Джон Леннон. 1980. Последние дни жизни - Кеннет Уомак

Джону нелегко, поскольку от него требовалось, во-первых, полностью прекратить разговаривать – а это поистине трудное дело для человека, который мог с легкостью порассуждать на самые разные темы, – и, во-вторых, отказаться от кофе, одного из самых больших его пристрастий, уступавшего разве что зависимости от сигарет «Житан». Шон и Фред, в свою очередь, получили строгие инструкции не заговаривать с Джоном. Фред с трудом это выдерживал, ведь он по-прежнему регулярно ездил со своим работодателем по делам, а также был его компаньоном в лодочных прогулках. Ну а Шону и так было чем заняться. Потом он вспоминал, что именно той весной «научился пускать камни по воде “блинчиком”, делать бумажные самолетики, разводить костер, насаживать червя на крючок, рисовать обезьянок и управлять парусной лодкой» (149).

Читать газеты и журналы Йоко Джону воспретила, а вот на документальную прозу запрета не было, поэтому Джон, устроившись в спальне, проводил время за чтением «Воли» Дж. Гордона Лидди. Лидди, бывший агент ФБР и один из центральных персонажей Уотергейтского скандала, в своей книге пытался доказать, что победа над любыми невзгодами достигается исключительно силой человеческой воли. И приводил примеры из личной жизни, которые изумляли Джона. Однажды бывший фэбээровец привязал себя к дереву во время грозы. Или еще того хлеще – держал ладонь над горящей спичкой и ничем не показал, что ему больно, даже когда от ладони пошел сильный запах горелой плоти.

В последние часы обета молчания Джон написал очередную серию распоряжений для Фреда. Первое из них касалось Йоко, которая вернулась в «Дакоту» и сообщила, что ее настиг «русский грипп», так что муж и сын должны держаться от нее подальше, чтобы не заболеть[71]. На самом же деле она набралась мужества, чтобы еще раз пройти через наркотическую ломку с помощью ее друга Сэма Грина, который помогал Леннонам в приобретении произведений искусства. Так вот, самое первое, что было в списке, – организовать ежедневную доставку Йоко цветов в горшках. «Сделай так, чтобы там было написано – это от Папочки и Шона (ты обычно не говоришь, кто их посылает!)» – сделал он примечание. Теперь второе. Хотя автор светской хроники Лиз Смит и ошиблась в своей оценке, утверждая, что «затворник Леннон» превратил свою квартиру в «Дакоте» в настоящую крепость, мысль о безопасности Джона не оставляла. У него были сомнения относительно безопасности Кеннон Хилл, и он попросил Фреда «объяснить МНЕ, почему мы тут спим, притом что входную дверь может открыть любой полоумный (она не запирается). Люди знают, что я здесь, – садовники, маляры и т. д.» (150).

Тридцатого апреля обет молчания прекратился. Прекратилось также действие запрета на чтение периодики, и как раз вовремя. Когда Леннон включил телевизор в спальне, он узнал о провальной попытке президента Джимми Картера вызволить американских заложников в Иране. В последние несколько месяцев дипломатические переговоры зашли в тупик, что подтолкнуло Картера начать операцию «Орлиный коготь»: секретные передвижения в иранской пустыне обернулись гибелью восьми американских военнослужащих, когда их вертолет столкнулся с другим воздушным судном. Пленников переправили из посольства в секретные убежища по всему Тегерану – таким был итог. Для Леннона и миллионов других американцев надежда на освобождение соотечественников, и так державшаяся на волоске, стала еще более хрупкой.

В тот же день Джон сбрил бороду, которая была у него с прошлой осени. И вот таким, свежевыбритым, он впервые положил глаз на «тупейшую» и «простейшую» одномачтовую яхту, которую вожделел со времен круиза на Imagine в Палм-бич. Выполняя инструкции босса, Фред оформил покупку четырнадцатифутового[72] швертбота O’Day Javelin в «Конис Марин». В четверг 1 мая владелец магазина Тайлер Конис лично пришел на яхте из Хантингтон Харбор и ошвартовался у хлипкого деревянного причала Кеннон Хилл.

Джон волновался в предвкушении – стоял на крыльце и вглядывался в горизонт в ожидании своей красавицы. Увидев яхту, он побежал к причалу, и они с Фредом взошли на борт. «Всю жизнь мечтаю о своей яхте. Не терпится скорее научиться ходить под парусом!» – радовался музыкант (151). Двадцатичетырехлетний Конис предложил Джону прокатиться по бухте, чтобы показать все тонкости. Пока они шли вдоль Колд-спринг Харбор, Джон проникся доверием к Конису, как ему показалось, очень компетентному моряку. Тот согласился позаниматься с Джоном в течение месяца и натаскать в управлении яхтой, которой Джон дал другое имя: Isis, в честь египетской богини плодородия и покровительницы мореплавателей[73]. Конис потом вспоминал: «Мы выходили на лодке так часто, как я только мог после работы. Ходили в Колд-спринг Харбор и Ойстер Бэй. И много времени провели в разговорах». Самым дальним их переходом стало путешествие к Сэнд Хоул, небольшой бухте на краю исторического заповедника Камсетт. Джон со знанием дела отметил, что самое трудное, когда ходишь под парусом, – научиться угадывать внезапные изменения ветра. К восхищению Кониса, эти изменения начинающий моряк угадывал, наблюдая за дымом своих неизменных «Житан» (152).

Джон поручил Фреду собрать всю возможную литературу о мореплавании. Он и раньше много читал на эту тему, и теперь ему казалось, что истории о викингах и о путешествиях Тура Хейердала воплощаются в его собственную жизнь. Он припомнил и свои детские фантазии об отце и деде-моряках, как ему хотелось бороздить штормовые моря, но это было в детстве, когда страх путешествий в неизвестное вдохновляет, а в его почти что сорок было сложно оторваться от повседневной рутины.

Тем не менее он продолжал занятия с Конисом и, прихватив Фреда, маневрировал на Isis вдоль Северного побережья. И уже начал подумывать, не предпринять ли более масштабное путешествие, чтобы проверить, чего стоят его морские навыки.

В один памятный день Джон и Фред проходили на яхте вблизи дома композитора Билли Джоэла; дом этот недавно появился на обложке альбома Джоэла Glass Houses, и ни с каким другим его нельзя было перепутать. Джон крикнул: «Эй, Билли, у меня есть все ваши альбомы!» Джон и Йоко действительно были неравнодушны к творчеству этого выходца из Бронкса и называли Just The Way You Are «нашей песней». Джоэл, со своей стороны, боготворил The Beatles, и Джона особенно. Через месяц он подаст заявку на приобретение жилья в «Дакоте», но, к его разочарованию, 29 июня собрание домовладельцев откажет ему, сославшись на и без того растущее число фанатов (разумеется, это был камушек в огород Леннонов), которые вечно толпятся перед аркой (153).

В мае Джон все увереннее гонял на Isis по бухте, однако в его расцветающей карьере морехода нашлось место и для неудач. В один особенно ветреный день Джон и Фред взяли