Тренировочный день 2 - Виталий Хонихоев

по тебе не поймешь, когда ты шутишь, а когда нет. — признается Маркова: — а перед Аленкой Масловой извиняться будешь?

— С какого перепугу? Да она мне благодарна должна быть что я ей истинный моральный облик Сереги Холодкова открыла!

— Устроят тебе девочки темную однажды. — предрекает Маркова и веселеет лицом: — но если вдруг устроят, то знай — я тебя не била. Может только пару раз пну. С оттяжечкой так.

— Вся соль «темной» в том, чтобы ты не знал кто именно тебя бил. — говорит Волокитина: — ты то сама зачем с этим кобелем под лестницей в летчика играла?

— Ээ… ну в общем есть такая теория, что в спорте высоких достижений гормоны решают. Ну там, дни месяца и прочее. А у нас тогда на следующий день игра была важная, что, не помнишь? Девчонки говорят, что если в день перед соревнованиями «этим» позаниматься, то результаты будут потом — до небес! — Маркова блестит глазами, торопясь поделится знаниями: — ну вот я и подумала, чем черт не шутит. Но под лестницей неудобно же… и в общем не вышло ничего. Знаешь как часто там уборщица оказывается ходит?

— Ну ты и дура, Маркова. — качает головой Волокитина: — нашла чему верить.

— Ой, да ты не понимаешь, Машка! — всплескивает руками девушка: — вспомни как вчера Айгуля Салчакова играла! Помнишь? В разы лучше, чем прежде. Не нервничала, не суетилась, даже пару раз «пол-потолок» вколотила, хотя обычно ее трясет как собаку на случке… а тут — в руки себя взяла. И играла отлично.

— При чем тут Салчакова?

— Так у нее же парень появился. Помнишь этого физрука, с которым в атлетическом познакомились? Ну когда Масло опять засуетилась и его за тренера приняла? Ну вот, помнишь же она ему махала с площадки?

— Погоди… так он ее парень?

— Ну хорошо, может и не парень, может он просто ей помогает перед матчем с этим делом. Наверняка они позавчера где-нибудь обжимались полночи, а после этого она на пике формы была! И без всякой фармакологии! Ты знаешь, сколько во время оргазма полезных веществ выделяется? Говорят тренера некоторых женских команд на союзном уровне в ночь перед соревнованиями только этим и занимаются!

— Господи, Маркова, что за бред! Это такие же легенды и слухи, как про ту пионервожатую, что в душ весь свой отряд привела!

— А вот и нет! Это все правда было! У меня тетка в том пионерском лагере поварихой работала! Это раз. — загибает палец на руке Маркова: — а по Салчаковой ты же сама видела как она играла. Это два. Ну и давай мыслить логически — что могло ее так изменить? Питание, режим, тренировки — все как прежде было. Есть только один неучтенный фактор — этот физрук.

— Хм. — останавливается Волокитина: — ты вот в эти бредни веришь. Я тебе по собственному опыту скажу, что ни черта не так. Что бы ты там с парнем накануне не вытворяла — толку нет. Я же проверяла эту теорию. На личном опыте, еще когда с Салтыковым Славкой встречалась.

— А что если — не со всеми это работает? — задумывается Маркова: — что если вот от этого конкретного физрука только? Надо у Салчаковой все повыспрашивать.

— Снова его под лестницу поведешь? — хмыкает Волокитина.

— Они тогда не встречались!

Глава 15

Глава 15

— Доброе утро, ребята! В эфире «Пионерская зорька»! — звонким голосом Елизаветы Нарышкиной прозвучало радио за стенкой. Виктор открыл глаза и тут же зажмурился. Яркие лучи утреннего солнца легко проникали за синие шторы и освещали комнату так, что у него сразу голова заболела. Первым его намерением было перевернуться на другой бок и закрыть глаза покрепче, чтобы доспать как следует и досмотреть до конца чудесный сон, однако что-то внутри екнуло. Школа! Он же проспал работу! Если солнце уже так высоко…

Он поднял голову и тут же пожалел об этом. Навалилась тошнота и головная боль. Точно, подумал он, мы же вчера заливали горе от поражения команды «Металлурга» от «сырников». Или «творожников». От команды местного молокозавода, а значит — от молочниц? Неважно. От «Красных Соколов». Отмечали хорошо, со всем старанием присущем настоящим болельщикам, который при любом раскладе после игры осели бы в пивнушке — или праздновать победу или заливать горечь поражения. Но в школу ему сегодня не нужно, потому как выходной день. Все его мальчишки и девчонки по домам сидят, ну или там на местную речушку бегают купаться, лето все же. Нормального городского пляжа в городе нет, но диких пляжей и мест чтобы ребятня покупалась на речушке Колокамке — полно. Да и не было бы таких мест, ребятня все равно нашла бы.

Он со стоном опустил голову на подушку. Покосился на часы. Одиннадцать часов. Обычно в это время он уже половину рабочего дня в школе оттрубил бы, а тут — только глаза продирает. Алкоголь — яд. Неет, он тут с высокой миссией, может быть именно он, Виктор Полищук для того в прошлое и закинут, чтобы будущее изменить, потому как «и восстали машины из пепла ядерной войны» и все такое. А он должен Джона Коннора тут родить. Вот только — от кого? От Альбины, не к ночи будет помянута, Николаевны? Не, на такое он пойти не сможет даже ради выживания всего человечества, пусть вымирает к черту.

Виктор собрался с силами и сел, опустив босые ноги на пол. Потер голову. Подумал, что вот если бы у него была жена, то сейчас она бы прибежала, вытирая руки о передник и тут же принесла ему соленых огурчиков (рассол слит и отдельно в рюмочку налит), горячего говяжьего бульончика, крепкого такого, на косточках и ядрено солью сдобренного. А то может и краюху черного хлеба, ржаного, пахнущего печью, с кусочками сала, нарезанного прозрачными ломтиками, а к краюхе хлеба с салом — рюмочку водочки из морозилки. Чтобы аж запотевшая рюмочка была, а водочка — тягучая как кисель от низкой температуры… и конечно же — поставила все это перед ним, а сама — села напротив и глазки бы потупила, косу на плече перебирая. Тургеневская такая девушка. И сказала бы «что же вы Виктор Борисович себя не бережете, пить нужно в меру. Извольте вот огуречного рассола