Рыцари Дикого поля - Богдан Сушинский

– Здесь сотник Гуран, принявший две моих пули.

– Принявший две твои? Почему твои, князь? – взволнованно наступал на него Хозар. Он всерьез начал опасаться, как бы молодой князь, проявлявший до сих пор просто-таки немыслимые чудеса храбрости, вдруг не сломился, не начал дрожать за свою жизнь, а значит, сводить ее к столичным салонам и балам. – В бою каждый принимает свою пулю. Только свою!

– Иногда случаются исключения.

Примчались два казака, держа за крестовину большой крест, который чуть ли не тащился по земле. Молча вогнали его в рыхлую землю и утрамбовали мелкими камнями. Один из них тут же принялся вырезать ножом: «Сотник Гуран. Казак с Украины».

– Убитые похоронены, князь! – медленно поднялся на холм Улич. – Надо бы подойти попрощаться.

– Надо бы.

– Там ждет полковник Сирко.

– Надо бы…

Гяур так и не двинулся с места. Остальные тоже стояли у могилы, уже под проливным дождем. Никто из них не мог уйти, оставив генерала одного.

Это скорбное молчание у креста продолжалось до тех пор, пока не появился сам Сирко.

– Сабля Гурана, – объяснил он, вонзая клинок рядом с крестом. – В степи она заменяет казаку крест. Говорят, что Господь уже привык к этому. – Из приседельной сумы он извлек глиняный кувшинчик с водкой и вогнал его в землю между крестом и саблей. Потом достал пистолет и выстрелил вверх. Те, у кого были пистолеты, последовали его примеру.

– Посиди здесь, – сказал он Гяуру. – Посиди, посиди… Мы будем ждать тебя в замке. Я понимаю. Уже не одного похоронил вот так, по своим степям да по чужим землям.

Сирко хотел сказать еще что-то, но его прервал крик адъютанта, который вовсю гнал коня по ведущей к холму размокшей тропе:

– Господин полковник, восстание!

Сирко и Гяур переглянулись.

– Какое еще, к дьяволам, восстание?! – сурово поинтересовался Сирко. – Кто и против кого восстал?!

– Только что появился гонец принца Яна-Казимира. Принц велел передать господину Гяуру, что в Польше началось восстание и что господин генерал вместе с ним отбывает в Польшу. Завтра же!

– Какое еще восстание?! – все еще не понимал Сирко. – Ты можешь по-человечески? Где этот чертов гонец?

– Он загнал коня. Да и себя тоже. Оба упали за воротами замка, – наконец поднялся на холм адъютант. Конь его оступался и скользил по мокрой земле, словно тоже готов был упасть рядом со своим загнанным хозяином. – Сечь восстала. Вся Украина! Полковник Хмельницкий поднимает казаков!

Сирко задумчиво подошел к могиле, еще глубже вогнал в усыпальницу Гурана его саблю, перекрестил ее:

– Значит, все-таки поднимает… – отрешенно проговорил он. – Получается, что не вовремя ты лег в землю, сотник Гуран, ох, как не вовремя! Хотя каждому отмерено только то, что ему… отмерено. Сколько ж крови теперь прольется христианской на всем этом громадном поле брани, от Варяжского моря и до берегов Черного!..

39

Принца Яна-Казимира генерал Гяур встретил в нескольких милях от Дюнкерка. Десять воинов охраны претендента на польский престол были облачены в новые сверкающие шлемы и панцири с экзотическим оперением на спинах, свидетельствовавшим, что они принадлежат к элитарным польским «крылатым» гусарам. Сам принц тоже блистал золотистыми, истинно королевскими доспехами, в которых лучи майского солнца не тонули, а отражались, создавая вокруг фигуры всадника красновато-желтый нимб.

На Гяуре была лишь легкая парадная кираса и недавно привезенный ему из Греции, из острова Родос, подарок отца – спартанский шлем с коротким густым султаном в виде львиной гривы, сработанный греческими мастерами по подобию шлема спартанского царя Леонида.

Впервые Гяур надел подобный шлем в шесть лет. В таком же шлеме он прибыл в свое время в Украину. И вот теперь, через гонца Тайного совета Острова Русов, отец хотел напомнить ему, кто он таков, чей сын и какова его истинная миссия в этом мире.

– Я понимаю, почему вы решили, что в то время, когда в Польше начинается война между поляками и украинцами, ваше место в Варшаве, – сказал Гяур, как только они «по-римски», поднятыми вверх руками, поприветствовали друг друга. – Но почему вы считаете, что среди тех, кто возвращается с вами в Речь Посполитую, – окинул он взглядом воинов Яна-Казимира из числа польских наемников во Франции, – должен быть я, князь русичей?

Принц оглянулся на пышнощекого офицера, возглавлявшего крылатых гусар. Тот понимающе кивнул и отвел охрану к холму, на котором осталась свита князя Гяура – Хозар, Улич и двое братьев-русичей – Родан и Борач Славиборы, выросшие в Моравии, но помнившие, что предки их пришли из устья Дуная.

– Потому что не думаю, что люди из Тайного совета Острова Русов в восторге от того, что вы добываете себе генеральские чины во Франции, а заодно скупаете здесь замки и дворцы, – мягко улыбнулся Ян-Казимир, воинственно вскинув свою рыжеватую бородку-эспаньолку. – Им не хочется верить, что вы так и останетесь вечным воином-рейтаром, испытывающим судьбу на всех просторах от Вислы до берегов Португалии.

– О том, что разведка у ордена иезуитов поставлена неплохо, уже знаю. Сведениями о Тайном совете Острова Русов меня тоже не удивишь, при всей тайности этого уже давно не тайного совета…

– Но ведь и то, что я являюсь кардиналом ордена – для вас тоже не тайна, – не стал разочаровывать его Ян-Казимир.

– Возможно, я и вернусь в Польшу. Возможно, даже вместе с вами. Но каковой вам видится моя роль во всей этой истории? Считаете, что я должен буду возглавить корпус наемников, способных сражаться против казачьих полков Богдана Хмельницкого?

– А почему это так пугает вас? Можете поверить, что тысячи украинцев, и не только католиков, будут воевать на стороне короля, истребляя повстанцев Хмельницкого. А знаете, почему они станут это делать? Потому что понимают, что, ослабив Польшу, они отдадут свою землю во власть татар, турок или, что ничуть не лучше, завистливо посматривающих на нее царских московитов. Причем для того чтобы понять это, вовсе не обязательно быть мудрецом или смотреть на события отсюда, с холмов благословенной Фландрии.

– Но я со своими воинами не пойду против восставших казаков. Это исключено. Если и прибуду на земли Речи Посполитой, то лишь для того, чтобы не дать втянуть моих русичей и тех норманнов, что пришли со мной в Украину, в эту братоубийственную войну.

– Против казаков не станете. А против солдат польского короля, чьим подданным являетесь ныне, воевать будете? – появилась на лице Яна-Казимира саркастическая ухмылка.

– Скорее всего, мне придется выждать, посмотреть, чем все это кончится. Для нас, русичей, вы, поляки, такие же славяне, как и украинцы. Возможно, когда-то племена уличей и тиверцев, из которых происходят русичи Острова Русов, и воевали с племенами полян, особенно восточных, основавших Киев. Но пусть этим занимаются историки и летописцы. Тем более что с западными полянами, основателями польской нации, наши предки вообще никогда не воевали. Сие известно даже мне, не историку, а воину.

Из рощицы, подступавшей к гряде холмов, появилась отставшая карета, в сопровождении еще четверых гусар. Именно их и поджидал кортеж Яна-Казимира.

– Когда седло покажется утомительным, – объяснил ее появление польский принц, – мы с вами сможем отдохнуть в ней.

– Где вы остановитесь в Дюнкерке?

– Этим займутся мои квартирьеры. Возможно, на фрегате, который когда-то был захвачен вами и на котором нам предстоит идти в Польшу.

– Есть вариант спокойнее и уютнее. В вашем распоряжении дворец графа де Ворнасьена.

– Который, как мне стало известно, несколько дней назад полностью стал вашим, – как бы вскользь заметил Ян-Казимир. – О чем позаботилась все та же неугомонная графиня де Ляфер.

– Я-то думал, что вы слышите о нем впервые. Тогда тем более, ваше королевское высочество. Мой дворец – в вашем распоряжении. До тех пор, пока…

– Я не собираюсь задерживаться в Дюнкерке, князь Гяур, – сухо прервал поток его гостеприимного словоизлияния королевич Ян-Казимир. – Вообще не собираюсь задерживаться в этом городе, который порядком мне надоел. А что касается вашего участия в войне польского короля против казаков, которой так опасаетесь… То почему вы решили, что восстание должно перерасти в войну?

– А что, Владислав IV рассчитывает быстро и легко подавить его?

– Поддержать, князь, – задумчиво улыбнулся Ян-Казимир, осаждая на спуске с холма своего некстати разгарцевавшегося вороного скакуна.

– Что-что? – поморщился Гяур. – Это в каком смысле «поддержать»?

– Я не оговорился, генерал, поддержать. В свое время мой владычествующий брат так же близко сошелся с полковником Хмельницким, как я с вами. И никакое это не антипольское восстание. Хмельницкий спровоцировал его по приказу своего короля, которому всегда был и, уверен, останется преданным.

– Подобную версию я уже слышал, – мрачно согласился Гяур. – Или нечто подобное этой версии. Но что-то трудно в нее поверить.