Михаил Задорнов. От Рюрика до Ельцина - Сергей Алдонин

Властный? Ещё какой! А вот страстишка к роскоши осталась во франтоватой юности. О великом государе Филарете вспоминали, что он менял верх на шубе, отдавал старые сапоги в починку и с необыкновенной предосторожностью отдавал чистить и мыть свой единственный белый шелковый вязаный клобук с шитым золотом и серебром херувимом. Настоящий государственный человек должен с презрением относиться к побрякушкам. Так и Филарет.

Питался просто и со вкусом — ну просто как товарищ Сталин. Ему постоянно покупали к столу на рынке «хлеб да калачик на 4 или на 3 деньги и на 2 деньги клюквы». Покупка оловянной да деревянной посуды, в свою очередь, свидетельствовала о простоте повседневных потребностей этого святителя.

Как только Филарет взялся за дело — страна встрепенулась. В 1620 году правительство разослало грамоты, в которых под страхом жёсткого наказания запрещало воеводам и приказным людям брать взятки, а городским и уездным жителям давать их. Своевременная мера!

Всячески пытался правитель поддерживать работящих русских людей, их и тогда не хватало. Для этого смело вводил протекционистские меры: налоги на ввозимые товары. Чтобы развивалось собственное производство! А как ещё вылезти из нищеты? Но русское купечество за годы войн обнищало: для больших проектов пришлось приглашать иностранцев. Голландский купец Виниус устроил подле Тулы заводы для литья пушек, ядер и выделывания разных других вещей из железа. Правительство строго следило, чтобы иностранцы не скрывали от русских секретов мастерства. Нравы при этом сохранялись строгие: скажем, за употребление табаку резали носы — совсем как в наше время. При царе Михаиле вызывали из-за границы не одних ратных людей, не одних мастеров и заводчиков: понадобились люди учёные, и в 1639 году вызван был в Москву известный учёный голштинец Адам Олеарий — астроном, географ и геометр. Почти волшебник, загадочный иноземец.

На Спасской башне появились часы с боем. Вспомнилось старое выражение: «Москва — третий Рим». Новые города появлялись в Сибири — почти безлюдные крепости, из которых позже вырастут Красноярск и Якутск. Далеко дошли русские люди!

К специфическим церковным проблемам он не был столь внимателен. А реформы проводил вполне дельные. В первую очередь поднял руку на коррупцию и не без успеха. Купцам раздавались особые привилегии, в том числе разрешение ездить в другие страны при условии торговать еще и казенными товарами, следить за работой таможен и кабаков для пополнения доходов государственной казны. К тому же удалось наладить хлебную торговлю. Русский хлеб закупали шведы, немцы, французы. А значительная часть доходов шла в государственную казну: Филарет умел считать копейку. Эти меры спасли Русь от разорения.

— Его можно считать приверженцем какой-либо идеологии?

— Из польского плена Филарет явился убеждённым врагом Запада. Он приглашал талантливых иноземцев в качестве полезных гастролёров, но не любил, когда чудаки укоренялись на Руси. Иностранцев на русской службе в те времена уже хватало. Филарет потребовал: или переходите в православие или убирайтесь восвояси. Мало кто из немцев обратился в православие, а специалисты были необходимы государству… Тогда патриарх решил переселить их в комфортабельное гетто. Так возникла обширная немецкая слобода — Кокуй, в районе нынешней Бауманской улицы. Пущай там иноверцы и варят своё пиво! От этого уютного городка остался один дом — усадьба голландского лекаря Ван-дер-Гульста. Всего лишь один дом, да и то перестроенный.

Филарет проявил строгость и обуздал главного русского бунтаря-космополита — Ивана Хворостинина. Острослов, мизантроп, скептик, он презирал всё русское. Как часто мы встречаем таких Хворостининых в современной творческой интеллигенции! Такие бывают в каждом поколении: в семье не без Хворостинина. А уж смутное время взбаламутило элиту. Поляки, литовцы, немцы, шведы сновали по Руси, шуровали в Москве. К ним приглядывались. Их обычаи казались заманчивыми. Иноземцы не держали строгих постов, выпивали, курили, носили необычные для русского глаза костюмы. Они больше читали, они ярче развлекались. Некоторые потянулись к ним, стали подражать. Впали, если говорить языком ХХ века, в низкопоклонство перед Западом.

Хворостинин писал: «Московские люди сеют всю землю рожью, а живут все ложью». В Москве «все люд глупый, жити… не с кем…». Он заявлял, что хочет продать свои вотчины и уехать в Литву. Подозревали его и в ересях. За все это Филарет приказал сослать Хворостинина в Кириллов монастырь, держать его безвыходно в келье, давать читать только церковные книги и заставлять молиться. Это было в 1623 году. Хворостинин просидел там девять лет и был отпущен в 1632 году, когда дал обещание и клятву соблюдать уставы греческой церкви и не читать никаких еретических книг. Вроде бы и впрямь перевоспитался. А, может быть, просто постарел.

— Как он закончил свои дни?

— Под старость лет царь стал религиознее. Ноги ему окончательно отказали. Его в специальном возке вносили в домовую церковь — в кремлевский Благовещенский собор. Иногда он вспоминал молодость, когда, бывало, с рогатиной ходил на медведя — на лесного «хозяина». Царские лекари считали, что болезнь царя происходит «от многого сидения, холодного пития и меланхолии». Он страдал от водянки, толком лечить её в те времена не умели.

Царь надеялся, что молитва поможет ему вылечиться. Ездил по монастырям. Однажды до Михаила Федоровича дошла весть о чудотворной иконе Божией Матери Страстной, приносящей выздоровление и исцеление от тяжелых недугов. Царь захотел самолично увидеть чудотворный образ. И 13 августа 1641 г. икону «греческого письма, два аршина длиной и шириной» торжественно принесли в Москву.

У Тверских ворот Белого города образ встречали празднично и, как говорится, все миром: сам царь, его сын и наследник Алексей и патриарх Иосиф, а также «другие официальные лица», т. е. тьма народу. Там-то и основали Страстной монастырь, на месте которого теперь стоит памятник Пушкину. А название бульвара и площади сохранилось — Страстная. Икона не помогла царю встать на ноги. Рядом уже подрос более крепкий властитель — сын Алексей.

После сорока лет царь выглядел глубоким стариком. Он знал, что преемником будет жестокий сын, которого только в насмешку могли прозвать Тишайшим. Царствовать первому Романову довелось долго, как в сказке — тридцать лет и три года. С шестнадцати лет до сорока девяти. Другое дело, что он царствовал, но не правил. Быть может, это мудрее всего.

Объединённая Европа против России

Почему история повторяется? Сколько мудрецов — от ученых до астрологов — ломали головы над этой, казалось бы, простой проблемой. Почему примерно каждые сто лет Запад пытается завоевать Россию, но лучшие армии мира исчезают в русских полях и перелесках… Почему история так любит дорогостоящие римейки?

«Характер человека — это его судьба». Это правило относится и к странам. Ведь география, биология, традиции, наконец, история выковывают характер народа. Политический