Красная линия - Вера Александровна Колочкова

— А мне в Ксюшином возрасте тоже казалось, что все сорокалетние тетки ужасно старые… А теперь так вовсе не кажется… — задумчиво улыбнулась Лера.

— Ну, конечно! В сорок лет жизнь только начинается, да? — снова насмешливо спросил Никита.

Даша возмутилась тут же:

— А ты на чьей вообще стороне, Никит? Ты тоже нас с Лерой считаешь старыми?

— Да бог с вами, девочки… Вы для меня молодые и красивые, и никак иначе. Даже ничуть в этом не сомневайтесь. И вообще… Идите-ка вы в баню, пока она совсем не остыла! А я пойду в дом, поработаю. Здесь интернет есть, надеюсь?

— Хозяин говорил, что есть… — кивнула Даша. — Я думала, ты хотя бы сегодня отдохнешь…

— А я отдыхаю. Я очень хорошо отдыхаю, что ты. Хорошо, что мы эту дачу купили, правда?

— Да, хорошо…

Никита ушел, а они с Дашей отправились в баню. Когда сидели потом распаренные в предбаннике, Даша спросила вдруг:

— Ну что, Лер, я права? Никита… он же особенный, правда? Ну как, как его можно не любить? Мне иногда даже страшно делается из-за того, как сильно я его люблю…

— Да почему же страшно-то?

— Не знаю… Иногда паника ни с того ни с сего нападает — а вдруг с ним что-нибудь случится? Я ж не переживу… Наверное, нельзя так растворяться в мужчине, да? Наверное, себя теряешь?

— Не знаю, Даш. Я ж не психолог, не знаю.

— А ты… Любила своего мужа?

— Да, очень любила. Так же, как ты Никиту.

— А почему тогда…

— Не спрашивай меня, Даш, не надо. Я же тебя просила…

— Да, извини. Просто я подумала — может, тебе выговориться надо… Я же чувствую, какую ты боль носишь внутри. Насколько я понимаю, вы ведь недавно развелись с мужем… Ксюша об этом говорила Грише. И сегодня ты какая-то… Сама не своя. Поговори со мной об этом, не бойся!

— Нет, Даш, не буду. Зачем? Что было, то быльем поросло. Лучше забыть скорее, чем снова все ворошить. Не хочу, нет…

— Твой бывший обидел тебя, да? Изменил тебе?

— Обидел. Изменил. И все, не спрашивай больше, не надо. Пожалуйста.

— Хорошо, хорошо… Я тебя понимаю… Если бы мне Никита изменил, я бы просто жить не стала. Не смогла бы. А ты молодец, хорошо держишься. Ты очень смелая, Лер. Я не такая…

— А пойдем-ка еще в парилку, что-то мы засиделись! — прекратила этот разговор Лера, поднимаясь с места. — Сейчас я тебя веничком, веничком! И не верещи, не мешай процессу! Надо терпеть для пользы тела!

Вечер после бани был особенно хорош. Казалось, воздух еще больше был насыщен июньской неспелой нежностью, благоухал цветами и травами, сдержанно шумел ветром в кронах деревьев. И чай был особенно вкусным, и вино, и мясо на гриле, которое умело приготовил Никита. Лере казалось, что и давешнее наваждение куда-то ушло, и душа ее свободна и счастлива, и благодарна новым друзьям — Даше и Никите. Этой прекрасной паре, такой взаимно влюбленной, такой гармоничной… А она просто является созерцателем благодарным, ведь всякой любви, как ни странно, нужны свидетели. А иначе зачем она им нужна, зачем пригласили сюда… И не просто пригласили, а настоятельно пригласили!

Спала она тоже крепко — в той самой светелке, которую облюбовала для нее Даша. Даже не слышала, как вернулась с дискотеки Ксюша, как улеглась тихо, стараясь ее не будить. И утро тоже было праздничным, светлым и чистым. Вышла на балкон, долго слушала, как поют птицы, вдыхала свежий прохладный воздух. Так хорошо… И почему они со Стасом никогда не мечтали о даче? Странно даже…

После завтрака решили идти в лес. Сначала держались все вместе, потом Ксюша и Гриша убежали вперед. Никита шел сзади, думал о чем-то сосредоточенно. Даша оглянулась на него несколько раз, потом проговорила тихо:

— Я пойду спрошу, что с ним… Какой-то он хмурый сегодня. Ты иди, я тебя догоню скоро…

Лера кивнула и пошла вперед. И вдруг почувствовала, как просыпается в ней вчерашняя маета, только в другой ипостаси, будто шепчет насмешливо — ты лишняя здесь, лишняя… Неужели сама этого не видишь, не замечаешь? Зря согласилась поехать, не нужны Даше и Никите никакие свидетели, им и без тебя хорошо. Вот и пусть они вместе гуляют, а ты уйди с поля зрения, сгинь…

Пошла так быстро, будто торопилась куда-то. И вскоре обнаружила, что стоит в глухой чаще, темнее стало, деревья сомкнулась кронами наверху. Запаниковала — неужели заблудилась? И телефон с собой не взяла… С ориентацией в пространстве у нее всегда плоховато было, и Стас что-то там говорил насмешливо про топографический кретинизм…

Остановилась, огляделась. Куда теперь идти-то? А может, на помощь позвать? Да только неловко как-то, смешно получится. Наверное, надо назад повернуть… Или, наоборот, вправо взять…

Ломанулась назад, запутываясь ногами в зарослях папоротника. Еще и в кусты какие-то влезла, и ветки с шипами бьют по лицу… Господи, да как же из этих зарослей выбраться, как?

Продиралась сквозь кусты, отворачивая лицо от веток и ничего не понимая от ужаса. Лишь бы глаза себе не выхлестать ненароком! И вроде понимала, что все это лишь кратковременная паническая атака, что надо остановиться и успокоиться. Где тут можно заблудиться, в дачных исхоженных вдоль и поперек местах? Да в этом лесу наверняка других дачников полно… Надо просто успокоиться, и все!

Выскочила… И тут же ткнулась в Никиту, от неожиданности испугалась еще больше, залепетала отчаянно:

— Ты… Ты как здесь? Я тебя не увидела… Я решила, что заблудилась, так испугалась…

— Да что ты, не бойся. Ты не заблудилась, я всех держу в поле зрения. Навстречу тебе пошел, когда увидел, что ты вроде как растерялась немного. Чего ты вдруг в кусты полезла? Зачем?

— Да, я растерялась… Не умею в лесу ориентироваться. У меня этот, как его… Топографический кретинизм, вот!

— Что ж, бывает… — проговорил Никита, с улыбкой на нее глядя.

Улыбка его была такой обидно снисходительной, что она совсем растерялась. Огляделась по сторонам, спросила робко:

— А Даша где?

— Ребят догонять пошла. Что-то они резво от нас ускакали. Как бы тоже не растерялись немного. Сейчас найдемся всех и домой пойдем, обедать пора! А вот и они возвращаются, видишь?

— Да, вижу…

Настроение у Леры снова поднялось, будто и не было никакой давешней маеты. Снова кругом был прекрасный лес, блики солнца на маленькой полянке, кроны деревьев тихо качаются над головой. Все хорошо, все хорошо! Или… Или из-за того хорошо, что Никита с ней рядом?