Избранная и беглец - Штерн Оливия

Зашуршала дверь, впуская кого-то, и Оллин только поморщился, услышав бархатный баритон Лайона:

— Как он?

— Основные показатели в норме.

— Основные показатели? Ты шутишь. Почему тогда лежит?

— Бывает, — коротко заметил Виран, — сейчас поднимется. Так ведь, господин Делайн? Ваше высочество?

Оллин кое-как сообразил, что обращаются к нему. Приоткрыл глаза, загораживая их ладонью от света. В поле зрения оказались все те же неудобные, но шикарные дядины брюки.

— Он… уже мертв? — просипел Оллин. — Ты убил его?

— Да, к величайшему моему прискорбию, яхта, на которой Артемис следовал на Джейфалис, взорвалась. Дефект топливного бака.

Оллин помолчал.

Наверное, правильно было бы порадоваться тому, что одним ублюдком стало меньше. Но радости не было, наоборот, не покидало липкое ощущение аномальности всего происходящего. Как-то все это было… не так, как сделал бы сам Оллин. Неправильно убивать кого-то, подкладывая взрывчатку в яхту. Не по-мужски, да и вообще не по-человечески. Правильно было бы вызвать Артемиса на бой, выйти честно, один на один. Только не делают так сейчас. И выигрывает вовсе не тот, кто бьется честно.

— И что теперь? — тихо спросил он.

— А теперь мы найдем наследника Делайнов в спасательной капсуле и привезем на Рамелию. Поднимайся, Оллин. Сейчас к тебе придет Лилиан.

Оллин поймал настороженный взгляд Вирана и понял, что ступил на очень зыбкую почву. Считай, гуляет по трясине болотной, прыгая с кочки на кочку.

— Не надо Лилиан, — неуверенно пробормотал он, — мне плохо. Я хочу побыть один… дядя.

— Как скажешь. Виран, да приведи ты его в чувство. Через сорок минут будем заходить на посадку, а он выглядит так, как будто его камнями побили.

— Позволю себе заметить, что его высочество господин Делайн выглядит именно так, как и должен выглядеть человек, совершенно случайно избежавший гибели, — заметил доктор Тал, — это совершенно не стоит вашего внимания. Сейчас я приведу его в порядок.

— Займись этим, — сухо обронил Лайон и вышел, что-то бормоча себе под нос.

— Ну что ж вы, вставайте.

Оллин посмотрел на Тала снизу вверх.

— Я понимаю, что вы чувствуете. Сам просматривал все на визуализаторе. Приятного мало, соглашусь, но зато вы теперь имеете полную картину жизни Артемиса Делайна.

— У меня такое чувство, как будто всю свою жизнь я творил жуткие вещи, потом все забыл, а теперь вот начинаю вспоминать.

— Старайтесь просто об этом не думать, все ваше все равно останется при вас. — Виран даже улыбнулся, на сей раз вполне искренне. — И спасибо, что не послали дядю с его дочуркой в далекое пешее путешествие.

— Он все равно поймет, что вы ослушались.

Тал передернул плечами, почесал кончик острого носа.

— Вам всего-то надо встретить вашу даму в коридоре. После этого можете смело заявить дяде, что влюблены без памяти. Такое тоже бывает, да. Аватар своеволен, невзирая на вычищенную память.

— Так почему все-таки вы ослушались дядюшку?

Мужчина отвернулся, подошел к пульту управления и принялся перебирать что-то на сенсорных панелях.

— Не ваше это дело, — глухо произнес он. — Я уже сказал, что за Делайном должок.

— Так вы хотите, чтоб я за него расплатился? — Оллин наконец сел на полу, обхватил руками гудящую, словно колокол, голову.

— Вы будете удивлены, но нет. Вы мне ничего предложить не можете. А вот подруга ваша встречалась с Поддержкой, и если она до сих пор жива, то, вполне возможно, скоро ее жизнь изменится. Но чтобы это произошло и чтобы иметь возможность попросить ее об одной услуге, нужно, чтобы она жила и дальше. А если вы перестанете проявлять к ней интерес и вообще забудете о ней, поверьте, дядюшка ваш быстро найдет способ от нее избавиться. И плевать он хотел на вашу писульку в реестре, потому что если вы будете равнодушны к Айрис, то никогда ничего не вскроете.

Оллин молча слушал, смотрел на строгое худощавое лицо доктора. Снова Поддержка. И снова воспоминание о том, как Айрис играючи расправилась с джейфалисцами.

— Вы ведь что-то знаете про эту Поддержку. Скажите, что с Айрис?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Про Поддержку, друг мой, никто и ничего толком не знает, — тоном наставника сказал доктор, — но я слышал, что судьбы тех, кто с Поддержкой повстречался и не умер, очень сильно меняются…

— Так судьба Айрис и без того уже изменилась. — Оллин уперся ладонями в пол, резко поднялся на ноги и зашипел от немедленно ввинтившейся в виски боли.

— Изменилась, да. Но это пока что не совсем то.

— Она сожгла тех, кто на нее напал, — невольно поделился Оллин. — Это следствие вмешательства Поддержки?

Виран резко обернулся, смерил Оллина пристальным взглядом, а потом довольно потер ладони.

— Ну-с, значит, я не ошибся. Слышите? «Сердце галактики» включил тормозные двигатели. Скоро будет посадка, поспешите к себе, господин Делайн.

И правда, по полу пошла мелкая вибрация, а где-то вдалеке нарастал гул.

— Когда с вами можно будет еще поговорить? — упрямо спросил Оллин.

— А нам больше не о чем говорить, господин Делайн, — сухо отозвался Виран. — О Поддержке не принято болтать, о ней принято молчать. Но вы выросли в изоляции, и потому вам простительно. Поторопитесь, вам придется еще пообщаться с прессой Рамелии при высадке. Они ж еще те стервятники, уже слетелись к столичному космопорту посмотреть на чудом спасшегося Артемиса.

И снова почесал кончик носа. В темных глазах плавало что-то неясное, тихая задумчивость вперемешку с надеждой.

* * *

Оллину принесли одежду. Точнее — Лилиан принесла. Пока «Сердце галактики» стоял закрытым на посадочной платформе, она успела облачиться в нечто бирюзовое, коротенькое и весьма легкомысленное. Полупрозрачная ткань казалась невесомой, так и подмывало подойти и потрогать эту паутинку, подпоясанную тонким ремешком с блестящими камешками.

Лилиан вручила ему целую охапку одежды — брюки, пиджак, сорочку, комплект белья и поверх всего — коробку с туфлями, от которых приятно пахло новой кожей.

— Сам справишься? Или помочь? — предложила она и сладко улыбнулась. — Ты, если что, не стесняйся. Папа сказал, что ты уже разжился воспоминаниями Артемиса. Как понимаешь, мы с тобой, хм, не совсем чужие друг другу.

Вспоминания Артемиса Делайна всплыли, как пузырь зловонного газа из глубины болот. И Оллин увидел Лилиан: руки привязаны к изголовью кровати, бледные бедра бесстыдно раздвинуты, и на коже багровеют вспухшие следы от ударов плетью.

Оллин моргнул, и видение исчезло.

— Это вы с Артемисом были не совсем чужие, — холодно ответил он. — Не забывай, что я — все же не он.

Лилиан рассмеялась.

— И ты не забывай, что вы все же близнецы. Кто знает, что там у тебя внутри… глубоко… — Внезапно ее голос изменился, стал низким и чуточку хриплым. На щеках появился слабый румянец.

— Тебе нравилось то, что он с тобой делал?

Она вздрогнула, как от пощечины, окатила Оллина гневным взглядом, но затем быстро взяла себя в руки.

— Ты понимаешь, что задавать такие вопросы по меньшей мере неприлично? — хмурясь, спросила Лилиан. — Но даже если и нравилось, кто меня осудит? Ты? Да ты и сам себя не знаешь.

Резко развернулась, так что черные волосы блестящей волной плеснулись, и ушла. Оллин вздохнул. Что это было сейчас? Зачем? Лилиан, похоже, только что намекнула, что очень даже не прочь продолжить их знакомство. Да ларх, она вообще только и делает, что намекает. Мало ей Артемиса…

Впрочем, мотивы Лилиан были вполне понятны. Она всего лишь хотела быть поближе к тому, кто правит. А может быть, и самой править.

И в то же время Оллин испытывал нечто вроде брезгливой жалости к этой яркой змее. То, что вытворял с ней Артемис Делайн, казалось совершенно отвратительным и неприемлемым. А она терпела. И даже делала вид, что ей нравится. А может, и в самом деле нравилось? Но как такое возможно? А если нравилось, то как относиться к человеку, которому нравится такое паскудство?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})