Маленькие дикари - Эрнест Сетон-Томпсон

— А я ведь и сам ужасно испугался! — честно признался Ян.

На привале догорал костер. Холодная вода была рядом, и Яну обмыли руку. Ему было чуточку страшно смотреть на свою рану и пропитанный кровью рукав. Но восторженные возгласы товарищей звучали для него как музыка. Потом все долго сидели у костра, и Калеб сказал:

— Я знал! Давно знал, что ты молодец!

XXXI Возвращение

Серое утро снова предвещало дождь, и индейцы боялись, что им придется с тяжелой ношей возвращаться домой по грязи, но Калеб неожиданно обрадовал их.

— Я неподалеку встретил своего приятеля с фургоном, — сказал старый охотник. — Он обещал отвезти вас в лагерь.

Не прошло и часу, как они очутились снова в своем старом милом лагере у запруды.

Дождь кончился, и Калеб, уходя домой, сказал:

— Слушайте, ребята! Пора выбрать Главного Вождя.

По-моему, сейчас самое время. Я приду завтра, часа в четыре, и расскажу, как это делают индейцы.

В ту ночь Ян и Сэм ночевали в типи одни. Ян с гордостью поглядывал на забинтованную руку, с просочившимися пятнышками крови. Боли он не чувствовал. И вообще, все кончилось благополучно благодаря толстой рубашке. Ян спал как обычно и проснулся далеко за полночь с чувством какого-то удивительного счастья.

Вся его жизнь вдруг ясно предстала перед ним. Он вспомнил отца, который слепо стремился подавить в его сердце любовь к природе.

Потом подумал о Рафтене, человеке шумном, грубом на вид, но с добрым сердцем и светлой головой. Фермер, может быть, и проигрывал в сравнении с отцом, и все-таки Яну вдруг захотелось, чтобы отцом его был Рафтен. Ведь тот не считал пустяком любовь Яна к лесу и животным, а наоборот, еще больше укрепил в нем это чувство.

Вспомнился Яну и родной город. Он знал, что не дольше чем через год ему придется вернуться домой, и он знал также, что ему никогда не осуществить своей заветной мечты — стать зоологом, потому что отец обещал при первой возможности отдать его в лавку. В душе Яна вспыхнул протест. Может, остаться навсегда у Рафтенов?

Забрав его из школы и отослав на ферму, отец, очевидно, надеялся погасить у сына рвение к знаниям. Однако все получилось наоборот — желание отдать себя любимому делу еще сильнее овладело Яном.

Пусть будет так! Он вернется домой и станет мальчиком на посылках или еще кем-нибудь, чтобы зарабатывать себе на жизнь, его это не страшит. Но в свободные часы он будет заниматься тем, что целиком поглощает его мысли. Он будет натуралистом. Жизнь в лесу показала ему, что мир зверей и птиц — его мир, который он понимал и любил.

Сомнения Яна рассеялись, и снова он чувствовал себя счастливым.

Снаружи послышался шорох. Дверь типи приоткрылась, и вошел какой-то большой зверь. В другой раз Яна это бы и напугало, но теперь он еще находился во власти своих дум. Зверь подошел к постели мальчика, лизнул ему руку и улегся рядом, на земле. Это был Турок. Впервые старый пес искал ласки не у Калеба.

ХХХII Новый Главный Вождь

Калеб целый день был занят, но никто не знал, чем. Он и Сарианна хлопотали не покладая рук. Потом Калеб зашел к миссис Рафтен, и та тоже погрузилась в какие-то таинственные хлопоты. Гай слетал к своей матери, и скоро вся округа превратилась в шумный улей.

В Сэнгере всякие сборища играли такую же роль, как клуб и театр в большом городе. Неважно по какому случаю они устраивались — крестины, свадьба или похороны, возвращение, отъезд, постройка дома или покупка новой упряжи, — все служило благовидным предлогом, и поэтому пустить в ход эту карусель оказалось совсем не трудно.

Вечером к лагерю потянулись три шествия: одно составляло семейство Бернсов, другое — Рафтены всей семьей и последнее — Калеб, Сарианна и многочисленные Бойлы. Все несли какие-то свертки.

Гостей усадили на мягкой траве у запруды. Командовали Калеб и Сэм.

Праздник начался состязанием в беге. Победил Ян, несмотря на раненую руку, вторым был Весли. В «охоте на оленя» Ян участия не принимал. Потом Рафтен настоял, чтобы Ян показал, как он точно и быстро считает. Мальчику пришлось уступить, и Рафтен был в полном восторге.

— Вот что значит образование, Сэм! — громко сказал он. — Когда же ты сможешь так считать? Молодчина, Ян! Я принес тебе кое-что в подарок!

Рафтен вытащил из кошелька пять долларов и сказал:

— Община награждает тебя за убитую рысь. А если окажется, что это она таскала моих ягнят, я прибавлю еще.

Потом индейцы удалились в типи. Калеб тем временем воткнул в землю высокий шест, на котором был укреплен деревянный щит, обтянутый кожей, и прикрыл его мешковиной.

Гости уселись вокруг шеста, около которого с одной стороны лежали шкуры убитых Яном зверей и два чучела сов.

Раздался барабанный бой, и, оглашая лес воинственными криками, из типи выскочили сэнгерские индейцы в полной боевой раскраске. Они исполнили военный танец под барабан, в который бил Черный Ястреб. Индейцы сделали три круга у шеста, и барабан смолк. Когда все стихло, Великий Дятел встал и произнес речь:

— Великие Вожди! Младшие Вожди! Воины сэнгерских индейцев! Произошли события, которые лишили нашего племени ее Великого Вождя. Никогда больше племя не будет иметь ему равного, но сегодня мы собрались здесь, чтобы выбрать нового вождя.

Громкие крики «Хау! Хау!» и барабанный бой.

— Конечно, у каждого из нас свои достоинства. Но кто в этом племени лучший бегун? Маленький Бобр! «Хау! Хау! Хау!» и барабанный бой.

— Это мой барабан, мама, — шепнул Гай, забыв хлопнуть в ладоши.

— Кто лучший следопыт, кто быстрее всех влезает на деревья? Бобр! Кто выдержал испытание смелости на могиле Гарни? Бобр! Кто убил сову выстрелом в сердце, сразился один на один с рысью, не говоря уж про енота? Бобр! Кто может побороть каждого из нас? Бобр!

— А я могу всегда осилить Чарлза! — буркнул Гай.

— У кого из нас больше всего «гран ку» и скальпов? У Бобра!

— Ты позабыл сказать про ученость, — вставил Рафтен.

— У кого больше всех скальпов? — свирепо повторил Сэм. — Вот один, добытый им в борьбе с врагом! — И Дятел передал скальп Калебу, который укрепил его на щите.

— Этот скальп он получил в битве с Главным Вождем вражеского племени. — И Калеб прикрепил еще один скальп к щиту.

Так Дятел передал шесть скальпов.

— Больше всех побеждал Бобр. А как он рисует, пишет стихи, готовит еду! Только он, Маленький Бобр, достоин быть нашим вождем! Что скажут остальные?

И тут все закричали:

— Слава Маленькому Бобру!

«Хау! Хау! Хау! Бум! Бум! Бум!»

Калеб снял мешковину, покрывавшую шест, и все увидели, что на щите нарисован большой бизон, герб Сэнгера, а над ним — бобр, тотем их нового вождя. Калеб развернул сверток, лежавший подле шеста, и вынул индейскую военную куртку из кожи, краги и мокасины, расшитые бусами и украшенные рисунками. Все это сделала Сарианна под руководством Калеба. Новый вождь облачился в эти одежды и великолепный головной убор с перьями, присужденными за его последние подвиги. Гордый и счастливый, он вышел вперед.

Калеб оглядел его с отеческой нежностью и сказал:

— Я знал, что ты молодчина, еще в ту ночь, когда ты ходил на могилу Гарни. И снова убедился в этом, когда ты прошел Дальнее Болото. Тебе, Ян, все под силу, что только может человек.

Ян хотел было что-то сказать в ответ, но от смущения не мог произнести ни слова, и Сэм пришел ему на помощь:

— Да здравствует Великий Военный Вождь! — крикнул он.

Когда крики и приветствия стихли, начался веселый пир. Рафтен, который очень гордился речью, произнесенной его сыном, громогласно поклялся сделать из него адвоката. Улучив минутку, когда смолкли разговоры, Рафтен сказал:

— Сегодня, ребята, кончились ваши каникулы. Завтра с утра пора и за работу!

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Канадский писатель Эрнест Сетон-Томпсон издал первый сборник своих рассказов под общим названием «Животные, которых я знал» в самом конце прошлого века (1898). Сборник имел огромный успех и за короткое время вышел в нескольких изданиях. Книга открывала тогдашним читателям новый, совсем неведомый им мир.

До половины прошлого столетия большинство даже ученых людей считало, что животный мир существует сам по себе, а человечество само по себе. Людям казалось оскорбительной простая мысль о том, что человек и животные едины по своему происхождению. Только великий Дарвин доказал эту истину — и тем совершил переворот в человеческих умах.

До выхода в свет трудов Дарвина людям и в голову не могло прийти всерьез писать рассказы из жизни животных. Сетон-Томпсон первый в мире выступил с рассказами, где героями были настоящие звери и птицы. Изучению этих героев он посвятил свою жизнь — и хорошо знал их. Сетон-Томпсон не только знал, но отлично понимал и очень любил зверей и птиц. В автобиографии («Моя жизнь») он правильно говорит о своем первом сборнике: