Последние стихи мертвеца - Александр Николаевич Бубенников

– Объединиться с тобой?..

– Да со мной, Петя! Ты мне нужен как опытный боец-союзник, а я нужен тебе для улучшения жилищных условий, общего благосостояния, финансовой независимости… Догоняешь?

– Пока не догоняю…

– Тогда поясню, мы должны действовать совместно, как союзники, как друзья-однокашники… Есть же твоё заявление в полицию, как и ещё несколько заявлений граждан, что вы все вместе видели, как за рулём машины сидела женщина топлес, даже голая… Машина, сбившая перебежчика Бориса, выскочившего на красный свет, фигурировала как «иномарка». Эта иномарка не затормозила и умчала с места преступления. Ты же от этого не отказываешься, надеюсь?

– Не отказываюсь, это факт. Только с женщиной топлес за рулём проблема. Не доказуемо, что это была Инна.

– Без меня это недоказуемо. А если я дам письменные показания, что это лично я угнал иномарку типа Лексус при заказе со стороны вышеупомянутой Инны – что тогда? Условно говоря, донесу на Инну письменно или устно – как? Даже варианты есть доноса анонимно, пусть проверяют Инну. Или по полной программе: признаюсь официально, мол, я угнал по просьбе или приказу Инны за её гонорар в мой карман?

– Пиши донос и подписывай – подпись, числа дня, месяца, года – выполняй свой гражданский долг поимки преступницы, лишившей жизни человека и удравшей с места его гибели…

– Приношу заявление об угоне мной Лексуса, связываю это с заказом Инны – и пишите письма трупу Маратику, застреленному киллером, нанятым Инной за бабки. Нет свидетеля, нет проблемы. И Инна с Игнатом умывают руки, ещё бы, оговорили, оклеветали честного миллионера, члена многих творческих союзов композиторов, художников писателей… Ты, старик, этого хочешь – моей погибели, как Бориса… Вжик – и нет человечка под колёсами Лексуса или от пули, ещё как – и шито-крыто, нет следов торможения, нет гильзы киллер, баста…

– И что ты предлагаешь, Марат? Как мы можем действовать совместно? Наиболее правильный путь – заявить об угоне Лексуса тобой.

– Да там на руле, судя по всему мои отпечатки пальцев… И признаться, что я задавил Бориса… За такой вариант Инна вывалит мне бешенный гонорар, Игнат намекал мне на это… Но я не сумасшедший… Полностью принять всю вину на себя… Есть только часть вины – угон Лексуса – это часть моя… Игнат тоже намекал грубее, мол, отделаешься условным сроком за признание вины угона, может, на принудительное поселение могут сослать, а там сроки скостят… Но взять вину Инны на себя я не согласен, но шантажировать их вдвоём, – вот это я, пожалуйста… Как насчёт того, чтобы через мой донос пошантажировать вдвоём с тобой, а то и втроём, вдобавок с Ниной Инну…

– Оставь Нину в покое…

– Между прочим, с Ниной втроём наш шантаж был бы более убедительным и красивым, я тебе дело говорю, подумай… Не торопись с ответом…

– Нет, и ещё раз нет… уже одно то, что я выслушиваю твои бредни насчёт шантажа, это меня коробит…

– Так я ценю твоё терпение и мужество смотреть правде в глаза… Ведь и ты, и я знаем, кто преступник, кто реальный убийца…

– Предположим…

– Нечего предполагать, знаем об убийце – и точка.

– Допустим…

– Нет, без всякого «допустим», у нас вдвоём все доказательства убийства Бориса…

– У Инны есть зацепка, что Борис был пьяным, и в алкогольном опьянении бросился под машину как самоубийца…

– Плевать, Петя, на зацепки Инны, это для её совести благочестивые отмазки… То, что Борис был пьян, это недоказуемо, у пепла не спросишь о пьянстве в момент катастрофы… А о самоубийстве можно спрашивать только у Бориса… Но нет Бориса, значит, нет факта подтверждения самоубийства, есть чистой воды злонамеренное убийство Инной, которая без следов торможения скрылась с места преступления… Так-то, друг ситный… У нас есть все основания тряхнуть богатую барыньку за ноги головой вниз, чтобы из её кармашков и из лифа денежки припрятанные посыпались в наши кошельки… Насколько я тебя оценил по первому впечатлению на квартире Инны ты мужик не робкого десятка, умеешь постоять за себя и не боишься наездов богачки с её еврейскими лакеями, шестёрками… Неужели у тебя нет желания посчитаться с убийцей несчастного Бориса, фэйсом по тэйблу поводить напудренными щеками и кинуть её, развести на приличные деньги? Ведь мы в обиде должны быть на неё: она мне должок не вернула, а у тебя супруга в пострадавших ходит – как это, не пора убийцу призвать к ответу и поставить на счётчик богачку?

Пётр дёрнул щекой и достал мобильник, чтобы позвонить Нине, мол, задерживаюсь.

– Нине звонишь, предупреждаешь?

Пётр кивнул головой.

– Да, Нине.

– Может, вызовешь её, втроём договоримся, как эффектней кинуть Инну.

– Мы ещё и вдвоём не договорились, Марат. Не о чем договариваться, доноси и будет тебе слава за выполнение гражданского долга от поимки убийцы.

– Мне бы не слава и признание общественности, а деньги от убийцы, слава разоблачителя ни к чему. Мне бы денежку с убийцы поиметь и смыться за кордон по примеру Инны топлес без тормозов…

Пётр предупредил Нину, что немного задержится, пусть не волнуется, но сам размышлял о том, как бы ему поспособствовать разоблачению Инны без собственного участия в разоблачении чёрной магии убийства на дороге. Но не находил никакого верного и не хлопотного решения – не хватало только измазаться в грязи, потом не отмажешься от грязи и плевков в их сторону, союза с авантюристом Маратом…

– Мне денежка Инны ни к чему… – Подумал немного и усилил свою позицию. – Нам с Ниной никаких денег не надо… Нина могла считать себя потерпевшей, сам знаешь когда…

– И когда же?

– Когда её женихом считался Борис, тогда только… А потом она стала невестой и женой другого человека…

– Я знаю, что ты, Пётр, удочерил дочь Нины от Бориса, честь тебе и хвала, но… – Не хотел бы ты спросить с Инны, предъявить ей – за Бориса, да за его дочь по имени Нина?

Несколько жутких мгновений Марат с наглой бесцеремонностью изучал, сверлил лицо взглядом сумасшедшего, который никак не может перетащить на свою сторону бойца-союзника в своей авантюре, где выбить деньги у богачки-преступницы, как «два пальца об асфальт». Но Пётр, хмурясь и раздражаясь, отреагировал остро:

– Забудь, светлое ничто о дочери Бориса, ныне есть только дочь Нины и моя, Ниночка, заруби себе на носу… И не надо нарываться…

– Я понимаю, я знаю, что не надо… – Тот замахал руками поспешно и отчаянно. – Но ведь взять нахрапом денежки под ребёнка – это