Золотая шпора, или путь Мариуса - Евгений Ясенов

Из "Хроник Рениги" аббата Этельреда:

"Великий государь Рогер II подготовил все для успешного вторжения в Гинардию. Но со смертью короля планы его пошли прахом. Зять Рогера Великого, Тор Куменд взял в руки бразды правления государством, не оставив законному правителю Андреасу I ни крохи власти. Герцог Куменд направил завоевания Рениги в сторону, противоположную той, что была завещана и подготовлена Рогером II. Задачей номер один объявили захват земель к северу от Кельрона. Территории эти занимало государство Санах, с которым Ренига уже более трех сотен лет жила в согласии. Тор Куменд был достаточно умудрен, чтобы понимать: серьезная война требует серьезной подготовки. Армию, которую при Рогере II натаскивали для боевых действий в выжженных степях Гинардии, стали методично переучивать под санахские условия. Особого тщания потребовала подготовка обозов и обеспечение тылов. Наконец, через 8 лет можно было приступать к общему наступлению.

Помня о причинах неудачи ренско-санахской войны 252 года, Тор Куменд сделал все, чтобы вырвать инициативу из рук противника и принудить санахов воевать по-ренски. После ряда первоначальных неудач это ему удалось. Зажатые между тремя ренскими армиями, санахи вынуждены были принять генеральное сражение. Войска сошлись 28 августа 581 года у городка Хартан. Соотношение сил получилось таким: 48 тысяч ренов против 62 или 63 тысяч санахов, готовых стоять насмерть.

Канун сражения пришелся на полнолуние Большой луны, что считалось у ренов весьма дурным предзнаменованием. Всякий, кто имел доступ к Тору Куменду, отговаривал его от решительных действий. Но разве мог позволить себе отступить или хотя бы переждать тот, для кого гордыня давно стала родной сестрой? Герцог Куменд, никогда никого не слушавший, на рассвете дал приказ — атаковать противника.

Когда армия Тора Куменда строилась в боевой порядок, прискакал вражеский посыльный. Он привез ренскому начальнику письмо от верховного правителя санахов Хангарна. Развернув свиток, Тор Куменд увидел такой текст на всеобщем: "Пусть сегодня на полях моей страны будет счастлива твоя битва. Пусть не поскупится на похвалы тебе твой бог. Пусть станешь ты победителем. Пусть ни один из твоих дней не будет более великим, чем сегодняшний — потому что этот день будет последним. Присягаю тебе в этом, Тор Куменд, потому что, как только солнце достигнет зенита, я уничтожу тебя, Тор Куменд!"

Советники и приближенные ренского военачальника советовали ему не вмешиваться в гущу боя, а руководить из своей ставки, расположение которой позволяло обозревать все поле битвы. Но последовать, вероятно, разумному совету Куменд отказался: временщик не может позволить себе малодушия.

Сражение началось с нескольких ружейных залпов. Огонь и шум, производимый ренскими стрелками, вызвал расстройство в рядах вражеской пехоты, еще не видавшей огнестрельного оружия. Центр санахского строя смешался, смятый двумя тысячами ренских рыцарей во главе с самим Кумендом. Последний представлял весьма заметную фигуру, ибо облачение его составляли золоченые латы, пурпурный плащ и шлем с огненно-красным султаном. Прорвав строй пехотинцев, рыцари вдруг к своему изумлению увидели свежего соперника — конную шеренгу в 20 рядов глубиной, по флангам которой располагались лучники. Конников возглавлял сам Хангарн. Под сильным обстрелом лучников рыцари Куменда остановились, подставившись под удар конной массы. Их отряд оказался раздробленным. Группка рыцарей с Тором Кумендом попала в окружение. Защищая военачальника от вражеских мечей, падали вокруг него товарищи. Но все же санахи расчистили подход к Куменду. И тогда перед ним предстал Хангарн. Поединок был короток. Отражая удар санахского вождя, Куменд вдруг выронил свой меч и схватился за правое плечо. По свидетельству очевидцев, никто не мог понять, что же с ним случилось. И тут же могучим ударом Хангарн раскроил шлем и череп ренского предводителя…"

Улыбаясь, Уго ждал спутников у мельницы, под старым сикомором, свежий и бодрый. Рядом с ним пыхтел трубкой коренастый санах. Очень коротко стриженный, броско одетый — в духе своей нации (красная суконная куртка и зеленые штаны с двумя крупными желтыми заплатами), он взглядом философа следил за приближающейся парочкой. Мельник, должно быть. Санах, несмотря на свою национальность, имел вид человека, на которого можно положиться. Есть такие люди — основательные в каждом движении, читающие жизнь, как раскрытую книгу — правда, каждый читает по-своему.

— Я — самый умный, — сказал хозяин, чтобы завязать беседу. Из сумерек дверного проема выглядывало еще одно лицо — именно тот классический санахский тип, который столь нелюбим ренами и служит воплощением жадности, хитрости и коварства. Соломенные волосы торчат в совершенном беспорядке, под этой стрихой притаились понятливые черные глаза, смотрящие цепко и с затаенным юмором. Толстый нос с расплющенным кончиком — свидетельство нездоровых помыслов. Тонкие губы. Безобразные уши с огромными мочками. Печать негде ставить. И в то же время высоковат для санаха. Выродок какой-то.

Обменявшись с мельником сдержанным, предельно сдержанным рукопожатием, Мариус с Расмусом узнали, что зовут его Варат, а таящийся в тени — его помощник Русан. Оба — знакомые Уго. Отношения завязали лет восемь назад. Уго провернул одно выгодное дельце в Талии. Возвращаясь он устилал свой путь золотыми дублонами, ибо был юн и горяч, сиречь — глуп и расточителен. На привале в мельнице он закатил спутникам и хозяину грандиозный пир. Хорошее знакомство начинается с крепкой выпивки.

Уго планировал пару дней отсидеться за прочными стенами заведения Варата. Мариус не возражал. Расмус промолчал. Варат получил от Уго золотой. Русан был послан в лесок с заданием отпустить на волю оставленных там скакунов. Попечение о животных — залог спокойствия в загробной жизни.

— Почему на волю, дорогой? — удивленно спросил Варат. — Пусть ведет их сюда, мы им здесь место найдем.

— Нет, любезный, не советую, — покачал головой Уго. — Лошадей этих, понимаешь ли ищут. Если найдут у тебя, будешь иметь неприятности. Ступай, Русан!

— Погоди, Русан! Торопиться не надо, — мельник сел на солому в позе лотоса. Клубы золотистого дыма окутали его. Полузакрыв глаза, он с минуту медитировал. Уго спокойно наблюдал за этим представлением. Наконец, хозяин спросил:

— Лошадей сколько? Три?

— Три, — подтвердил Уго.

— Хорошие?

— Лучше не бывает, — ухмыльнулся Уго.

— Есть человек, который их купит. Зачем терять деньги, скажи мне, дорогой? Тебе что, восемь золотых помешают?

— Голова мне дороже, — сказал Уго, поправляя свои космы.

— Не горячись, дорогой, — мельник ловко поднялся, подошел к Уго. — Мой покупатель и не такой товар видел.

— Дело твое. Тебе жить, — промолвил Уго задумчиво. — Только кони эти даже не краденые. Здесь дело посерьезнее.

— Ладно, ладно, — Варат успокаивающе похлопал Уго по руке. — У моего покупателя сам Господь Бог греха не найдет. Ну что — восемь золотых?

Санах таращил черные глаза — чистые, как у младенца. Немая сцена затягивалась.

— Я же, дорогой, мог вообще не делиться, — жарко прервал молчание Варат.

Уго никак не отреагировал.

— Эх! Десять! — вскричал Варат, сокрушенно хлопая себя по ляжкам.

И растрепанный Русан, наконец, убыл. Вернулся он лишь под вечер — с мешочком, набитым золотом. Не без скрежета зубовного отсчитал радушный хозяин десять новых дублонов, которые тут же нашли успокоение в кошеле Уго. Мариус с Расмусом только ресницами хлопали. Таких денег они отродясь не видели. С дублонов пялился круглыми зенками на толстой роже Роберт II Бреммер, король всея Рениги. Несмотря на старания густанских монетчиков, физиономия государя выдавала закоренелого любителя покушать и поспать. По поводу последнего отец его, острослов Андреас Плешивый, сказал как-то наследнику: "Если правда, что сон продлевает жизнь, то еще немного — и ты станешь бессмертным".

Прежде, чем продолжить, уточним два обстоятельства. Первое. Десять дублонов за породистых лошадей — сумма ничтожная. О половинном дележе тут, как говорится, и куры не свистели. Ловкач Варат прикарманил по меньшей мере двадцать монет. И второе. В Санахе можно реализовать все, что угодно. Здесь совершенно бесследно исчез бы в руках перекупщиков даже громадный Тильбенский дворец. Тут исправно работала проверенная веками подпольная торговая сеть — и она создавала конъюнктуру, которую ничто не могло уничтожить, которая, как ящерица, могла в любой момент вырастить отсеченный хвост. И, хоть существовала поговорка "где прошел диджан — там санаху делать нечего", сами санахи знали, что все обстоит как раз наоборот. Итак, старина Варат остался с большим профитом. На радостях лихоимец организовал магарыч, вложив в это мероприятие дублон, полученный от Уго за постой. Разносолов не наблюдалось, но вино лилось рекой — грубоватое резкое красное вино, которое делают на побережье моря Изабеллы, из ягод растущей только там оранжевой смоковницы. Винцо обладало весьма подлым свойством: пилось легко, «вставляло» медленно — но в самый неожиданный момент количество переходило в качество, и в голове разрывалась бомба цвета «маджента». Даже Уго, который контролировал себя в самой разудалой пьянке, чувствовал, что его язык исподволь начинает жить своей жизнью. Высокочтимый же хозяин совершенно насандалился. Он часто опрокидывал бутыль с вином, беспрестанно хохотал, экспансивно излагая скабрезные истории с собою в качестве главного героя, в итоге представая первым повесой всего Континента. Супруга мельника, женщина с невыразительным лицом, бледная, побитая судьбой, чахоткой и конъюнктивитом овца с застывшей покорностью во взоре, в драной душегрейке и грязном убрусе, на рассказки мужа никак не реагировала. Она, как челнок, механически сновала взад-вперед, прислуживая пирующим. Она просто не воспринималась как белковое существо. На таких спирохетах дамские угодники обычно и женятся. Всемирный Закон Компенсации!