Джон Леннон. 1980. Последние дни жизни - Кеннет Уомак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для Джона «студийная» Coming Up, услышанная в тот день в машине, стала откровением. «Я решил, что Coming Up просто классная. И мне “фрик-версия”, которую он сделал в своем сарае, понравилась больше, чем версия на концерте в Глазго, – скажет он позже в том году, добавив: – Я бы ему, будь он рядом, посоветовал: “Нужно вот с этой работать”».
Теперь, на заре нового десятилетия, Джон четко осознал, что психологически находится в той точке, где энергия соперничества двигает его вперед, как двигала их с Полом раньше в сочинении новых песен, на вершине их творческого рассвета в годы The Beatles. Джон признал, что к началу семидесятых он был «очень самовлюбленным. Зацикленным. Мне было насрать, что делает Пол». Вдобавок Пол «сочинял так много всего», что за ним было трудно угнаться. И, как полагал Джон, «в смысле продаж, никто с ним и рядом не стоял». У Пола «всегда было больше фанатов, чем у меня, даже в “Пещере”. Так что даже сравнения не может быть». Если говорить об их искусстве, считал Джон, это все равно что заставить состязаться Магритта с Пикассо. «Как можно это сравнивать?» (145).
Какими бы ни были их личные отношения с Полом, Coming Up явно записалась у Джона на подкорке. «Если меня впечатляет запись по [радио], я немедленно хочу написать [песню]. Уоррен Битти говорил о фильмах: “Хорош тот фильм, посмотрев который, ты понимаешь, что хочешь снять фильм”». На Джона Coming Up оказывала тот же эффект. «Хотел бы я ее написать, – думал Джон. – Я бы пошел и сделал, понимаете? Не знаю, что это, но он [Битти] прав: когда я слышу классную запись, я хочу ее сделать» (146).
В Ленноне с невиданной скоростью закипала былая страсть к соперничеству, и он поручил Фреду сориентировать его в том, что происходит на современной музыкальной сцене. Чтобы сделать это, Фред накупил кассет новых исполнителей, таких как Pretenders, Лена Лович[68] и Madness. Вместе с Фредом, который сидел за рулем «универсала», Джон часами разъезжал вдоль Северного побережья, слушая звуки, лившиеся из роскошной стереосистемы. Ему нравились Brass In Pocket то Pretenders или Lucky Number у Лович, но особенно его захватила британская ска-группа Madness, которая тогда гремела в Великобритании с такими мелодиями, как One Step Beyond и My Girl. Джон еще с шестидесятых увлекался ска с ее ямайскими, предшествовавшими регги корнями, и ему хотелось слушать еще и еще. Вскоре Фред раздобыл больше кассет с записями ска, чтобы слушать их в машине, – среди них Selecter и Specials.
Спустя несколько дней Джон и Фред во время одной из своих обычных автомобильных прогулок посетили магазин по продаже лодок и яхт на Северном побережье Лонг-Айленда. «Конис Марин», семейное предприятие, работало с начала XX века под лозунгом «Мы всегда идем вперед!»[69] Шоурум был в красном дощатом здании на 110-м шоссе в Хантингтоне, Нью-Йорк, всего в нескольких милях от Кеннон Хилла. Там за 800 долларов Джон купил небольшую прогулочную лодку с навесным мотором мощностью 2 л. с. Для своего первого путешествия Джон выбрал ближайший солнечный день. Взяв с собой Шона и Хелен, они с Фредом спустили лодку на мелкую воду, и Джон дернул шнур стартера; мотор с урчанием ожил – лодка направилась к Ойстер Бэй[70], в верховья пролива Лонг-Айленд.
Уже в бухте Джон выключил двигатель, чтобы они могли насладиться звуком волн, бьющихся о борт. Жутковатую тишину нарушали только крики чаек. Через некоторое время Шон спросил, нельзя попробовать «покрутить» одно из весел, и вместе с Фредом, который взялся за второе весло, они начали медленно грести обратно. В конце концов Джон снова завел двигатель, чтобы ускорить темп. И вот тогда-то все и произошло: когда они менялись местами с Шоном, захотевшим «порулить» лодкой, Джон случайно задел локтем верхнюю часть двигателя, и тот заглох. И сколько ни старались мужчины его перезапустить, ничего не получалось. Ну что же, делать нечего, Джон с Фредом взялись за весла и изо всех сил стали грести, держа курс на Кеннон Хилл. «Как я рад, что Мама этого не видела! – воскликнул Джон. – Мы бы никогда не избавились от позора!» (147)
Позже в тот вечер в Кеннон Хилл приехала Йоко и привезла с собой мать и сестру Сезуко. И чуть ли не с порога предложила Джону принять десятидневный обет молчания, чтобы очистить душу и избавить чувства от всего, что им мешает. Это было в ее духе, например, время от времени она отправляла мужа в «задающие вектор поездки», чтобы «отцентровать» его и тот заново обрел свое место во Вселенной.
Про поездки стоит сказать отдельно. Джон окрестил стремление Йоко отпускать его на все четыре стороны «встречей Востока с Западом». Он знал, что во время его «потерянных выходных» она добавила в свой отряд ясновидящих, нумерологов и прочих толкователей известного астролога, специалиста по фен-шуй Такаси Йосикаву, чтобы он помогал «ловить удачу» во всех будущих начинаниях. В октябре 1976 года Йоко, по совету Йосикавы, отправила Джона в мировое турне, считая, что поездка на запад (именно так – в западном направлении) улучшит его карму. Когда Эллиот Минц спросил, в чем «фишка» всего этого, Джон ответил философски, призвав Минца верить в мудрость Йоко, как сделал он сам, вернувшись в «Дакоту» в 1975-м: «Довериться ей! Просто довериться!» Ринго Старр, кажется, лучше понимал мотивы Йоко в «направляющих» поездках. Как он говорил: она «отправляла его, чтобы он взрослел. Не знаю, взрослел он или нет, но Джон точно ездил в разные места без нее» (148).
Обет молчания в Кеннон Хилл давался
