Я знаю, кто меня убил - Ольга Геннадьевна Володарская

Пожав плечами, Павел направился к метро. Не до Ани сейчас с ее капризами.

Он добрался до нужной станции, быстро нашел дома Гурама, позвонил в домофон. Ему открыли.

Хозяин встретил на пороге. Он был в барском (точнее, шахском) халате. Тот шел ему. Как и обстановка дома: вычурная, аляповато-сверкающая.

– Здравствуйте.

– Привет, дорогой. Милости прошу.

Паша разулся и тут же получил тапочки. Естественно, в восточном стиле. Парень похвалил их.

– Из Марокко привез, – сообщил Гурам. – Там на базаре купил. И вот эти светильники, – он указал на две «дыньки», висящие у трюмо. – Кофе будешь? Как раз собираюсь варить.

– Не откажусь.

Гурам провел Пашу в кухню, усадил.

– А где Мария?

– В комнате. Дуется на меня.

Эти женщины что, сговорились сегодня? На них схождение планет влияет? Или ретроградный Меркурий? Паша не верил в гороскопы, считал их чушью. Впрочем, как и многие признанные науки: философию, астрономию и, как ни странно, историю. Если сейчас, в век цифровых технологий, ее искажают, то что говорить о прошлом. Летописи и наскальные рисунки, руины древних городов и все еще стоящие пирамиды, захоронения, портреты, письма великих личностей, даже документы – по всему этому нельзя судить о времени. А тем более устанавливать точные даты. И уж конечно, историкам никогда не понять, кто строил пирамиды: рабы, наемные рабочие или инопланетяне.

В которых Паша тоже не верил…

– Чем вы расстроили Марию? – полюбопытствовал он.

– Не смог организовать для нее бенефис на федеральном канале.

– А вы думали, получится?

– Конечно. Иначе не обещал бы.

Почему-то Паше не верилось. Наверняка Гурам понимал, что, даже имея связи, без длительной подготовки такую передачу не выпустить. Он ляпнул, чтобы выпендриться, а Мария возьми и согласись. Не давать же задний ход?

– А где Ариадна?

– Они с Марком по ВДНХ гуляют.

– Ребята отлично смотрятся вместе, не правда ли?

– Мне очень нравится Ари. Она по-настоящему хорошая, добрая, милая…

– Но? – Сегодня точно что-то с планетами. Все говорят и действуют очень похоже.

– Мой сын ей не подходит.

– Почему же?

– Он сложный. Временами неприятный. На первый взгляд чудо, а не парень. Не пьет, не курит, умный, заботливый, преданный. Его мать была такой же. Я и женился на ней поэтому. Думал, сама доброта. Но она оказалась ведьмой!

– В смысле, колдовала?

– И это тоже. Когда я ушел из семьи, она всех бабок обошла. Сначала вернуть хотела, а когда поняла, что не работает, порчу навести. И у нее получилось! Я болел года два. То понос, то золотуха, как в народе говорится. Мать отмолила. А Лиля все не отставала. На работу мне звонила, караулила. Одну из моих женщин зеленкой облила. Но это ладно, она сына от меня отлучила.

– И все же вы сейчас вместе.

– Я люблю его безоговорочно. Поэтому терплю многое.

– А он вас… с оговорками?

– Да, я ему по гроб должен. Потому что бросил, из-за этого запила мать и ушла из жизни очень рано. Я не рассказываю Марку о ее выходках, заигрываниях с черной магией. Лиля пила медицинский спирт, какой цирроз? К ней вернулось то, что она на меня насылала.

– Но это ваши взаимоотношения. С девушками Марк может быть другим.

– До поры. Но если его бросят, я уверен на все сто, мой сын поведет себя как его мать.

– Тоже нашлет порчу?

– Нет, в это он не верит. Но жизнь испортить может.

– Уже есть пострадавшая?

– Я просто боюсь этого, – поспешно ответил он. – Мне не известно о личной жизни Марка. Мы ее не обсуждаем. Но если мой сын станет встречаться с племянницей Марии, я не смогу стоять в стороне.

– Они уже это делают, старый дурак, – послышалось из коридора. – Вчера они целовались. А сейчас, скорее всего, кувыркаются в постели.

В кухню вошла Мария. Тоже в халате. Не менее роскошном, но сшитом в стиле французского будуара. На руках у нее была собака. Дура Нюра. Субботину она, правда, глупой не казалась. Хитренькая и очень обаятельная псинка.

– Здравствуй, Паша, – поприветствовала гостя госпожа Лавинская. – Что-то ты бледный.

– Не высыпаюсь.

– Гурам уже рассказал тебе? – Она, опустив собаку, уселась на диван. Обида не помешала ей подкраситься и взбить челку. – Как обманом заманил меня в Москву?

– Я искренне хотел устроить тебе бенефис, – процедил тот сквозь зубы. – И думал, что у меня получится.

– А можно было сначала этот вопрос утрясти, а потом тащить меня сюда?

– Я тебя оторвал от каких-то важных дел?

– Естественно. У меня ученики, творческие встречи, съемки.

Эти двое стоили друг друга. Заливали, будь здоров!

– Гурам, у вас кофе убегает, – отвлек их от перепалки Паша. – И давайте вы между собой разберетесь, когда я уйду. Не для того я хотел с вами встретиться, чтобы слушать старческие перепалки.

– Грубо, – поморщился Гурам.

– Знаю. Но с вашими причудами пусть разбираются Марк и Ариадна. У меня был свой возрастной родственник, он же чокнутый профессор. Его убили недавно. Может, помните? Он был вашим другом.

– Почему сразу убили? – парировал Гурам. – Я звонил в полицию перед отъездом, мне сказали, дело закрывают за… как там у них говорится? Недостатком состава преступления? Как-то так, в общем…

– И все же я настаиваю на разговоре.

– Ты все еще хочешь прошлое ворошить? – устало вздохнула Мария. – Зачем?

– Потому что в нем ответ на главный вопрос: кто убил Эрнеста Глебовича Субботина? И не надо мне о закрытии дела полицией, уверен, его отравили. Даже знаю чем. Его собственным изобретением, «Красным муравьем».

– Если ты думаешь, что это Семен Забродин, то нет, – проговорил Гурам, разлив кофе по чашкам. – Его нет в живых. Я просил сына разузнать о нем. Он сказал, уже больше десяти лет, как мертв.

– У него на кисти была татуировка?

– Он был офицером Комитета государственной безопасности! – возмутилась Мария. – Конечно, нет. Это было недопустимо…

– Была, – перебил ее Гурам. – Но появилась в середине девяностых.

– Ты же говорил, что не видел Сеню с той нашей ссоры?

– Я его случайно встретил. Даже не узнал сначала, он