Доктор для следователя - Алиса Север

тока, парализующий и возбуждающий одновременно. Я ответила ему с той же страстью, впиваясь пальцами в его волосы, прижимаясь к нему всем телом, забыв о приличиях, о слугах, о всем мире.

Мы не пошли ужинать. Мы даже не поднялись в спальню. Его плащ упал на пол, затем мой шелковый пояс. Он прижал меня к стене, его губы не отпускали мои, а руки, горячие и требовательные, скользили под тканью платья, исследуя, вспоминая, заявляя права. Я помогала ему, срывая с него мундир, жаждая ощутить под пальцами знакомую упругость его мышц, жар его кожи.

Мы рухнули на ковер перед камином, в алом свете огня. Не было ни леди, ни следователя. Были только мужчина и женщина, воссоединившиеся после долгой разлуки, и их тела говорили на универсальном языке страсти и тоски. Его прикосновения были то почти болезненно грубыми, то до слез нежными, словно он боялся и потерять меня, и причинить боль. А я, в свою очередь, открывалась ему, как никогда раньше, позволяя ему видеть все свои уязвимые места, все потаенные желания, что копились все эти недели в ожидании.

Мы не говорили. Звуки, которые издавали наши тела — прерывистое дыхание, сдавленные стоны, шепот имен — были красноречивее любых слов. Это было празднество плоти, триумф желания, сметающего все преграды. Это было возвращение домой.

Позже, когда первые порывы утихли, Колен отнес меня на кровать. Мы лежали в спутанных простынях в моих покоях, прислушиваясь к бешеному стуку сердец, постепенно успокаивающихся. Его рука лежала на моей талии, его дыхание было теплым в моих волосах.

Он не спрашивал, как мои дела. Не рассказывал о расследовании. Он просто притянул меня ближе, так что наша кожа соприкасалась по всей длине тел, и прошептал одно-единственное слово, пропитанное таким безграничным облегчением и такой глубинной, животной нежностью, что у меня перехватило дыхание:

— Я дома.

И я поняла. Это был не просто визит. Это было возвращение. Для нас обоих. В его объятиях, в этой комнате, в этом поместье, которое стало моим убежищем, я нашла то, чего не знала даже в своей прошлой жизни — место, где можно быть собой, не скрывая ни своей силы, ни своей слабости. И человека, который принимал и то, и другое.

Глава 54

Утро застало нас в моей постели, в лучах солнца, заливавших спальню. Кален спал, его лицо, лишенное привычной суровости, казалось удивительно молодым и беззащитным. Я лежала, прислушиваясь к его ровному дыханию, и в душе царил непривычный покой.

Именно в этой тишине ко мне вернулась мысль, которую я откладывала все эти недели. Трактир «У Степана». Моя первая крепость, мое первое детище в этом мире. Он остался там, в том далеком поселении, запертый на замок. Брошенный.

Я не могла позволить ему просто сгнить. Он был символом моего начала. Местом, где я, Мария Погребенкина, впервые поднялась с колен. И кроме того, там оставались люди, которые, возможно, все еще надеялись на мое возвращение. Акулина, Геннадий, даже угрюмый Фрол. Я была им должна больше, чем просто исчезновение.

Кален проснулся от моего беспокойства. Его рука потянулась ко мне.

— Что-то не так?

— Мне нужно съездить, — сказала я, глядя в потолок. — В поселок. К трактиру.

Он приподнялся на локте, его взгляд стал собранным и внимательным.

— Зачем? У тебя здесь всё. Поместье, дела в городе, лечебница…

— Именно поэтому, — перебила я его. — Потому что у меня теперь есть всё. А он был моим первым «всем». Я не могу его просто бросить. Я должна… закрыть эту главу. Правильно. Продать его. Или передать тому, кто будет в нем так же нуждаться, как нуждалась когда-то я.

Он смотрел на меня, и я видела, как в его глазах борются разные чувства. Забота. Понимание. И легкая тень беспокойства.

— Это небезопасно. Лукан в тюрьме, но его сообщники… а та тетка твоя…

— Алиана сломлена и лишена власти, — парировала я. — А что до сообщников Лукана… они охотились на леди аль Морс, наследницу. Вряд ли их заинтересует простая трактирщица, навещающая свое старое заведение. К тому же, — я ткнула его пальцем в грудь, — у меня будет лучшая охрана в империи. Ты.

Он поймал мою руку и прижал к своим губам, его глаза сузились.

— Ты все продумала.

— Всегда, — улыбнулась я.

Он тяжело вздохнул, признавая поражение.

— Хорошо. Но ненадолго. И мы берем с собой Гарса и Лорда.

Через три дня наш небольшой кортеж — его быстрый экипаж и повозка с охраной — выехал за ворота поместья. Дорога в поселок, когда-то казавшаяся такой долгой и утомительной, теперь пролетела почти незаметно. Я сидела рядом с Каленом, глядя на знакомые пейзажи, и чувствовала, как нарастает странное волнение. Я возвращалась. Но возвращалась другой.

Когда на горизонте показались первые домики поселка, мое сердце сжалось. Все было таким же… и таким другим. Мы проехали по главной улице. Люди останавливались и смотрели на богатый экипаж с незнакомым гербом. Никто не узнал в элегантной даме в дорогом платье ту самую Марью-трактирщицу.

И вот он. Трактир «У Степана». Вывеска висела криво, на ставнях был замок, покрытый ржавчиной. Он выглядел осиротевшим.

Я вышла из экипажа. Кален последовал за мной, его взгляд скользнул по покосившемуся зданию с профессиональной оценкой.

— Вот он, мой Ватерлоо, — тихо сказала я.

— И твой первый триумф, — поправил он, положив руку мне на плечо. — Не забывай об этом.

В этот момент из соседнего дома вышла Акулина. Она с любопытством смотрела на нас, а затем ее глаза округлились.

— Батюшки… Марья? Это ты?

Ее голос привлек внимание других. Из кузницы вышел Фрол, с лица которого не сходило привычное недовольство. Подошел Геннадий, вытирая руки о замасленный фартук. Они смотрели на меня, на мой наряд, на стоящего рядом Калена с его аурой власти, и в их глазах читалось потрясение.

— Да, Акулина, это я, — сказала я, и голос мой дрогнул.

Я вернулась. Чтобы попрощаться. Чтобы поблагодарить. И чтобы оставить здесь часть своего сердца, которое навсегда останется в этих стенах, пахнущих хлебом, пивом и надеждой.

Глава 55

Мы стояли перед заколоченным трактиром, и на нас