Муссолини. История одного диктатора - Альдо Каззулло

науке несведущ, для него всего важнее престиж. Создается порочный круг дефляции, кредитных ограничений, краха промышленного производства и падения доходов сельского хозяйства.

Дуче требует погасить военные долги американцам и англичанам. Возможно, именно поэтому власти обеих стран в какой-то мере благосклонно относились к жестокому режиму, который стабилизировал Италию и поработил итальянцев. Удовлетворен даже канцлер казначейства – министр экономики на итальянский лад – Уинстон Черчилль. Британские консерваторы считают итальянцев народом, непригодным для демократии: пусть дуче у себя дома орудует своей палкой.

Экономика переживает полный застой. Конечно, в 1929 году произошел крах Уолл-стрит[183], а за ним последовал длительный международный кризис, однако в любом случае монетаристская политика противоположна экспансионистской. Зарплаты на государственных предприятиях сокращаются на 12 %, на частных – чуть меньше.

Есть и противонаправленное движение, например создание IRI[184]. Сначала Институт промышленной реконструкции должен взять на себя акции предприятий, принадлежащих проблемным банкам, возродить их, затем перепродать. Именно эта организация станет после войны одним из маховиков экономического чуда, пусть и ценой кумовства, расточительности и коррупции. Впрочем, это уже другая история.

Факты остаются фактами: в конце 1930-х итальянцы живут значительно хуже, чем в начале 1920-х. И ответственен за это фашизм.

В 1939 году, в последний год мира, реальная заработная плата рабочих даже ниже, чем в 1922 году, в последний год свободы. По подсчетам историка Федерико Шабо, она упала на треть. Фашизм упразднил профсоюзы, право на забастовку, свободные торги между сторонами. Крестьяне и мелкие землевладельцы, то есть большинство итальянцев, живут еще в несколько раз беднее.

Сокращается потребление пшеницы, овощей, мяса, масла. Сахара едят меньше на четверть. Увеличивается только потребление молока и рыбы. Покупательная способность неуклонно падает. Резко увеличивается разрыв между доходами итальянцев и французов или немцев. Фашизм начинает войны, от Эфиопии до Испании, и государственный долг растет взрывообразно, а вслед за ним бешеными темпами растет инфляция.

В конце Второй мировой войны сбережения итальянцев можно назвать мизерными.

Тем не менее достаточно даже быстрой поездки по Риму, чтобы с удивлением осознать – память о фашизме в столице Италии далека от негативной. Дуче смотрит со многих стен, а его имя превозносится во множестве мест, от обелиска в центре Итальянского форума до граффити современных художников.

Похвалы Муссолини часто звучат и в разговорах. Антифашисты кажутся многим итальянцам жалкими болтунами, напоминанием о режиме, которого давно нет.

Истинная ностальгия придерживается антифашистских взглядов.

И при всем этом Рим – отнюдь не правый город. Почти всегда на местных выборах выигрывают левые. С другой стороны, в Риме до сих пор сильны фашистские корни, и, конечно, их очень непросто выкорчевать.

Причины такого отношения достаточно разнообразны. Фашизм при дуче вкладывает в Рим немало средств. Власть расширяет общественные места, создает новые учреждения, целые районы и даже городки к югу от столицы. Муссолини строит станции, университеты, больницы, огромный район EUR[185], законченный после войны. Весомо, даже если учесть, что монументальность (а значит, пропаганда) при строительстве важнее удобства, красоты и качества жизни. Кроме того, Рим фактически избавлен от бомбардировок и ужасов войны все девять месяцев нацистской оккупации. (Впрочем, оценивая и это, и «строительное» наследие режима, важно помнить, что на остальной части Италии бомбардировки шли вовсю, а к концу войны, объявленной дуче, два миллиона построек будут уничтожены и еще миллион повреждены.)

Более того, Муссолини возрождает миф о Риме, пусть даже в грубых и антиисторических имперских декорациях с ликторскими фасциями, парадами, треножниками[186], орлами… Дуче окончательно централизует государство и все в нем, поставив Рим в центр и с административной, и с символической точки зрения. Порой он хвастался этим: «Мы обезглавили все маленькие столицы Италии, чтобы сделать Рим великим имперским городом, великой душой огромного латинского мира».

По примеру либеральных правительств дуче сносит немало зданий. Исчезает, чтобы открыть улицу Примирения, многовековое строение La Spina di Borgo[187]. Исчезают дома вокруг могилы Августа, где однажды рассчитывает упокоиться и сам Муссолини (впрочем, как можно позже).

И здесь мнения расходятся. Модернизировать, расширять? Конечно! Однако сейчас, с расстояния многих лет, разрушение целых древних кварталов вместо их восстановления кажется преступлением. Тем более только ради того, чтобы солдаты однажды прошли маршем перед диктатором.

Холм Велия с его многовековыми зданиями стирают с лица земли, чтобы проложить улицу Империи от Палаццо-Венеция до Колизея. Четыре тысячи его жителей депортированы в лачуги на окраинах. Первый удар наносит киркой сам дуче, решивший освободить Рим «от антиквариата». Он жаждет вернуть столице утраченное величие. Уго Ойетти, возглавляющий Corriere della Sera в 1926–1927 годах, комментирует: «Это самая обширная и смелая работа, когда-либо выполненная в едином порыве, на одном дыхании, чтобы открыть стране всемирно известные древние памятники!»

Бенито Муссолини царит абсолютно везде и во всем. Археологи, архитекторы, рабочие трудятся для него, ждут его приезда, вопросов, согласия, «улыбки, которая возникает в мгновение ока и так же быстро исчезает». К счастью, дуче наблюдает «из своих окон в Палаццо-Венеция за работами на форуме Траяна. Если ему кажется, что рабочие медлят, он посылает кого-нибудь „разбудить спящих“».

Мелиорация и подопытные

В марте 2019 года вышла отличная книга, написанная историком Франческо Филиппи[188] с предисловием Карло Греппи[189] и опубликованная издательским домом Bollati Boringhieri «Муссолини тоже сделал много хорошего». Успех – 120 тысяч проданных экземпляров – выглядит ценным сигналом в противовес нынешним тенденциям обожествления дуче.

Филиппи последовательно разбирает мифы об эффективности режима.

Дуче строил автомагистрали? Нет, по его плану созданы короткие участки Милан – Лаги (спроектированный в 1921 году), Милан – Бергамо, Неаполь – Помпеи и, наконец, однополосный Милан – Турин. Практически вся сеть автомагистралей – послевоенная, начиная, конечно, с автострады Солнца[190].

Дуче придумал пенсии? Нет, первая система пенсионной защиты относится к 1895 году, к правлению Криспи[191]. Затем ее расширяет последовательно Пеллу[192] (три года спустя) и Джолитти в 1919 году. Муссолини проводит реформы, прочно соединяющие пенсионную систему с государством, а затем с режимом и с ним самим. «Фашизм не изобрел пенсионное обеспечение в Италии, он его захватил», – заключает Филиппи.

Дуче победил мафию? Как сказать. Фактически он признал поражение, когда в 1929 году освободил Чезаре Мори от должности префекта Палермо. Мафию убедили уйти с поверхности, но людей по-прежнему грабили, вымогали деньги, убивали, не говоря уже об убийствах чести.

Конечно, Филиппи разбирает и самый прочный, самый тяжеловесный миф: достижения фашистского режима в мелиорации. В 1928 году Муссолини объявляет, что намерен восстановить 8 миллионов