Михаил Задорнов. От Рюрика до Ельцина - Сергей Алдонин

— Он не раз кричал на него: Вы вор, мерзавец, бесчестный человек! Всю жизнь вы нарушали свои обязанности. Всех обманывали, всех предавали, да вы бы родного отца продали! Я вас осыпал золотом, а вы на всё против меня способны! Вы заслужили, чтобы я вас разбил, как стекло, но я вас слишком презираю, чтобы взять на себя этот труд. Почему я вас ещё не повесил на решетке Карусельской площади? Для этого ещё придёт время! Вы — грязь, грязь в шёлковых чулках!». Это известная фраза. Но и после этой тирады Наполеон не раз получит повод расправиться с Талейраном. Но, видимо, он в нём нуждался. Главный талант Талейрана — он был полезен тем, кто в силе. Сам хромой чёрт так сформулировал жизненное правило: «Мир делится на два класса: стриженных и стригущих. И нужно быть всегда вместе со вторыми, против первых». Два миллиона французов погибли в последние годы пятнадцатилетней войны. А Талейран выжил!

— И вот в марте 1814 года русский император торжественно въехал в поверженную столицу Наполеона. И сразу — во дворец Талейрана. Князь Беневентский кормил гостя отменной говядиной и представлял политические интересы Бурбонов. Наполеон повержен. Нужно строить новую Францию…

— На Венском конгрессе Талейран без малейших сомнений и колебаний совести выступал в тоге правоверного монархиста. Он был одним из идеологов революционного террора, а в Вене предстал перед монархами апологетом реставрации. И никто не возмутился, не указал ему на дверь. Только русские улыбались, вспоминая про «Анну Ивановну». Особенно ядовито улыбался царь Александр, когда Талейран пытался взывать к его совести, призывал умерить аппетиты. И всё-таки в Вене Талейран победил: Францию не унижали, не ущемляли, к ней не относились, как к проигравшей державе. Он считал это своим достижением. В Вене Талейран решал судьбы Европы почти на равных с монархами-победителями.

— Как Вы считаете, у него все-таки были какие-то убеждения, взгляды, ценности, кроме любви к деньгам?

— Предположу, что были. Он мечтал видеть Францию сверхдержавой. Для этого нужно было рассорить недавних союзников. Он видел, что они раздражены барскими замашками Александра, видел, что они боятся Россию, как боялись Наполеона. И Талейран начал действовать. Вот тогда и сказался европейских дух! Глава английской дипломатии лорд Кэстльри уже говорил в узком кругу, что, если Россия не захочет остановиться на Висле — её к этому нужно принудить войной. Правда, Англия в то время вела войну в Америке… Талейран готов был предложить англичанам французское пушечное мясо — взамен на щедрые субсидии.

— Бывшие союзники легко стали действовать против России?

— И это неудивительно. Удивительно, что они принялись за это сравнительно поздно. Англичане никогда не желали, чтобы, вместо колосса на Сене в Старов Свете появился колосс на Неве. На новый 1815‐й год лорд Кэстльри получил желанный подарок: пришло известие, что в Генте был подписан мирный договор между Британией и Америкой. Теперь у Англии развязаны руки. Лорд Кэстльри осушил бокал за новый год и за мир в Америке. А через два дня, 3 января три дипломата собрались на тайную вечерю. Француз Талейран, австриец Меттерних и англичанин Кэстльри. Только представьте себе эту тёплую компанию! Талейран, который много лет был тайным агентом русского царя. Меттерних, который был обязан русской армии тем, что Вена снова стала столицей крупного и суверенного европейского государства. И Кэстльри — посланец империи, которая пятнадцать лет всеми силами склоняла Россию к войне против революционной Франции.

Когда русские войска вошли в Париж — Талейран казался самым прорусским политиком Европы. Русские отстаивали перед союзниками идею целостного, сильного Французского государства. Александр считал, что возрождённая французская монархия станет верным союзником России, младшим партнером в международной политике. 3 января Талейран выскользнул из этих объятий.

— Они заключили союз против России?

— Да, это была не просто конвенция, а полноценный тайный военный союз. Всё документально известно, не раз опубликовано — до последней цифры. Я расскажу лишь о главном. Каждая из трех держав обязывалась выставить армию в 120 тысяч человек: 30 тысяч кавалерии, 120 — пехоты. Плюс — артиллерия. Значит, в скором времени против России вступила бы в поход 450‐тысячная армия. Не прошло и года, как австрийцы и англичане воевали против Наполеона вместе с русскими. Только русских во всех ключевых операциях последних кампаний было больше — и погибало их больше в два — три раза, чем всех союзников, вместе взятых. И снова объединённая Европа готова была ударить по России. Расчёт прост: не допустить превращения России в единственную военную сверхдержаву. В генеральном сражении потрепать обескровленную в походах русскую армию. Уж тогда Александр станет смирным! А Россия откатится подальше на Восток, в Азию и не станет вмешиваться в европейские дела. Ибо Европа — это континент от Бреста до Бреста. Ибо Европа в мире решает всё.

Вы никогда не задумывались, почему после нашествия французов от России остались одни головёшки, а немецкие деревушки сохранили сытое благообразие? Почему в русских храмах устраивали конюшни, а священника могли высечь, как конюха? Просто Европа не считала Россию частью христианского мира. Дикая империя, дикие нравы, дикая вера… В России европейцы наделали шороху — как их рыцарственные предки в странах ислама.

— К тому же, русские боролись с завоевателями до конца, а немцы сравнительно быстро сдавались. А что же император всероссийский?

— Александр упивался ролью европейского гегемона. Он опьянел от побед своей доблестной, действительно доблестной армии. Восхищал дам и политиков благородными манерами и великодушными помыслами. И не знал, что против него готова двинуться огромная армия. Но русские дипломаты могли заметить, что австрийцы, англичане и французы неожиданно стали твёрже, самоувереннее. Помощь пришла к Александру, откуда и не ждали — с острова Эльба.

— Знаменитые сто дней Наполеона?

— Да, его последний бал, его последние громкие победы. И вот уже Наполеон движется к Парижу, король Людовик XVIII бежит без оглядки от «корсиканского чудовища». Бежит опрометью — он даже не успел уничтожить архив! И Наполеон в кабинете короля обнаружил экземпляр «Секретного трактата об оборонительном союзе против России». Как ликовал Наполеон, изучая этот документ. Быстро же его противники успели перегрызться… Сам Наполеон считал Россию империей варваров и после самосжигания Москвы только утвердился в этом мнении. Он боялся нового нашествия гуннов — завоевателей с Востока. И видел, что в России есть потенциал для экспансии. «Европой будут управлять казаки», — этой перспективой Бонапарт пугал Европу. Но, прочитав трактат о тайном союзе Франции, Австрии и Англии, Наполеон решил не лезть напролом, а затеять международную интригу.

Вместо того, чтобы объявить Талейрана предателем, он попытался призвать его на службу. Правда, безуспешно. За этот тайный союз Наполеон был готов озолотить вечного предателя. Ведь это