Остров Безымянный - Юрий Александрович Корытин

Острове к приезжим относятся доброжелательно и с интересом – сказывается ограниченность круга общения. Жена Ильи Сергеевича, тоже учительница, представилась Марией Ивановной. Внешним видом – благородной статью, умным, всё понимающим взглядом сквозь старомодные очки – она представляла собой полную противоположность своей тёзки, известного фольклорного персонажа – учительницы Марьиванны. На правах хозяйки дома Мария Ивановна предложила накормить меня, но я отказался, так как время было уже не обеденное, а ужинать мне предстояло у Валеева. Мария Ивановна ушла готовить чай, а я огляделся.

На первый взгляд показалось, что дом перегружен мебелью. Но как раз мебели – в обычном понимании – было мало. Все стены были заставлены шкафами и самодельными полками, заполненными всевозможной печатной продукцией – журналами, тонкими брошюрами и толстыми фолиантами. Книги стояли стройными рядами, самые большие из них, не умещающиеся по высоте, лежали на рядах горизонтально сверху, некоторые выглядывали из глубины полок. Однако места на полках всё равно не хватало, поэтому подоконники, тумбочки и даже стулья использовались отнюдь не по своему назначению – на них тоже лежали книги и журналы. Всё выглядело так, словно главными в этом доме были не люди, а книги. Именно они занимали больше всего пространства, оставляя людям только проходы между шкафами и полками.

Возле окна стоял большой стол с керосиновой лампой посередине. Оба учителя, когда проверяли тетрадки учеников, сидели напротив друг друга. С одной стороны лежала стопка книг, в названии которых первым словом стояло «история», с противоположной стороны на корешках присутствовало словосочетание «русский язык».

– Вы преподаёте историю? – Спросил я, чтобы завязать разговор, хотя и сам догадался, с какой стороны стола сидел Илья Сергеевич.

– Да, – ответил он, – и всемирную, и отечественную.

– В школе я очень любил уроки истории, но по её окончании у меня в голове остался полный сумбур. Для меня главы в школьных учебниках были как редкие вспышки, выхватывающие из темноты веков случайные исторические события. А в результате темнота в промежутках между этими вспышками становилась ещё гуще. Поэтому связного представления об историческом процессе после школьных уроков у меня не возникло. Однажды мне встретилось выражение «Великое переселение народов». Я был потрясён – оказывается, когда-то в прошлые века целые народы куда-то переселялись, а я, окончив школу, ничего об этом не слышал! И до сих пор встречаю упоминания об исторических личностях, народах и целых государствах, о которых в учебниках не было ни слова.

– Вы правы, но школьный курс и не предназначен для того, чтобы дать полное и всеохватывающее представление об истории человечества. Конечно, мы стараемся учить детей так же хорошо, как учили нас. Однако основная задача образования – заложить фундамент для самообразования. Современный человек должен изучать историю всю жизнь. Тем более, что нам повезло – ведь история нашей страны такая замечательная! Отнюдь не многие народы могут похвастаться такой героической, хотя зачастую и трагической, историей. Впрочем, трагического в ней было больше, чем хотелось бы.

В этот момент пришла Полина. Судя по всему, она часто бывала в доме учителей – в прихожей её ожидали личные шлёпанцы, да и сама она не ощущала себя гостьей, без лишних слов усевшись на диван, поджав под себя ноги. Так ведут себя домашние кошечки, сворачиваясь колечком на привычном месте.

Я решил, что вводную часть разговора можно считать законченной, все приличия соблюдены. И задал вопрос, ради которого сюда пришёл.

– Кстати, Илья Сергеевич, по поводу трагического в нашей истории… Распад Союза до сих пор переживается очень тяжело. Думаю, и Вами.

– Конечно. Какой нормальный человек может радоваться гибели своей Родины? – Учитель глубоко вздохнул. – Это наша вечная боль.

Собеседник почувствовал мой настрой. Добродушный толстяк исчез, теперь передо мной сидел человек, готовый к серьёзному разговору и жёсткой полемике. До этого круглое полное лицо учителя было доброжелательно-вежливым, но теперь оно напряглось, прорезались лицевые мышцы, взгляд из-под прищуренных век приобрёл стальную твёрдость. Должно быть, ученики побаивались его в том числе и потому, что видели иногда и таким.

– Вы историк, поэтому разбираетесь в подобных вопросах лучше меня, простого обывателя. Скажите, в чём Вы видите причины распада СССР? Кто конкретно главный виновник? Горбачёв, Ельцин, ЦРУ, НАТО или кто-то ещё? Я много размышлял над этим вопросом, но так и не нашёл ответа. Точнее, ответов встречал много, но это и означает, что единственно правильный ответ до сих пор не найден.

Учитель кивнул, давая понять, что понял мой вопрос. Он задумался, опустил глаза, на несколько секунд как бы «ушёл в себя».

– Безусловно, все названные Вами персонажи и организации сыграли свою разрушительную роль. Однако представьте себе на секунду, что президентом США избран советский «боец невидимого фронта»…

– Штирлиц?

– Условно говоря, Штирлиц. Как, по-Вашему, смог бы он развалить Америку?

– Вряд ли.

– Я тоже так думаю. Ущерб он, конечно, нанёс бы большой, даже мог спровоцировать серьёзный кризис. Но в итоге система устояла бы. Главный вопрос: почему мы с Вами в этом уверены? Наверное, потому, что понимаем: у американского капитализма – пока! – прочный экономический базис. Что касается СССР, то знающие и компетентные люди, в самом деле, приводят разные причины его распада, от падения цен на нефть до прямого предательства части руководства страны. Я полагаю, все эти факторы и ещё многие другие действительно оказали влияние на ситуацию. Но они сработали только на фоне главного, фундаментального обстоятельства. Советский Союз представлял собой особую социально-экономическую систему, и ключевое слово здесь – «экономическую». Вот в экономике, точнее, в политэкономии, и надо искать фундаментальную причину.

– Так что же не получилось?

– Это вопрос не к историку, а к политэконому, – засмеялся Илья Сергеевич. – Вспомните, как первоначально ставилась задача: социализм должен победить капитализм прежде всего экономически. Обратите внимание, победить не военным путём, не танками или ракетами, а за счёт более высокой производительности труда. Эта задача, к сожалению, не была выполнена.

Теперь настала моя очередь высказаться. У меня своя точка зрения на историю СССР, и мне было интересно, что по этому поводу скажет такой авторитет, пусть и местного значения, как Илья Сергеевич.

– Может быть, всё дело в людях, в человеческой природе? Человек ведь существо биологическое, и эта его животная сущность оказалась несовместима с законами социализма, всеобщим равенством, мало отличающимся от уравниловки. Я думаю, Вы не станете возражать, что люди индивидуалисты, эгоисты по своей природе. Они руководствуются главным образом соображениями личной выгоды, стремятся удовлетворить свои собственные потребности. И это очень мощный фактор, ведь давно замечено, что интересы движут человечество. Вот личные интересы людей и передвинули вектор исторического