Черная мантия. Анатомия российского суда - Борис Миронов

Взрывпакет с летальным исходом (Заседание двадцать восьмое)

После перерыва, связанного с болезнью адвоката Михалкиной и введением в процесс нового адвоката Чепурной, судебные слушания по делу о покушении на Чубайса возобновились. Прокурор Каверин приступил к оглашению письменных доказательств. Письменные доказательства — приближение труда следователя к писательскому труду, те же творческие муки в сочинении обвинения, то же пылкое воображение, тот же направленный в заоблачные дали полет фантазии, те же слезы художника, что льет он над вымыслом и этот непременный без всякой двусмысленности порыв восхищения собой: «Ай, да я, ай, да сукин сын!..». И все это следователь творит, опираясь, как подлинный писатель-реалист, на факты действительной жизни, в практике уголовных дел именуемые экспертизами — дактилоскопическими, комплексными криминалистическими, биологическими, генетическими, взрыво-техническими, лингвистическими и многими, многими другими. Именно эти экспертизы, положенные следствием в основу эпоса в шестидесяти семи томах под названием «Уголовное дело о покушении на Чубайса», и предстояло огласить сейчас прокурору Каверину.

Экспертиза как факт — вещь неумолимая. Экспертизу, как правило, проводят ученые, специалисты своего дела. И если их выводы докажут причастность подсудимых к делу, опровергнуть такое доказательство невозможно. Присяжные посуровели, ожидая неумолимых фактов. В числе первых Каверин озвучил дактилоскопические экспертизы: «Оглашается дактилоскопическая экспертиза аккумуляторной батареи, ковриков-лежаков, телефонного провода и выключателя, полиэтиленовой сумки черного цвета с цветным узором, отрезка изоленты. Экспертам был задан вопрос: «Имеются ли на данных объектах следы папиллярных узоров рук?» Вывод эксперта: «На поверхностях объектов следов папиллярных узоров рук, пригодных для идентификации, не обнаружено и не выявлено». Судья Пантелеева свое явное разочарование утешает собственным глубокомысленно философским измышлением, адресованным присяжным заседателям: «Формулировка эксперта о том, что следов папиллярных узоров не выявлено, не означает, что таких следов нет вообще. Она означает, что по ним нельзя идентифицировать лиц, которые их оставили».

Скользнув взглядом по рядам присяжных, озадаченных таким глубокомысленным изречением, Пантелеева ударилась было в теоретические проблемы дактилоскопии: «Отпечатки пальцев — это пото-жировые выделения от пальцев рук, которые сохраняются на поверхности предметов. Аналогия бывает с кровью: когда есть лужа крови, но нет тех элементов крови, по которым можно судить, кому она принадлежит». Судья замолчала, пожевала губами, как бы ощущая послевкусие только что сказанного ею, неожиданно сочла на этом криминалистическое просвещение присяжных исчерпанным и предложила прокурору продолжать священнодействие. Каверин не преминул воспользоваться приглашением судьи: «Заключение дактилоскопической экспертизы ПСМ, газового пистолета «Вальтер», двух магазинов к ним, двух запалов, патронов, электродетонатора, обнаруженных в гараже Квачкова В. В. Вывод эксперта: на поверхности этих предметов следов папиллярных узоров рук не обнаружено и не выявлено».

Зал заволновался, как на футбольном матче после несостоявшегося пенальти. Но прокурор невозмутимо гласил дальше: «Дактилоскопическая экспертиза бутылок из-под водки и пластиковых бутылок из-под минеральной воды, пачек из-под сигарет, трех рюмок». Вот где пригодилась криминалистика: «Вывод эксперта: на поверхности бутылки под названием «На березовых бруньках» выявлен след папиллярного узора, оставленный большим пальцем левой руки Квачкова В. В., след на бутылке с минеральной водой оставлен не Квачковым В. В., а другим лицом, два следа с бутылки «Богородская мягкая» оставлены указательным и средним пальцами гражданина Яшина Р. П. Другие следы оставлены не Яшиным, не Квачковым, не Найденовым, а другими лицами».

Зал облегченно выдохнул: теперь точно стало известно, что водку на даче Квачкова пили сам хозяин дачи, напирая на бутылку большим пальцем левой руки, а собутыльником являлся Яшин, который прикасался к бутылке весьма оригинально — указательным и средним пальцами. Похоже, он за нее попросту держался, что не удивительно после трех принятых на двоих поллитр.

Прокурор же, как поднаторевший экскурсовод, намерен был и дальше удивлять зрителей научными изысканиями экспертов. Он подступил к оглашению взрыво-технических экспертиз. Сначала сухо поведал об экспертизе двух взрывателей от ручных гранат, найденных на даче Квачкова при третьем обыске. Вывод эксперта потрясал неоспоримой логикой, и прокурор ею явно гордился: «Это взрыватели ручных гранат». Поскольку БМВ Чубайса не гранатами закидывали, то предназначение взрывателей не обсуждалось. Затем последовало оглашение взрыво-технической экспертизы подрывной машинки, найденной в дачном гараже Квачкова. И снова эксперт блистательно доказал, а прокурор не без торжества озвучил его вывод: «Предмет является подрывной машинкой ПМ-4, изготовленной промышленным способом, и боеприпасом не является». Следующий объект взрыво-технической экспертизы и вовсе вызвал изумление аудитории. Это был прибор для установки электроуправляемых минных полей. Чего только не скопилось в дачном гараже Квачкова за годы службы! Но и этот предмет, по убеждению эксперта-взрывотехника, взрывным устройством не являлся, что прокурор и довел до сведения уже уставших разочаровываться слушателей. А ведь как заманчиво рисовало многим бойкое воображение: броневик главного электрика Чубайса несется по электроуправляемому минному полю и…

Но главная сенсация ждала нас впереди. Это была взрыво-техническая экспертиза взрывпакета, найденного в самой квартире Квачкова. Тут уж не отговоришься, что подкинули, — отличный вещдок, неоспоримый, и, главное, несомненно, принадлежит обвиняемому. Голос прокурора Каверина стал позвякивать металлом обвинения: «Выводы эксперта: этот предмет является взрывпакетом цилиндрической формы. При срабатывании взрывпакетов поражающих факторов не производится. Взрывпакеты применяются на войсковых учениях и не являются боеприпасами. Взрывпакет исправен и пригоден по назначению. Но! — прокурор на секунду умолк, чтобы присутствующие до конца прочувствовали трагизм. — Но! Если поместить взрывпакет в металлический корпус и подорвать, возможен разрыв металлического корпуса! С поражением людей! С летальным исходом!»

В свете оглашенной экспертизы для следователя, склонного к сочинительству, здесь открываются необозримые просторы творчества. Во-первых, взрывпакет можно привязать к ручной гранате, тогда летальный исход наверняка обеспечен. Во-вторых, взрывпакет легко приладить к мине-растяжке, тогда поражающий эффект еще сильнее. Наконец, взрывпакетом можно оснастить баллистическую ракету. Жертвы будут, как от оружия массового поражения. Вот что значит с умом и фантазией следователя использовать простой взрывпакет, применяемый на учениях и не являющийся боеприпасом!..

Настал черед молекулярно-генетических экспертиз. Вопросы, заданные эксперту, и оглашенные прокурором, звучали как-то юмористически: «Имеются ли на окурках с дачи Квачкова следы слюны. Если имеются, то принадлежат одному или разным лицам?» И, представьте себе, молекулярно-генетическое исследование показало, что «на всех окурках имеются биологические следы, которые принадлежат разным индивидумам». Факты — упрямая вещь, эксперт — молекулярный генетик — обнаружил, что «принадлежность слюны на окурках Квачкову В. В. исключена на 100 процентов». На те же 100 процентов эксперт исключил возможность курения на даче и для Найденова. Но зато совершенно точно было установлено, что сигареты курил гражданин Яшин. Прокурор убежденно зачитал научно обоснованный текст: «Вероятность принадлежности ему слюны на окурках — 99,999 процентов, то есть случайное совпадение возможно лишь одно на миллион жителей планеты».

И все же не точность подсчетов принадлежности слюны на окурках — до тысячных долей процента — поразила нас до глубины души, а биологическая экспертиза куртки «из комбинированного материала серого и черного цветов» с дачи Квачкова. Куртка, на радость следователям, оказалась ношеной, а, значит, имеющей биологические следы. Экспертов-биологов озадачили вопросом: «принадлежат ли подсудимым пот, волосы человека с этой куртки?» И вот что ответили эксперты, их строго научные формулировки прокурор Каверин зачитывал старательно, но почему-то с мрачным выражением лица: «Пятнадцать объектов, обнаруженных на куртке, являются волосами. Из них девять объектов — это волосы человека. Они могут происходить с головы одного человека. Данные волосы отличаются от волос с головы Квачкова, Яшина, Найденова и не произошли от них». При оглашении этой сугубо научной дефиниции непроясненными остались несколько биологических парадоксов. Первый: почему Квачков, Яшин и Найденов имеют одну на троих голову? Второе: если девять из пятнадцати волос, согласно неопровержимому выводу эксперта-биолога, — это волосы с головы человека, то чьими волосами являются остальные шесть, если волосяной покров животных именуется шерстью? Что за новый вид органической жизни оставил свои биологические следы на загадочной куртке? Третье: каков биологический процесс, описанный экспертом в формулировке «волосы происходят (или не происходят) от того или иного биологического организма», будь то Квачков, Яшин или Найденов? И самое главное недоумение, нараставшее у присутствовавших на процессе: что вообще доказала эта биологическая экспертиза? Что Квачков, Яшин и Найденов не носили этой куртки? Или что никто из них не страдает выпадением волос? Что вообще доказывают все эти «строго научные экспертизы», какое отношение все они имеют к покушению на Чубайса?..