Доктор для следователя - Алиса Север

— Пока что голова идет кругом от титулов и гектаров, — вздохнула я, плюхаясь в кресло. — Юристы советуют уехать в поместье. «Серебряные Ключи». На время.

Кален замер, его взгляд стал пристальным.

— Это… хорошая идея. Там тебе будет безопаснее. Город… — он мрачно посмотрел в окно, — ...еще не успокоился.

— А ты? — спросила я, не глядя на него.

Он помолчал.

— Дело Лукана ещё не закрыто. Нужно довести его до конца. А потом… — он встретился со мной взглядом, и в его глазах было что-то новое, какая-то решимость, — ...потом, возможно, мне потребуется отчитаться перед новой главой семьи аль Морсов о результатах расследования.

Его слова повисли в воздухе. Это не было обещанием. Но это была ниточка. Намек на то, что наши пути ещё не разойдутся.

Через неделю, когда основные формальности были улажены, я стояла у входа в карету, которая должна была отвезти меня в «Серебряные Ключи». Гарс и Лорд, теперь уже как моя личная охрана, грузили багаж.

Кален вышел проводить меня. Он стоял, заложив руки за спину, его лицо было непроницаемым.

— Вы будете писать? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Если будут важные новости по делу, — кивнул он. Затем, понизив голос, добавил: — И не только.

Он сделал шаг вперед и, к моему удивлению, взял мою руку. Его пальцы были теплыми и твердыми. Он не поцеловал ее, как это сделал бы на прощание светский кавалер. Он просто сжал, глядя мне прямо в глаза.

— Будьте осторожны, Мариэлла. И помните… вы теперь не та трактирщица, за которую себя держали. Вы — леди аль Морс. И вам предстоит решить, что это значит.

Он отпустил мою руку, кивнул на прощание и ушел, не оглядываясь.

Я села в карету. Сердце сжималось от странной смеси грусти и предвкушения. Позади оставались город, опасности, трактир «У Степана» и всё, что было со мной связано. Впереди лежала неизвестность — огромное поместье, новая жизнь и бремя власти. Но впервые за долгое время я чувствовала, что иду навстречу своему будущему, а не бегу от прошлого. И где-то там, в этом будущем, была и его тень — высокая, строгая и такая невыносимо притягательная.

и… поддержка.

— Теперь, — сказала я, глубоко вздохнув, — мне предстоит научиться быть главой семьи.

Глава 45

Поместье «Серебряные Ключи» встретило меня тишиной, пахнущей старой древесиной, пчелиным воском и легкой грустью. Огромный, но не подавляющий особняк в классическом стиле стоял среди ухоженных парков, а вдали серебрилась лента реки. Воздух был чистым и спокойным, таким другим после копоти и гула Стальграда.

Меня встретила вся прислуга, выстроившись у парадного входа. Во главе стоял управляющий — мистер Добсон. Седеющий, с умными, проницательными глазами и лицом, испещренным морщинами. Я помнила его — в воспоминаниях Мариэллы он всегда был строг, но справедлив.

— Леди Мариэлла, — он склонился в почтительном поклоне, но его взгляд, быстрый и оценивающий, скользнул по мне, выискивая что-то знакомое и не находя. — Добро пожаловать домой.

— Спасибо, мистер Добсон, — ответила я, стараясь звучать уверенно. — Рада снова быть здесь.

– Вам подготовили ваши прежние покои, покои вашей матушки и хозяина на всякий случай, не знали, в каких вы предпочтете остановиться.

– Я остановлюсь в покоях отца, – не раздумывая ответила я.

Комната была просторной, с высокими потолками и большим окном, выходящим в парк. Мебель — массивная, темная, лишенная вычурности. На столе лежали стопки бумаг, аккуратно разобранные юристами. Здесь пахло им. Книжной пылью, чернилами и тем особенным запахом, что остается от человека, которого давно нет.

Первый вечер я провела, просто сидя в кресле у окна, пытаясь осознать масштаб перемен. Из трактирщицы и подозреваемой — в одну из самых влиятельных землевладелиц округа. Головокружение не проходило.

На следующее утро я приступила к обязанностям. Мистер Добсон явился с отчетами. Он был безупречно вежлив, точен, но в его манере сквозила отстраненность, даже легкое сомнение.

— Вот отчеты по урожаю за последние пять лет, леди, — он положил передо мной толстую папку. — Счета от поставщиков. Отчеты управляющих с других ваших владений, которые я, с вашего позволения, продолжал курировать…

Я открыла первую же папку. Цифры, колонки, специфические термины. Но под слоем бухгалтерской сухости я видела логику. Я видела, где можно было оптимизировать, где были потери, где скрывался потенциал.

— Мистер Добсон, — прервала я его монотонный доклад. — Здесь, в разделе «Закупка удобрений», я вижу рост затрат на тридцать процентов за последние два года при том, что урожайность выросла лишь незначительно. С каким поставщиком мы работаем? Не рассматривали альтернативы?

Добсон замер, его брови поползли вверх. Он смотрел на меня так, словно я внезапно заговорила на древнем наречии эльфов.

— Э-э… С компанией «Гринфолд», леди. Они… традиционные партнеры семьи.

— «Традиционные» не всегда значит «эффективные», — парировала я, листая страницы. — И здесь, в расходах на содержание дома. Почему мы закупаем свечи в таких объемах, если в основных залах уже проведено магическое освещение? Это лишние траты.

Я продолжала, указывая на нестыковки, задавая вопросы, на которые у него, видимо, не ожидали спросить. И с каждым моим вопросом его изначальное сомнение медленно, очень медленно, начало сменяться настороженным, а затем и растущим уважением.

В его глазах читалась борьба. Он помнил другую Мариэллу — романтичную, мечтательную, абсолютно равнодушную к «скучным» цифрам и «унылым» отчетам. Ту, что сбежала с первым встречным, плененная идеей страсти и свободы. А перед ним сидела женщина с острым, аналитическим умом, вгрызающаяся в бухгалтерские книги с упорством сборщика налогов.

К концу дня, когда мы закончили разбор текущих дел, он встал, выпрямился и посмотрел на меня уже по-другому.

— Леди Мариэлла, — произнес он, и в его голосе впервые прозвучала не просто почтительность, а признание. — Позвольте сказать… вы сильно изменились.

— Жизнь за стенами этого поместья — прекрасный учитель, мистер Добсон, — ответила я, откладывая перо. — Она учит ценить не только красоту, но и сухие цифры. Потому что за ними стоят жизни тех, кто от этих цифр зависит.

Он кивнул, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на одобрение.

— Ваш отец… он был бы горд. Он всегда говорил, что