В огонь и в воду - Амеде Ашар

Ударомъ шпаги плашмя онъ свалилъ съ коня перваго попавшагося кавалериста, остріемъ проткнулъ на сквозь горло другому и врѣзался въ самую середину толпы.

Все подалось подъ ударомъ королевскихъ солдатъ, какъ подается досчатая стѣнка передъ стремительнымъ потокомъ, и въ одну минуту все кончилось. Четверть часа спустя, король былъ уже въ чистомъ полѣ, далеко отъ всякой погони, и вокругъ него собрались сторонники, терявшіе уже надежду увидать его въ живыхъ.

Когда пришли вечеромъ на ночлегъ, король подозвалъ Поль-Самуила, обнялъ его при всѣхъ офицерахъ и сказалъ имъ:

— Господа! вотъ человѣкъ, который спасъ меня; считайте его своимъ братомъ и другомъ. А тебѣ, Поль, я отдаю во владѣніе Монтестрюкъ, — такъ отъ него ты и будешь впередъ называться — кромѣ того, жалую тебя графомъ де Шаржполь, на память о твоей храбрости въ сегодняшнемъ дѣлѣ. На графскій титулъ и на владѣніе ты получишь грамоту по формѣ за моей подписью и за королевской печатью. Сворхъ того, я хочу, чтобъ ты принялъ въ свой родовой гербъ, на память о твоемъ подвигѣ и о словахъ твоихъ во-первыхъ, золотое поле, потому что ты показалъ золотое сердце; во-вторыхъ, чернаго скачущаго коня — въ память того, который былъ подъ тобой; въ третьихъ, зеленую голову — въ знакъ того лѣса, въ который ты бросился первымъ, и въ четвертыхъ, надъ шлемомъ серебряную шпагу остріемъ вверхъ — въ память той, которою ты махалъ въ бою и которая, видитъ Богъ! сверкала огнемъ на утреннемъ солнцѣ. А девизъ своего рода ты самъ прокричалъ и можешь вырѣзать подъ щитомъ эти два слова, которыя лучше всякихъ длинныхъ рѣчей: бей! руби!

— Какъ было сказано, такъ и сдѣлано, прибавилъ Гуго, и вотъ какъ мой предокъ сталъ сиръ де Монтестрюкъ, графъ де Шаржполь. Съ тѣхъ поръ въ нашемъ родѣ стало обычаемъ прибавлять имъ Поль къ тому, что дается при крещеньи. Первый Монтестрюкъ назывался Поль-Самуилъ, сынъ его — Поль-Улья, мой отецъ — Поль-Гедеонъ, а я зовусь Поль-Гуго и, если Богу будетъ угодно, передамъ это имя своему старшему сыну съ титуломъ графа де Шаржполь, который я считаю наравнѣ съ самыми лучшими и самыми древними. Какъ ты думаешь, Коклико?

— Ей Богу! вскричалъ Коклико въ восторгѣ, я скажу, что король Генрихъ IV былъ великій государь, а предокъ вашъ Поль-Самуилъ былъ славный капитанъ, хоть и пришелъ въ простой одеждѣ крестьянина, и все, все, высоко и славно въ этой исторіи! А ты, другъ Кадуръ, что ты скажешь?

— Богъ великъ! отвѣчалъ Арабъ.

XII

Дама съ голубымъ перомъ

Разговаривая такимъ образомъ, трое товарищей проѣхали чуть не половину Франціи и нигдѣ не встрѣтили ничего особеннаго, хотя дороги въ то время были далеко не то, что теперь. Должно быть, видъ трехъ молодцовъ, крѣпкихъ и исправно вооруженныхъ, внушалъ особенное почтеніе всѣмъ ворамъ, какіе попадались на дорогѣ, а щедрость при расплатѣ располагала въ ихъ пользу всѣхъ хозяевъ въ гостинницахъ.

Переѣхавши Луару въ окрестностяхъ Блуа, они услышали въ ближнемъ лѣсу громкіе звуки рога и догадались, что благородное дворянство забавляется тутъ охотой.

— Чортъ возьми! вскричалъ Гуго, мнѣ сильно хочется взглянуть, какъ понимаютъ они охоту въ этой сторонѣ.

Погода бѣла ясная и веселая, мѣстность живописная и богатая; вблизи лѣниво протекала широкая Луара, вокругъ шли темные лѣса вплоть до самаго горизонта. Гуго, недолго думая, поскакалъ прямо къ густой дубравѣ, откуда слышался рогъ.

Черезъ нѣсколько минутъ лай собакъ привелъ его въ самую середину блестящаго общества; охота шла на оленя.

Свора была отличная, впереди неслись большія ищейки. Охотники были всѣ въ зеленыхъ суконныхъ казакинахъ, въ желтыхъ кожаныхъ штанахъ, спущенныхъ въ широкіе сапоги; за ними были доѣзжачіе со свѣжими собаками на смычкахъ. Человѣкъ двадцать господъ, разукрашенныхъ шнурками и лентами, въ шляпахъ съ перьями, разъѣзжали по зеленымъ аллеямъ. Впереди скакала на бѣлой лошади, отливавшей чистымъ серебромъ, молоденькая дама. На сѣрой шляпѣ ея колыхалось голубое перо, по шеѣ вились кольцами бѣлокурые волосы съ золотымъ отливомъ. Голубой бархатный корсажъ плотно обтягивалъ ея легкій станъ. На ноги спускалась широкими складками длинная амазонка. Лицо было гордое; разгоряченная охотой рука то и дѣло разсѣкала воздухъ хлыстикомъ.

— Э! э! сказалъ себѣ Гуго, окинувъ ее быстрымъ взглядомъ, какъ славно я надумалъ, свернувши въ эту сторону!

Рядомъ съ незнакомкой — и Гуго вовсе не удивился бы, еслибъ узналъ, что у ней течетъ въ жилахъ королевская кровь — красовался всадникъ важнаго вида и, гордо подпершись рукой, ухаживалъ за дамой, нашептывая ей любезности, на которыя она отвѣчала улыбкой. Эта улыбка освѣщала веселое личико, которому могла бы позавидовать любая богиня. Красота незнакомки была ослѣпительная, красота кавалера — какая-то надмѣнная. Ей, казалось, нѣтъ еще и двадцати лѣтъ, ему — не больше двадцати пяти. Какое-то необъяснимое чувство съ оттѣнкомъ ревности схватило Гуго за самое сердце.

Дама съ охотникомъ скрылись въ чащѣ густыхъ деревьевъ. Они его едва замѣтили.

Но ни изумленіе при видѣ прелестной незнакомки, ни бросаемые со всѣхъ сторонъ любопытные взгляды не отвлекали ни на одну минуту вниманія Гуго отъ всѣхъ подробностей охоты, и онъ не чувствовалъ ни малѣйшаго замѣшательства, какъ будто бы находился въ окрестностяхъ Тестеры, у своего друга, маркиза де Сент-Эллиса. Собаки бѣгали туда и сюда по широкой полянѣ, искали по слѣду, обнюхивали траву, тянули воздухъ, возвращались опять назадъ; ясно было, что слѣдъ звѣря потерянъ. Гуго сошелъ съ коня середи охотниковъ, которые не рѣшались сознаться, что дали маху.

— Вы гоните по десятироговому оленю, господа! сказалъ Гуго смотрѣвшимъ на него дворянамъ,

Красивый жеребецъ, нетерпѣливо бившій копытомъ землю, расположилъ уже нѣкоторыхъ въ его пользу: такого коня не могло быть у перваго встрѣчнаго.

— Да, великолѣпный звѣрь, отвѣчали ему; мы ужь совсѣмъ было нагнали его, какъ вдругъ онъ пропалъ.

— Ну, господа, вы совсѣмъ не на настоящемъ слѣдѣ: это вотъ — слѣдъ лани, а это — годовика… надо хорошенько поискать по лѣсу и поправить ошибку.

Онъ вошелъ въ чащу, а за нимъ охотникъ съ ищейкой на смычкѣ и, поискавъ нѣсколько времени, онъ указалъ пальцемъ, на мху у корней дуба, совсѣмъ еще свѣжій слѣдъ.

— Вотъ онъ, слѣдъ, сказалъ онъ.

Въ туже минуту ищейка, обнюхавъ траву, натянула туго свору.

— Пускай собаку и маршъ за ней! крикнулъ Гуго и мигомъ вскочилъ на коня.

Десять минутъ спустя, совсѣмъ овладѣвъ слѣдомъ, Гуго выхватилъ рогъ у охотника и затрубилъ по зрячему.

— Э! да это, видно, охотникъ! сказалъ одинъ изъ дворянъ.