Черная мантия. Анатомия российского суда - Борис Миронов

Прокурор: «На какой машине следовали Чубайс и Крыченко, когда Вы их догнали?»

Тупицын: «БМВ у них был».

Прокурор: «Вы после того, как они пересели к Вам в машину, этот БМВ наблюдали или нет?»

Тупицын: «Когда я их высадил у РАО, я свою машину поставил на стоянку. В это время уже Дорожкин заехал на этой же БМВ. Я подошел, спросил, что с колесом, а он как раз уже ворота открывал, хотел ее ставить, ну вот посмотрел я и увидел. Там повреждения были — капот весь такой, как бы рубленный, рваные дыры на капоте. Стекло лобовое, по-моему, в трех местах — два скола больших со стороны водителя, и одно с правой стороны. Бампер еще был, на колесе рваная дыра боковая, на правой задней двери отверстие было, ну, вроде как от пули. В крыле, по-моему, что-то было. Ну, уже пять лет прошло. Все и не вспомнишь. Основное, что запомнилось — капот, стекла, колесо».

Прокурор: «Скажите, Дорожкин Вам не объяснял при этом, что произошло?»

Тупицын: «Он сказал, что похоже на взрыв. А что конкретно — нет. Он вообще был в трансе».

Транс водителя Дорожкина напряг зрительское воображение: до сих пор Дорожкин не представляет себе, что произошло на дороге: взрыв — не взрыв, но при этом совершенно не в себе, не может даже поделиться пережитым со своим братом водителем. Все это очень заинтересовало защиту.

Адвокат Першин: «Вы один выехали за Чубайсом или с охраной?»

Тупицын: «Один».

Першин: «Вы знали, что произошло покушение?»

Тупицын: «Нет».

Першин: «Лично Вы были вооружены?»

Тупицын: «Нет».

Першин: «Чубайс пересел один или была охрана?»

Тупицын: «Только Крыченко с ним был».

Першин: «За Чубайсом какая-то машина охраны следовала?»

Тупицын: «Когда со мной он ехал, никого не было. И за БМВ тоже никто не ехал».

Першин: «Какая-нибудь машина Вас встречала у въезда в РАО «ЕЭС»?

Тупицын: «Да нет, никто не встречал».

Першин: «Через какое время после звонка секретаря Вы встретили машину БМВ?»

Тупицын: «Ну, может быть, минут через пятьдесят, не могу точнее сказать».

Интересная вырисовывается картина. Чубайс без всякой охраны с одним лишь помощником почти час катят на подбитом БМВ в РАО «ЕЭС». Для пересадки из броневика, который, якобы, «восстановлению не подлежит», но бойко ездит по дорогам Москвы, вызывают совершенно постороннюю машину, в то время как на трассе курсирует вторая машина сопровождения Чубайса с профессиональными охранниками Ларюшиным и Кутейниковым. Именно эта машина, как показал на суде Ларюшин (Кутейникова, напомним, давно нет в живых), была предназначена встречать БМВ с Чубайсом на подъезде к РАО «ЕЭС». И этот экипаж, Ларюшин — Кутейников, в тот день, повторяю, работал как обычно. Но ему никто ничего не сообщил! На подмогу почему-то вызвали одного Тупицына, не охранника-водителя, просто водителя, ни слова не сказав ему о том, что случилось. Вывод напрашивается сам собой: Ларюшин с Кутейниковым в это время были заняты чем-то очень срочным и важным, важнее встречи и сопровождения Чубайса, которого только что пытались убить. Что это могло быть? И не связана ли с этим скоро последовавшая смерть совсем еще молодого охранника Кутейникова?..

Адвокат Першин продолжает сверять часы с Тупицыным: «Через какое время, после того как Вы приехали в РАО «ЕЭС», Вы увидели машину БМВ под управлением Дорожкина?»

Тупицын: «Минут через тридцать-сорок, наверное. Пока я поставил свою машину, постоял, покурил…».

Задача из курса начальной школы: две машины, следующие одна за другой из одной и той же точки по одному и тому же маршруту, приходят в конечную точку с интервалом в тридцать-сорок минут. Спрашивается: где и что задержало водителя БМВ Дорожкина на этом маршруте? И не от этого ли водитель Дорожкин впал в «транс», ведь Чубайс с помощником, как показал на суде Тупицын, были совершенно спокойны?

Першин осторожно подводит Тупицына к главному вопросу: «Скажите, повреждения Вы увидели в гараже?»

Тупицын замялся: «Около гаража. Я подошел к Дорожкину, а он только ворота поднимал, чтобы машине заезжать».

Першин: «А когда Вы ехали по трассе, видели повреждения?»

Тупицын: «Нет, я сзади ехал. Я только увидел, что колесо дымится и все».

Подсудимый Миронов: «Вы можете описать голос Крыченко, когда он Вам позвонил? Паника, истерика присутствовали в голосе?»

Тупицын: «Голос как голос, сказал, куда ехать».

Миронов: «Когда Вы первый раз узнали о том, что это был некий взрыв? Только со слов Дорожкина?»

Тупицын: «Нет. Дорожкин и не утверждал этого, он только предположил. Я узнал уже, когда по телевидению говорили, что было покушение, в водительской комнате телевизор постоянно работает. Может, днем это было, может, во второй половине дня — не помню».

Странная какая-то, непонятная ситуация. Ладно, Чубайс, очень уж большой начальник, барин, но Крыченко, только что переживший взрыв, обстрел, пулю над головой, дыхание смерти, оказывается, наконец, в безопасности и … молчит, ни слова Тупицыну, первому человеку, которого видит после пережитого, и ведь это не сторонний человек, лицо доверенное, коль его посылают встречать Чубайса. Ладно, шофер Тупицын для них холоп, чего с ним делиться, но ведь и между собой Крыченко с Чубайсом ни слова. Ненормально все это, фальшиво. Впрочем, как и Дорожкин, переживший взрыв и обстрел, согласно его показаниям на суде, зачем-то перед Тупицыным изображает (или не изображает все-таки?) полное неведение, что произошло.

Понятно, что неестественность поведения Чубайса с Крыченко не могла не заинтересовать защиту.

Миронов: «Вы не могли бы описать поведение Чубайса и Крыченко, когда они вышли из машины?»

Тупицын: «Да они сели молча и вышли молча. Потом зашли в подъезд, и все».

Миронов, с трудом скрывая изумление: «Они не проявляли интереса, когда вышли из машины, к осмотру автомобиля БМВ?»

Тупицын: «Нет-нет. Они вышли и сразу сели в мою машину, и мы выехали».

Миронов: «То есть повреждения машины БМВ их не интересовали?»

Тупицын: «Ну, я не видел, чтобы они осматривали. Вот я стоял сзади, они с правой стороны вышли, также справа сели, вокруг машины они не ходили».

Миронов: «А Вы не можете уточнить, в каком они настроении пребывали?»

Тупицын: «Обычное состояние».

Миронов: «Что они обсуждали, когда ехали?»

Тупицын: «Они сели молча и вышли молча. При мне вообще никаких разговоров не было».

Миронов: «Какие-то звонки были?»

Тупицын: «Ничего не было. Там ехать 5–7 минут до РАО. Ничего не было».

Миронов: «Чубайсу звонил кто-нибудь?»

Тупицын: «Когда я вез, по-моему, нет».

Да может ли нормальный человек, машину которого только что подорвали и обстреляли, равнодушно пересесть в другую, даже не глянув на то, какой опасности подвергся?! Спешили, боялись нового нападения? Вряд ли, ведь тогда Чубайс с Крыченко остановились бы у первого же стационарного поста ГАИ, а они проскочили их не один, и ждали бы подмоги из РАО под прикрытием вооруженных сотрудников ДПС. А может быть, на БМВ просто не было еще ничего, как о том говорил на суде Вербицкий? Тогда действительно, чтобы не привлекать к не расстрелянной еще машине внимание стороннего в деле Тупицына, который и не заметил ничего подозрительного, кроме дымящегося колеса, Чубайс с Крыченко быстренько пересели в Тойоту. И молчали всю дорогу. И им никто не звонил, и они никому. Так где же те сотни звонков друзей, о которых днем раньше на суде говорил Чубайс?

Миронов: «Вы когда ехали за БМВ, не заметили поврежденной задней фары?»

Тупицын пожимает плечами: «Да нет».

Миронов: «Вы не заметили повреждений на лобовом стекле, когда они к Вам пересаживались?»

Тупицын: «Все повреждения я увидел уже только в гараже».

Миронов не отступает: «Вы хорошо рассмотрели в гараже повреждения БМВ?»

Тупицын уклоняется от точного ответа: «Честно говоря, не очень хорошо. Да и Дорожкин был в таком состоянии, ни расспросить, ничего».

Миронов: «Вы сказали, что Дорожкин пребывал в некоем шоке. Можно сказать, что он не хотел говорить о том, что случилось?»

Тупицын неопределенно: «Да нет. Он был бледный и даже немножечко заикался, чуть-чуть».

Миронов: «Вы дословно приводите его слова «похоже, это был взрыв»?

Тупицын: «Думаю, что да. Он говорил: было много снежной пыли, закидало машину, не понял, отчего это произошло. Ну, — говорит, — судя по стеклу, по всему, похоже, что был взрыв».

К расспросу подключается адвокат Закалюжный: «На вопрос государственного обвинителя «Можно ли расстрелять автомобиль в боксе?» Вы почему-то ответили, что подорвать в боксе его нельзя. А расстрелять все-таки в боксе возможно было?»

Тупицын отговаривается: «Ну, Вы знаете, разговор шел о взрыве. Расстреливать можно везде. Хоть в этой комнате».

Закалюжный настаивает: «Вам известно, расстреливался автомобиль в боксе или нет?»