Пара для Эммы (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

— Не строй планы на моего сына! Ты не нужна ему ни в каком качестве!

— Мама! Сядь.

— Я потеряла место Луны, но я всё ещё твоя мать. Ноги этой твари не будет в моём доме!

Самое ужасное, думала Эмма, что Ласка не походила на безумную старуху. Она выглядела довольно молодо, представительно, и скорее ассоциировалась с грозной боярыней, возможно, самодуркой, но её вид впечатлял. К тому же она была понятна стае, даже тем, кто её не поддерживал. А кто для них Эмма?

Им обидно, что сопливая магичка так легко преодолела гору, а они все корячились, страдая от сшибающего с ног ветра, обвалов, ледяной мороси и голода.

Все вроде бы понимали, что надо было не тянуть, не надеяться на то, что ещё годик проживут на родной земле, а спокойно уходить. Все это понимали, но зародившаяся с подсказки Ласки мысль о том, что они-то надеялись не напрасно, а всё сорвалось именно из-за того, что в клане появилась не магичка, а попросту ведьма, пришлась многим по душе.

Ведьмы же — они такие, от них есть много пользы, но они коварные. Их место в стороне, но никак не среди стаи. А эта собирается бегать под луной с их альфой! Тьфу, к ней даже это выражение не применимо.

Эмма переводила взгляд с одного лица на другое и улавливала, как меняется настроение клана. Лучше бы она этого не делала, а поискала бы умные слова в свою защиту, но чужие эмоции выбили почву из-под ног.

За что?! К чему эта злоба на неё?

— А что ты скажешь, Стрела? — неожиданно обратился Пепел к оборотнице, сидящей напротив его матери.

— Ласка больше всех пугала нас новыми землями, а мы её слушали, так как твой отец, Пепел, ничего не говорил. Мы думали, что он делится новостями с ней и верили ей. Приход ведьмы ни на что не повлиял. Пришла и пришла.

Эмма посмотрела на неё с благодарностью.

— Повезло, что она уберегла детей, но нам сейчас каждый лишний рот в тягость. Она не будет охотиться, ей не хватит сил самой добывать дрова, и я не вижу пользы от торговли с гномами. Возможно, потом нам это станет необходимо, но первостепенны другие задачи.

— Я понял тебя, Стрела, — угрюмо обронил Пепел, уставившись себе под ноги.

— Прости, альфа, — добавила оборотница, — но я выражу мнение всех. Все видят, что ведьма тебе нравится, но стая не примет её в качестве Луны.

— Да мне не нужна эта должность! — воскликнула Эмма.

— А тебе, Пепел, ещё предстоит завоевать уважение местных стай и в пару нужна сильная волчица.

Все одобрительно загомонили.

«Развёл демократию!» — обиженно фырчала Эмма и ждала веского слова альфы.

Он тяжёлым взглядом осматривал стаю, и молодой женщине казалось, что в этот момент Пепел ненавидит своих односельчан. Его внутренний зверь рвётся на свободу, ему осточертело быть в рамках долга и обязанностей.

— Мои личные дела никого не касаются, — выдал он, но Эмма видела, что его слова не одобряет даже симпатизирующий ей Ешка.

Она чувствовала его эмоции. Енот считал, что для альфы сейчас не время дразнить стаю, не время думать о личном, и уж, тем более, нельзя об этом говорить вслух, дразня всех.

— Покончим сразу с этим вопросом, — вылезла Ласка. — Кто возьмёт на себя опекунство над Искрой с братом и над Вьюном с сестрой? Я готова взять в семью старшую девочку.

— А Жар? — хмыкнул Ешка. — Нехорошо разделять сестру с братом.

Эмма вдруг ощутила новые чувства. Ласка была беременна! Беременна!! Чтоб ей блохи не давали по ночам спать!

Вихрем пронеслось понимание всей её злобы и отчаяния, непоследовательности и некоторой заботы со стороны подруг. И в то же время, похоже, беременность послужила поводом для её свержения с должности Луны стаи. Не простили прошлых высказываний о несвоевременности рождения малышей.

Всё это вихрем накрыло Эмму и оставило впитывать новые эмоции. Ласке нужна помощница, а точнее, прислуга, так как обживаться тяжело, а она вскоре станет уязвима, а ещё тут имеют место быть долгосрочные планы. Искра вырастет сильной волчицей и подходит, чтобы занять место рядом с сыном.

Во многом это были домыслы Эммы, но она полагалась на то, что приходит ей в голову при направленном на объект восприятии. Оставалось научиться быстро соображать, принимая поступившие сведения и как-то реагировать, но Эмма смотрела на Ласку и всего лишь осуждающе покачала головой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А детей меж тем делили. Белку хотели взять многие, а вот Вьюн никому особо был не нужен. На Жара смотрели с сомнением, и Эмма понимала, что сильный в будущем волк необходим стае, но слабоватым семьям затруднительно будет его контролировать, требовать подчинения. Одна медведица выразила желание взять малыша себе, но стая решила, что ей сложно будет воспитать волчонка.

— Я возьму Вьюна и Белку, — неожиданно произнёс Ешка и все с удивлением уставились на него. А медведица возмутилась:

— Еноту, значит, можно, а мне нельзя?!

— Я помогу Еше, — хмурясь, произнёс Пепел и добавил, обращаясь к медведице: — и тебе помогу, если возьмёшь малыша.

— Не надо, воспитывайте сами! — обиженно отвернувшись ото всех и распихивая присутствующих покачиванием широких бёдер, дородная оборотница вышла из дома.

Эмма смотрела на стаю, слушала, как делят детей и не понимала, как всё исправить, как остановить происходящее, которое считала унизительным, особенно для её любимца Жара. Все её планы и мысли оказались несостоятельными, похожими на воздушные замки, которые сейчас лопались один за другим.

Надо бы гордо встать, настроить себя на то, что у неё хватит сил отстоять себя и перезимовать здесь (потому что иначе она замёрзнет где-нибудь по дороге в лесу), но не хватило запала.

Поднялась, посмотрела на Пепла с разочарованием, хотя понимала, что нет между ними таких чувств, ради которых он готов был бы бросить вызов всей стае. Тяга, симпатия, интерес, предвкушение, понимание, что они пара и им может быть хорошо, гармонично друг с другом, но не всепоглощающая любовь, не ярая страсть, не благословение богов и прочее, прочее.

Да, она понимает, что сейчас в принципе не время для буйных порывов, что умнее действовать тихонько, исподволь, но до чего же противно! За всё разом противно, включая свои наивненькие мыслишки, которые давно пора было похоронить и не давать им выползать на свет. А на всех остальных смотреть противно хотя бы за то, что не видят дальше своего носа! Она наткнулась на стоящего рядом с сестрой Жара, опустилась перед ним на корточки, а потом обняла:

— Если бы я могла взять тебя к себе, если бы могла… — не выдержав, Эмма расплакалась и убежала в домик, радуясь и мысленно благодаря Мрака с Орликом за то, что у неё есть хоть какое-то убежище.

Это так страшно, понимать, что стоишь на пороге катастрофы, и не знать, что делать. Ей не пережить зиму! Отсутствие еды, тёплой одежды и самое главное, недоброжелательное отношение, которое очень быстро может перерасти во враждебное.

«Ёшки-матрёшки, что же мне делать?!» — запаниковала она.

Стук в дверь отвлёк её, и Эмма с надеждой бросилась поднимать деревянную щеколду. Ей жизненно необходимо было хоть что-то, за что можно зацепиться и вытянуть себя из той пропасти, куда падает. Надежда, хоть малейшая поддержка!

— Вы? Я думала вы ушли вслед за альфами.

— Собираюсь уходить, — согласно кивнул судья.

— Спасибо, что зашли попрощаться, — грустно улыбнулась.

Он ждал каких-то слов от неё, но Эмма уже затолкала вглубь себя отчаяние и показала только то, что ей действительно жаль прощаться с этим интересным оборотнем. Сильный, несущий тяжкое бремя судьи, но не озлобившийся. Это достойно уважения.

— Вы упоминали, что хотели бы добраться до человеческих земель, — небрежно обронил он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Эмма чуть передёрнула плечами, но он ждал ответа.

— Да, были такие планы…

Слова прозвучали вяло, придавая смыслу несущественное значение. Между ними повисло неловкое молчание. Казалось, что обоим есть, что сказать, но ведь времени нет, и не стоит даже начинать.

— Я возвращаюсь домой…