Мир, где тебя нет (СИ) - Дементьева Марина

Спохватившись, что до сих пор ходит с неприбранными волосами, Диана наскоро исправила эту оплошность и поспешила вслед.

Карета уже стояла запряжённой, а лошади — осёдланными. Пожилой конюх пристёгивал дорожный ларь ремнями.

— Как рёбра? — завидев Илле, один из сопровождающих-людей оскалил зубы в подобии улыбки.

— Все на положенном месте.

Диана никогда не понимала, что весёлого находят мужчины в обсуждении подобных тем. Было что-то ритуальное в их заигрываниях со смертью, и они не отказывали себе в удовольствии вдоволь напотешиться, если безносая уходила ни с чем. Под дружный мужской хохот Илле взлетел в седло — в самом деле, довольно ловко для того, чья рана причиняет страдания. Диана надеялась, что он достаточно разумен, чтобы не доказывать что-то во вред себе.

Дверца кареты распахнулась изнутри, и мэтр Грайлин пробасил на весь двор:

— Ну наконец-то, девочка! Уже отсидел себе весь зад, ожидаючи твою милость. Ну же, довольно глазеть на этого бездельника. Пара дней в пути, и мы все друг другу опротивеем.

— Пара дней? — буркнул Илле мужчина, только что любопытствовавший касательно его здоровья. — Может прям здесь выкинем старикана в окошко?

— Боюсь, застрянет, — с улыбкой подосадовал ведьмак и цокнул, стронув свою кобылку с места.

Диана впорхнула на заднюю скамью, пряча от колдуна подрагивающие губы. Йолль жалась к окну; громогласный Грайлин занял почти всё пространство экипажа.

Поездка обещала быть нескучной.

Вскоре Йолль, много лет не покидавшая пределы Теллариона, позабыла свои тревоги и во все глаза следила за сменяющимися ландшафтами. На мэтра Грайлина равномерная тряска оказала самое благотворное влияние, и колдун производил рокочущие раскаты храпа, словно престарелый громовержец Зевс во плоти.

Леди Нелисса отозвалась на письмо герцогини Ариаты скорее, чем можно было ожидать, и отвечала в самых обнадёживающих выражениях. Диана откинула занавеску и через окно болтала с едущим обок экипажа Илле о всяких весёлых пустяках. Разрумянившийся от скачки ведьмак сыпал шутки, словно стрелы из колчана.

Пожалуй, Диана имела все основания, чтобы считать себя счастливой в этот день. И она улыбалась на шутки и острила в ответ. Казалось бы, в этом не должно быть ничего сложного.

Глава четвёртая. Князь чёрного заката

Перо порхало над пергаментной страницей, выводя ровные, как по линейке, строки — прямо поверх когда-то написанных. Прежние символы бесследно истирались, новые — твёрдо начертанные — вспыхивали на короткий промежуток серебристым свечением и гасли, обретая положенный цвет чернил.

Всё, что извращалось и переиначивалось на протяжение десятилетий, довелось исправлять за пару дней.

Привычная задача.

Без непременного и неотлучного присутствия мэтра Грайлина библиотека представлялась... неполной. Лишённой одного из главнейших своих компонентов. Всё равно что опустели книжные полки. Демиан утомлённо потёр лицо, но для того, чтобы освежиться, мера оказалась недостаточной. Под закрытыми веками проносились — скоро, не задержишь взгляд — литеры, литеры, литеры...

Внеся основные изменения — первое, что сделал, едва лишь обретя власть Магистра, — он порою вновь обращался мыслями к Своду, примеряясь, прикидывая, что бы следовало выправить ещё, что, заслонённое более важным, мог опустить в этой вечной гонке со временем. И, отыскивая очередную будто бы мелочь, исправлял, дополнял, вычёркивал. Вот как теперь. Но довольно. Перед смертью не надышишься, — сказал бы мэтр Грайлин, будь он здесь, и был бы, безусловно, прав.

Вероятно, Демиан неловко облокотился о ближайшую книжную стопу, смахнув её верх на широкий стол. Отложив Свод, маг мимодумно вернул было книги на прежнее место... задержал руку. Задумчиво постучал пальцами по переплёту потревоженной книги — последнего тома телларионских хроник. Фолиант выглядел так, словно его использовали для растопки. Магистр небрежно пролистал страницы — около пятидесяти листов выдернуты (мэтра Грайлина удар бы хватил при виде подобного кощунства), лишь куцо топорщится растрёпанная бахрома. Дальнейшие записи аккуратно велись рукой старика вплоть до нынешнего лета. Демиан вновь возвратился по хроникам назад, сверился с последней сохранившейся датировкой. Сорок семь лет назад. И что же происходило в Телларионе почти полувековой давности?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Кто и зачем уничтожил записи? Грайлин? Нелепость. Не сам ли Магистр? Отчего-то беглое предположение казалось вероятным. Если то был действительно он — что содержалось на утраченных страницах? Свидетельства его... позора? преступления? Чего?

К чему гадать про то, не всё ли равно теперь? Но, невесть с чего, Демиану стало важно отыскать ответ. Проклятье! Знать бы ещё, что именно он ищет! Одно не подлежало сомнению: невозможно уничтожить все записи. Магистр — возможно — или некто по высочайшей указке... Кейлус? не суть! — изуродовал хроники, но что-то наверняка уцелело, затерялось в огромной библиотеке. Ссылка, упоминание, полунамёк... что-то, от чего можно оттолкнуться. Последние пощажённые записи приходились на время нахождения. Уже кое-что. Зацепка ли это или совпадение, очередной тупик, — стоит проверить.

Искомая книга содержала лишь длинные перечни имён, в них были кропотливо занесены все телларионские маги за последние двести семьдесят восемь лет. Демиан пролистывал страницы с конца. Нашёл себя и Трея — под именем мастера Когана. Точно по наитию, просматривал список, покуда, наконец, взгляд не привлекла скупая запись: "Мастер Грайлин". Ниже перечислены ученики. Много. Старик прожил долгую жизнь. И жив поныне, тогда как от большинства его воспитанников остались одни имена. Только последние здравствуют по сей день. Коган Согрейн. Старк Ривиан.

Третье имя было старательно зачищено, но на пергаменте остался нечитаемый след.

Демиан хлопнул ладонью по столешнице и на минуту откинулся на спинку стула, закрывая утомлённые глаза. Завёл руки за голову, потягиваясь, пробуждая тело долгим слитным движением.

Теперь он видел их точно въяве — взгляды ведьм-стихий. Он запомнил, но не мог знать — тогда. Знать то, что понял теперь: то, как они на него смотрели. Как на возвратившегося из-за Грани. Ланадар, Кавель и Шаффар — особенно Ланадар. Потрясение оказалось столь велико, что глаза выдавали их, даже Солейн. Хлои Брейн в умении управлять собой куда как далеко до стихии воды... однако самая юная из ведьм ничем не выделяла его среди собравшихся в крипте мужчин. Легко объяснимо: первоисточник призвал стихию земли последней... Она не знала того, кто немало значил для трёх других. "Эджай", — позвала его княжна. Состояние её было таково, что всё сказанное могло быть лишь правдой. Способность лгать и увиливать ещё не возвратилась вместе с силами. Эджай — так звали третьего ученика мэтра... тогда ещё мастера Грайлина. Ученика, о котором никто словом не обмолвился за прошедшие годы. Эджай. И что дальше?

Проклиная библиотечную неразбериху, Демиан прошёл вдоль рядов стеллажей. Нужный... нужный ли? том почти выпал, плотно стиснутый с боков, когда Демиан потянул его с полки. Крупного формата, переплёт обтянут чёрной кожей, серебряное тиснение по корешку, позолота на срезе страниц. "Перечисление достославные родов авалларских, сопровождённое краткими жизнеописаниями" и так далее, и тому подобное. Оправляя накренившуюся без поддержки стопу, Демиан перехватил книгу, и та вывернулась из рук, как живая, распахиваясь на начале.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Составитель сего, как водится, начинал с родов наиболее именитых и древних, продолжая и заканчивая всё менее и менее достойными упоминания. Книга открывалась генеалогическим древом, вычурным, щедро украшенным виньетками. Древом Великих князей. Почти не задерживаясь, маг скользнул взглядом от корней древа, от имени полулегендарного основателя закатной державы, к вершине, к самым молодым ветвям. К Великому князю Аргаю Д`элавар, по сей день занимающему сантанский престол. Аргаю Д`элавар, с которым предстояло повстречаться в самом скором времени, и от исхода этой встречи зависит многое, если не всё. Следовало бы вспомнить об этом, а не истрачивать время на раскрытие некого заговора, неизвестно, существовавшего ли где-то за пределами его утомлённого рассудка.