Пурпурная сеть - Мола Кармен

— Мы хотим помочь инспектору Бланко, но не знаем, где ее искать. — Сарате решил играть в открытую.

— И хотите, чтобы я вам помог?

— Так же, как мы помогли вам.

— Ах вот оно что! Это что-то новенькое! Расскажите, как же вы мне помогли?

Сарате видел: этот человек не дрогнет и помощи от него можно добиться только откровенностью. Он рассказал Яруму, что они нашли Кортабарриа, попали на одну из его подпольных игр с намерением установить его связь с «Пурпурной Сетью», а главное — что Кортабарриа мертв.

— Надо же! Какая приятная новость! Это вы его убили?

— Инфаркт.

Ярум состроил скорбную гримасу, но выглядело это комично.

— Даже странно, что он так долго продержался. Мне его не жаль.

— Мы обнаружили, что вы были должны ему двести шестьдесят тысяч евро. Вы поэтому назвали его имя инспектору?

— Иногда планы удачно осуществляются. Этот долг исчез с его смертью. Я стал на двести шестьдесят тысяч богаче.

— Как видите, мы вам помогли. Я прошу ответной услуги. Вам ведь теперь нечего бояться Кортабарриа.

— Что ж, мне приятно, что вы унижаетесь, прося меня о помощи. Откуда инспектор Бланко в последний раз выходила на связь?

— Она исчезла в Каньяда-Реаль.

— В секторе шесть?

— Да.

— Я никогда не лез в эту историю, только видел кое-что в даркнете. Мне все это показалось мерзким, у меня ведь тоже — хотите верьте, хотите нет — есть свои красные линии. Говорят, оттуда народ отправляется в какой-то деревенский дом, где именно — я не знаю… чтобы смотреть драки между детьми.

— Что вы знаете об этих драках? Планировались ли они в ближайшее время? — Сарате с трудом справлялся с волнением. Он чувствовал, что подобрался к разгадке очень близко.

— Один раз я чуть было не поехал туда, но сдержался. Эта скотина Кортабарриа хотел получить с меня деньги любым способом. — Ярум умел говорить убедительно.

— Это ложь.

— Ничего больше я сказать не могу, но поищите одну бабенку. Ее зовут Пина, она имеет обыкновение околачиваться в тех местах. А теперь отведите меня в камеру, я сдержал слово. Я вам помог.

Глава 45

Элена никогда не любила охоту, но отец, заядлый охотник, за неимением сына иногда предлагал ей поехать с ним. Она понимала, что так он выражает свою любовь, и делала вид, что рада, когда три-четыре раза в год на выходные он брал ее с собой — одну, без матери. Элене нравились застолья после охоты — веселые, иногда с выступлениями гитаристов, певцов и танцоров. Тогда же она полюбила внедорожники, заразившись этой страстью от одного португальского охотника, известного тем, что собаки слушались его как бога.

Сами поездки тоже были ей по душе, но только до тех пор, пока дело не доходило до собственно охоты. Элена безобразно мазала, едва на мушке оказывалось живое существо, мгновенно утрачивая меткость, с которой стреляла по банкам. Только однажды она убила животное. И сразу поняла: повторять этот опыт ей не хочется.

Охота с участием нескольких взрослых мужчин, таких, как ее отец, и их сыновей, а изредка — дочерей проходила рядом с португальской границей, как по одну, так и по другую ее сторону. Например, в великолепном поместье в Алентежу, где не подстрелить кабана было практически невозможно.

Сейчас, как только ее вывели из микроавтобуса, Элена почувствовала знакомый запах охоты. Ее преследовало ощущение, что она находится в одном из поместий, подобных Алентежу, хотя никаких оснований для этого не было: она слышала только речь Карлы, говорившей без малейшего акцента, и не могла открыть дверь и ставни, чтобы проверить свою догадку. В комнате ничто не подсказывало Элене, где она находится. Были только интуиция и запах охоты. Так или иначе, ей предстояло терпеливо ждать, когда придет Карла или кто-то другой и отведет ее туда, где состоится представление.

Элена пыталась представить себе, что ее ждет, и в голову приходило только два варианта. Первый — страшный: ее разоблачили, и ей придется столкнуться лицом к лицу с Димасом. Но не для того, чтобы сорвать с него маску и узнать об участи Лукаса, а для того, чтобы стать еще одной жертвой «Пурпурной Сети», пройти через те же адские муки, что и юная марокканка Айша Бассир и, возможно, Аурора. Человек в маске мексиканского рестлера и тот, с металлической рукой, займутся ею, а сотня зрителей будет упиваться этим зрелищем, участвовать в аукционе, чтобы получить право испробовать на ней изощренные пытки, и делать ставки на то, чьи пожелания будут выполнены.

Второй вариант казался более вероятным: в конверте, который она вытащила из кармана Кортабарриа, лежал пропуск на мероприятие «Сети». Кто-то заплатил за то, чтобы на нем присутствовать, и, судя по всему, немало, но из-за смерти баска заказчика уведомить не смогли, и вместо него приехала она. В таком случае все идет по плану и никто не догадывается, кто она такая.

Она попыталась успокоиться, перестать думать о том, что с ней случится, поскольку все равно этого не знала и узнать никак не могла. А не думать ей помогало только одно — пение. Поэтому она вполголоса запела одну из песен, которые иногда исполняла в Cheer’s: «Gira, il mondo gira, nello spazio senza fine, con gli amori appena nati, con gli amori già finiti, con la gioia e col dolore, della gente come me…»[18] И вдруг замолчала: послышался шум, торопливые шаги, громко хлопнула дверь. Элена настороженно прислушивалась, но все снова стихло. Однако она была готова поклясться, что, предельно напрягая слух, смогла различить раздраженные голоса и звук мотора. Продолжения не последовало, так что ей оставалось только лечь и ждать.

Примерно через час, если не больше, дверь наконец открылась и в комнату вошли Карла и два человека в масках.

— Пора. Нам придется завязать вам глаза, — вежливо предупредил один из них, показывая ей повязку и капюшон.

Элене было страшно, несмотря на то что она надеялась увидеть сына. Когда-то ей казалось, что, если такой момент настанет, она обретет особое мужество и ничего не испугается. Но сейчас ей было страшно, настолько страшно, что хотелось упасть на пол и заплакать. Несколько часов назад — шесть, семь, восемь, этого она не знала — ей завязали глаза в каньядской лачуге, и все это время она держала себя в руках. Но теперь, когда повязку надели снова, она уже не была уверена, что сможет справиться с собой.

С капюшоном на голове ее вывели из дома: она почувствовала дуновение горячего ветра. Потом ее снова усадили в машину, но не в микроавтобус — теперь это был внедорожник. Поездка продолжалась недолго, шесть-семь минут, и, судя по колдобинам, они ехали по бездорожью. Ничто не указывало на то, какая участь ее ожидает: зрителя или главного действующего лица.

— Можно выходить. Осторожнее, будет несколько ступенек.

Одну за другой Элена преодолела ступеньки, держась за руку сопровождающего. Наконец они вошли в какое-то помещение. Здесь с нее сняли капюшон и повязку.

— Представление начнется буквально через несколько минут. Мы не знаем, сколько оно продлится. После окончания мы придем за вами. Не забудьте, что вы поставили сто пятьдесят тысяч на зеленого рестлера. Удачи.

Элена увидела, что находится не то на балконе, не то в ложе. Она выглянула за ограждение. Балкон выходил на небольшую крытую арену. Элена догадывалась, что неподалеку находятся и другие балконы, но темнота по периметру арены была столь непроницаемой, что понять, есть ли в них кто-нибудь, не представлялось возможным.

Снова вошла Карла. Она принесла поднос с бутылкой шампанского, фужером и несколькими конфетами.

— Приятного просмотра! — с этими словами она удалилась.

Только заметив в одной из соседних лож руку с зажженной сигаретой, Элена убедилась, что она тут не одна. Глаза хоть и привыкли к темноте, но по-прежнему мало что различали. Вдруг прожектор выхватил из мрака середину арены. Там стояла большая восьмиугольная клетка. В круг света вошел человек — это был Димас в той же маске мексиканского рестлера, которая была на нем в день убийства Айши.