Гимназия №13 - Андрей Жвалевский

Кот ел.

Неторопливо, обстоятельно, культурно и сосредоточенно.

Было ясно, что пока его тарелка не опустеет, говорить с Васькой бесполезно. Да и потом, скорее всего, тоже будет бесполезно, потому что кот завалится спать. Возможно, до конца дня.

Севка украдкой показал Маше кулак. Именно Маша настояла на том, что котику нужно принести побольше еды, тогда он точно разговорится. Маша в ответ показала язык. Она не собиралась отдавать Ваське все, но Севка проболтался. И вот теперь обоим приходилось сидеть и ждать, когда котик сначала поест, потом отдохнет, а уж потом соизволит общаться.

Но оказалось, что собеседник у них все-таки есть. Васька еще трудился над рыбьим хвостом, когда из кроны дуба раздался недовольный клекот:

– А разбросал-то, разбросал! А убирать кто будет, Пушкин?

Кот только недовольно повел ушами, зато Маша с Севкой обрадовались. С ветки на них строго смотрела полуптица-полутехничка.

– Да мы уберем, уважаемая Русалка! – Маша даже подскочила, готовая прямо сейчас заняться уборкой еды.

Кот принялся жевать быстрее.

– Ладно, – смилостивилась райская птица, – потом этого лентяя заставлю убрать. А вы бы меньше его кормили… Он скоро кататься по земле будет, а не ходить – из-за живота лапы до земли не дотянутся.

Эту инсинуацию Васька с достоинством проигнорировал.

– Уважаемая Русалка! – по торжественному тону Севки было понятно, что он что-то задумал. – Вы ведь такая древняя…

Полуженщина нахохлилась.

– …а такая с виду молоденькая! – быстро исправила положение Маша.

Русалка недоверчиво посмотрела на девочку.

– Да-да! – подтвердил Севка. – По виду – просто цыпленок… В смысле… очень молодо выглядите!

Русалка расправила крылья, но смотрела по-прежнему строго.

– И при этом умная! – Севка понял, что с лестью переборщить нельзя, и теперь гнул линию до конца. – Как это у вас получается: и красота, и ум?

Тут полуптица уже совсем было разулыбалась, но Васька, не прекращая жевать, процедил: «Мозги куриные…» – чем испортил все впечатление от Севкиной лести.

– Да уж поумнее некоторых! – воинственно заявила Русалка. – Некоторые только и умеют, что есть, пить и не убирать за собой!

Поскольку кот продолжал игнорировать полуптицу, та обратилась к Севке и Маше:

– А я все знаю и все помню! Не то что… всякие!

Маша понятливо закивала.

– Вот я и хотел узнать, – задушевно произнес Севка, – а мы серые?

Вопрос застал Русалку врасплох.

– Почему это вы серые? – она растерянно осмотрела Севку с Машей. – По-моему, вы… разноцветные.

Васька наконец закончил трапезу и сел умываться, не забыв обронить очередную фразу:

– Да серые они, серые… Не только мозги, но и слепота тоже куриная!

Райская птица от ярости растопырилась так, что стала похожа на небольшого, но очень свирепого орла. Маша испугалась, что Русалка бросится на кота (и еще неизвестно, чем закончилась бы эта битва), поэтому встала между ней и Васькой.

– Он, наверное, – сказала Маша, – в переносном смысле.

– Да без смысла он! – взмахнула крыльями русалка. – У него в голове вместо смысла – одна сметана!

– В сметане, между прочим, – парировал Васька, не прерывая умывания, – уйма смысла!

– А в твоих словах – ноль! И даже меньше!

Кот потянулся и зевнул.

– Ну ладно! – в запале Русалка перелетела на ветку пониже. – Тогда объясни моим куриным мозгам, почему эти дети серые, когда они вон какие цветные.

Васька прикинул расстояние до ветки и милостиво растолковал:

– Серые они, потому что не черные и не белые! Короче, бесхвостые, слушайте сюда…

Лёля стояла перед Перуном и чувствовала себя ужасно. Он восседал в директорском кресле, перед ним стоял большой стол, заваленный всякими деликатесами, в руке он держал золотой кубок и периодически отпивал из него, смакуя и причмокивая.

– Что ж вы так опростоволосились? – ворчал Перун. – Ладно твои друзья недотепы, но ты-то! Ты же умная девочка! Ты должна была их как-то проконтролировать!

Лёля опустила глаза и пробормотала в пол:

– Они не недотепы…

– Ну ладно-ладно, я понимаю, ты их сейчас будешь защищать… Но ты же понимаешь, – Перун понизил голос до интимного шепота, – что ты лучше их, ты особенная. Мы-то с тобой это знаем. Так что, – Перун заговорил нормально, – ты должна контролировать и ты не должна была допустить…

Из глаз у Лёли закапало.

– Ладно, ладно, – смягчился Перун, – не плачь. На первый раз прощаю. Ты, кстати, проходи, присаживайся. Чего ты стоишь? Угощайся!

Он царским жестом обвел стол.

– Тут вот дичь, фрукты, в кувшине божественный нектар. Ничего такой… – Перун отхлебнул из кубка. – Мог бы быть и побожественней, конечно, но в целом неплохо.

Лёля аккуратно отщипнула от грозди виноградинку и положила ее в рот. Есть почему-то совсем не хотелось.

– Ты пойми, – душевно произнес Перун, – мы с тобой должны держаться вместе. Потому что если мир заполонит черная нечисть, то всем хорошим людям…

Перун изобразил руками, как свернут шеи хорошим людям.

– А кто хорошие? – спросила Лёля.

– Мы, – просто ответил Перун.

– А Антон? – спросила Лёля.

Она очень старалась спросить как бы мимоходом, но голос предательски дрогнул.

– Ты что, пришла сюда об этом неудачнике разговаривать? – неожиданно рявкнул Перун.

– Н-нет, – испугалась Лёля.

– Правильно, – он вернулся к нормальной громкости. – Будешь якшаться с черными, потом вовек не отмоешься, ясно?

Перун залпом допил нектар из кубка.

– Н-нет, – сказала Лёля.

– Ладно, придет время, поймешь. А пока – свободна.

И верховный бог махнул рукой в сторону выхода.

Лёля послушно встала. Она вдруг поняла, что «Хозяин» крепко пьян.

– Так… – задумался Перун, – что-то я тебе собирался сказать… Ах да! – Перун встал, принял торжественную позу – одна рука за спиной, другая воздета к небу – и провозгласил: – Только из чистого белого света можно получить все краски мира!

Тут Перун заметил свое отражение в гладкой поверхности крыши, повернулся к нему боком, втянул живот, выставил вперед левую ногу, потом правую…

Лёля тихо ушла, стараясь не привлекать к себе внимания.

Глава 16. То шахматы, то карты

За едой все были хмуры и сосредоточенны. Лёля и Антон, которые, не сговариваясь, сели за противоположные края стола, упорно смотрели в тарелки. Маша и Севка, наоборот, после разговора с Васькой стали жаться друг к другу, но и они больше молчали. Люба переводила сострадательный взгляд с одного на другого и тихонько вздыхала. Один Мишка поначалу пытался всех тормошить и расспрашивать: «Ну как там?» – но, поскольку везде получал ответ «Нормально», то вскоре и он поддался полному унынию.

Только в самом конце трапезы, за чаем, Лёля вдруг спросила Севку:

– А правда, что из белого света можно получить любую краску?

– Ага, – рассеянно ответил Севка.

– А я слышал, – сердито сказал Антон, – что, наоборот, из черного!

– Это от модели зависит, – Севка по-прежнему думал о чем-то своем. – В субтрактивной – так… в аддитивной – эдак…

Мишка, который обрадовался сейчас даже такой странной теме разговора, принялся тормошить Севку:

– Да объясни ты по-человечески! Черный – это одно! А белый – совсем другое! Так из чего можно все краски получить – из черного или из белого?

Севка понял, что доразмышлять до конца ему не дадут, пошевелил носом, приходя в себя и постарался объяснить по-человечески.

– Понимаете, цвет можно по-разному описывать. Например, на экране телевизора или на мониторе оттенки складываются. Если сложить все цвета максимальной яркости, получится белый. То есть получается, что из белого можно получить любой оттенок…

Лёля не выдержала и бросила торжествующий взгляд на Антоху. Но Севка еще не закончил:

– …а когда, допустим, в типографии картинку печатают – там все наоборот. Когда смешиваются все краски, получается черный. То есть черный – сумма всех оттенков.

– А как правильно? – заинтересовалась Маша.

– Что значит «правильно»? – удивился Севка. – Это от ситуации зависит. Я ж говорю: на мониторе – одно, на бумаге – другое.

Теперь Лёля и Антоха смотрели друг на друга в упор. Люба тревожно ерзала на стуле, не понимая, куда бросаться, кого спасать. Мишка старательно вертел головой, стараясь уловить, что такого интересного в способе описания цвета. А Маша вдруг спросила:

– А если черный смешать с белым? Серый получится?

Севка кивнул и уже собирался снова нырнуть в задумчивость, как всю школу сотряс удар. Стаканы на столе разом подпрыгнули, а следом за ними подскочили и все присутствующие.

Несколько секунд прошло в напряженном ожидании, а потом Маша с спросила:

– Это что, землетря…

Второй удар оказался даже сильнее первого, некоторые стаканы не только подскочили, но и разбились, разбрызгивая душистый чай.