет атаки. Посылаю также и план сражения, из которого ты все яснее можешь видеть. Мы должны были ожидать, что Ибрагим нас примет не совсем ласково, и потому вход в Наварин казался многим даже сумасбродством. Представь себе вход шириною менее мили; по обеим сторонам оного были устроены крепости, которые имели 125 больших орудий. 30 из оных действовали в центр губы, а остальные обращены на вход; войдя же, ты должен сражаться с гораздо многочисленнейшим флотом, лежащим фертоинг со шпрингами в виде полумесяца, совершенно готовым принять неприятеля.

Но было решено идти, и 8 октября в час пополудни с английского адмиральского корабля был сделан сигнал спуститься в две колонны в Наварин и приготовиться атаковать неприятеля. Наветренную колонну составляли английские и французские флоты, передовым кораблем колонны был вице-адмиральский корабль. А подветренную – российский флот, передовым кораблем коего был наш корабль. Но мы не могли хорошо построить сего ордера, ибо французы, будучи под ветром нашей колонны, стали выстраиваться и входить в наветренную и тем задержали нас очень много, отчего мы более прочих потерпели, как увидишь впоследствии.

Когда вице-адмиральский корабль стал подходить к гавани, тогда турецкий офицер, сопровождаемый переводчиком, приехал к нему на корабль сказать, что Ибрагим-паша не оставил приказаний касательно дозволения входа союзной эскадры в порт, и потому он требует, чтобы адмирал не шел. На сие адмирал отвечал, что он пришел не получать, а отдавать приказания и что после вероломного нарушения данного слова Ибрагимом он истребит весь флот, если [хоть] один выстрел будет сделан на союзников.

В 2 часа 25 минут английский флот прошел крепости и стал на своем месте на якорь. Ни одного выстрела не было сделано по ним ни с крепостей, ни с флота. Но когда английский фрегат «Дартмут» подошел к неприятельскому брандеру и послал на него шлюпку для отвода в безопасное место для соединенного флота, тогда с оного открыли оружейный огонь по шлюпке, что и произвело взаимооборонительный ружейный же огонь с оного фрегата и французского под контр-адмиральским флагом «Сирена», проходившего в это время мимо него.

Вскоре после сего оный брандер загорелся. Тогда с египетского передового фрегата открыли пушечный огонь по французскому контр-адмиральскому фрегату, который в ту же секунду возвратил ему оный. В это время корабль наш был в самом входе против крепостей, с которых и всего турецкого флота был открыт огонь, на который мы немедленно отвечали, и тогда сражение сделалось общим.

Таким образом мы прошли всю левую турецкую линию, коей весь огонь был обращен на нас и которой мы, проходя, взаимно возвращали свои выстрелы. В 3 часа мы положили якорь в назначенном месте и повернулись шпрингом вдоль борта неприятельского линейного корабля и двухдечного фрегата под турецким адмиральским флагом и еще одного фрегата. Открыли огонь с правого борта. Надобно тебе сказать, что «Гангут»[50] в дыму немного оттянул линию, потом заштилил и целым часом опоздал прийти на свое место.