Бесшумный фронт - Люциан Воляновский

Перед самой полуночью радисты ПАП (Поль­ского агентства печати), помещающегося в этом здании, как раз начали передавать очередные те­леграммы. Спустя минуту из аппаратов разных систем, работающих на приемных станциях в разных городах мира, начали выползать длинные полосы бумаги с текстом сообщения. Над ним склонились сотрудники московского ТАССа, пе­кинского Синьхуа, его принимали англичане из агентства Рейтер, что находится на Флитстрит в Лондоне, и в европейской дирекции американ­ского агентства Юнайтед Пресс во Франкфурте-на-Майне... Одни аппараты были приспособлены к приему сообщений на русском языке, другие — на английском, третьи... Но все тексты звучали идентично:

«Двадцать восьмого января в районном суде в Ополе начался процесс по делу группы агентов геленовской разведки...»

Таково было начало этой депеши, переданной по телетайпам одновременно и во все польские газеты. Корреспондент ПАП передавал из Ополя, что «...зал судебного заседания переполнен пуб­ликой. Процесс слушают многочисленные пред­ставители населения Опольщизны, которое в дол­гие годы террора и зверства гитлеровского ре­жима выстояло в борьбе за польскую независи­мость до самого Дня освобождения».

Нам пришлось бы долго искать начало этого дела и совершить дальний экскурс в историю. Пожалуй, лучше всего начать с...

Глава тридцатая «Посланцы»

1953 год. Мы с вами находимся в Новой Соли, старинном поселке солеваров, расположенном на тракте Зелена Гура — Глогув. Перед нами ма­ленькая квартирка номер 7 в доме номер 21 по Школьной улице. Траута Будзинская, двадцати­летняя продавщица местного продовольственного кооператива, в этот июльский день вернулась до­мой немного раньше, чтобы отоспаться после развлечений, которые у нее были в прошлую ночь. Она собралась было лечь в кровать, когда кто-то неожиданно постучал в дверь. Траута набросила халатик и подбежала к двери.

— Кто там?

— Это я, отворяй!

При звуке знакомого голоса девушка быстро повертывает ключ. Да, это он! Значит, вернулся все-таки, сдержал данное им слово! Вот обра­дуется Рита!..

Девушка впускает в комнату двух мужчин, не­бритые и усталые лица которых свидетельствуют о тяжелом ночном пути. Один из них здоровается и бормочет какое-то имя, представляя своего спутника.

— А где же Рита?

— Вероятно, скоро придет... Она все время твердила, что ты вернешься, и, наверное, побла­годарит за ту хорошую посылку, которую полу­чила от тебя на Новый год... Ой, да входите же, входите в комнату! Я вижу, вы с дороги, устали, конечно, и голодны? Сейчас я подам воды, а по­том что-нибудь перекусим...

Через минуту на кухне уже грелся большой ко­тел воды, чтобы прибывшие могли заняться своим туалетом. Сами они тем временем сидели в комнате. Знакомый Трауты, которого она все время называла Генриком, коротко рассказывал девушке о своей жизни за последние несколько месяцев.

— ...и вот, когда я выехал из Польши в Бер­лин, то получил там работу в одной монтажной фирме. Специалист я, как ты знаешь, неплохой, и мне жилось там довольно хорошо. Теперь по­слали меня сюда, чтобы я организовал поставки для Польши. Побуду тут некоторое время, а по­том вернусь в Берлин...

— Эх, Генрик, Генрик! Всегда ты любил при­вирать! Ну что ты рассказываешь мне такие глу­пости? Ведь мы с Ритой были в Ловковицах у твоей матери, и она нам сказала, что ты попросту удрал отсюда! Зачем же ты говоришь, что при­ехал сюда как монтер?

Генрик стал уверять девушку, впрочем, до­вольно слабо, что все так и есть, как он говорит. Но когда пришла сестра Трауты — Рита Будзинская, начал рассказывать уже иную историю. У девушек даже глаза заблестели, когда их старый знакомый Генрик Кой поведал о своих делах. В эту маленькую квартирку вдруг ворвался ветер сложной, опасной жизни. Им просто не хотелось верить, что перед ними тот самый Генрик Кой, с которым Траута познакомилась еще в те вре­мена, когда работала официанткой в столовой.

Кой начал свой рассказ о бегстве из Польши. Говорил об этом слегка пренебрежительно, словно о фильме, который он видел вчера, а не о собственных переживаниях. Девушки узнали, что вместе со своим приятелем (тут Траута с лю­бопытством посмотрела на молчаливого при­шельца и кокетливым движением поправила во­лосы) , Генрик Кой в районе Згожельца перепра­вился на германскую сторону. В Финстервальде к ним подошел одинокий народный полицейский ГДР. Пользуясь тем, что поблизости никого не было, беглецы повалили полицейского на землю и... Тут Кой сделал многозначительный жест.

— Ну, ну, дальше? — пискнула заинтригован­ная Рита.

— А ничего... Одним чертом меньше!

Этот рассказ был прерван приходом матери обеих девушек, Эльфриды Будзинской. Она вошла в комнату, чтобы сказать гостям, что вода готова и они могут умыться.

Продолжение рассказа слушали уже во время ужина. Кой сказал, что в Берлине он вместе с приятелем вступил в шайку контрабандистов и теперь ведет «золотую жизнь», перевозя в Польшу разные товары. Рита и Траута недоверчиво качали головами. Тогда Кой прервал ужин и чуть скучаюшим голосом попросил приятеля подать ему сумку. Ни слова не говоря, он высы­пал на стол ее содержимое. Девушки перестали смеяться. Это уже была не шутка: перед ними на столе лежало несколько десятков отличных ча­сов. Траута робко протянула руку и взяла из сверкающей золотом, сталью и стеклом кучи бо­гатства маленькие дамские часики. С благогове­нием прочитала на них название известной швей­царской фирмы и уже хотела положить часики обратно, но Кой небрежным движением отвел ее руку.

— Возьми их себе, Траута! Они теперь твои. И ты, Рита, выбери то, что тебе нравится. А еще двое часов возьми и продай. Польских злотых у меня немного, а деньги мне очень нужны...

Остальные часы отправились обратно в сумку, но Кой не сразу вернулся к прерванному ужину. Он достал какой-то сверток и быстрыми движе­ниями стал развертывать его прямо на полу. Обе девушки встали с мест, чтобы получше видеть в чем дело. Они смотрели внимательно, но все еще не могли понять назначения таинственного свертка. Наконец Кой показал им вентиль в про­резиненной материи и сказал, что перед ними надувная лодка, на которой он с приятелем пе­реправился через Одер. На этой же лодке они снова переплывут реку, как только закончат свою торговлю в Польше.

После ужина продолжалась демонстрация «до­стижений» Коя. Он вытащил из бумажника до­кументы на имя Яна Линека. Однако на всех этих бумажках были фото Генрика.

— Это я получил от «контрабандистской бра­тии» в Берлине! — не без гордости заявил Кой.