Гневное небо Тавриды - Василий Минаков

- Эх, сейчас бы довершить ударом низких! - посетовал Чупров.

Попаданий зафиксировано не было.

Группа Киценко обнаружила две баржи, шедшие на буксирах. Вокруг много мелких судов - сейнеров, катеров, баркасов. Ведущий принял решение торпедировать баржи.

Три самолета легли на боевой курс (один возвратился из-за неисправности мотора). Пошли сквозь огонь, отсчитывая сотни метров. Пятьсот, четыреста...

Сброс!

Маневрируя, пронеслись над судами. Хороню было видно, как мечутся на палубах солдаты.

Взрыв, другой...

Обломки самоходной баржи взлетают высоко в небо. Вокруг - шлюпки, бочки, копошащиеся в воде гитлеровцы...

Проанализировав доклады возвратившихся топ мачтовиков и торпедоносцев, а также данные воздушной разведки, штабы пришли к выводу: большие караваны распались на несколько конвоев. Враг рассредоточил свои корабли, чтобы снизить эффективность ударов нашей авиации.

В полдень начальник политотдела дивизии полковник Семен Семенович Бессонов собрал на аэродроме весь личный состав двух полков. Зачитал обращение Военного совета Черноморского флота в связи с освобождением Севастополя.

- Товарищи гвардейцы! Остались считанные дни, и остатки вражеской группировки будут окончательно разгромлены и сброшены в море. Бейте беспощадно гитлеровское зверье, не давайте ему безнаказанно улизнуть из Крыма! Отомстим за разрушенный Севастополь! Смерть фашистским оккупантам!

Начался митинг. На платформу грузовой машины поднимались летчики, техники, авиаторы всех специальностей. Они заверяли командование, своих боевых друзей, что приложат все силы к тому, чтобы помочь войскам и флоту добить врага, не дать ему спастись морем.

Выступления перебил офицер штаба:

- Эскадрилью капитана Либермана - к командиру полка!

Через двадцать минут девять бомбардировщиков вылетели на очередной удар.

В ста километрах южнее Севастополя группа настигла транспорт и быстроходную десантную баржу. Ведущий штурмовиков лейтенант Фиряев вывел свою тройку вперед и, круто развернувшись, перевел машину в пикирование. Навстречу смельчакам потянулись пулеметные трассы, красные шнуры "эрликонов". Минута, другая, и палуба транспорта усеялась серыми кустами дыма от разрывов малокалиберных бомб...

Штурманом у Фиряева был мой старый боевой товарищ Володя Ерастов.

- Во, заметались! - рассказывал он взахлеб. - Представляешь? Заранее кидались в море, когда пошли в атаку топмачтовики! Уже наслышались, гады, о нашей работе...

Двумя заходами штурмовиков зенитки, стоявшие на открытых платформах, были надежно подавлены. Это позволило топмачтовикам отбомбиться особенно "ювелирно", как выразился Володя. Пять прямых попаданий в борт и кормовую часть транспорта - таков был результат. Затем два экипажа атаковали баржу. Взрывы бомб оторвали у нее часть кормы.

Специально выделенный самолет сфотографировал оба тонущих судна.

После обеда от нашего полка приготовились к вылету две группы бомбардировщиков. Первую пятерку повел комэск Чупров, ведомыми летели майор Дарьин и молодые летчики Александр Вальцев, Петр Курушин и Василий Аниканов. Группу прикрывала шестерка истребителей. Поражение кораблей бомбами с горизонтального полета - задача весьма трудная, эффективность этого способа невелика. Но пришлось прибегнуть к нему из-за малых размеров целей.

Опытный штурман Федор Аглотков быстро вывел группу на цель, хотя видимость и затруднялась клубящимися внизу рваными облаками. Вражеский конвой состоял из пятнадцати единиц: самоходная баржа, восемь быстроходных десантных барж, шесть катеров. С воздуха корабли прикрывались четырьмя Ме-110.

Решили бомбить с ходу. Корабельные зенитки открыли яростный огонь. Трассы "эрликонов" сплелись в сплошной огненный ливень.

Группа немедленно легла на боевой курс. В считанные секунды все пять самолетов освободились от груза. Шестьдесят "соток" устремились вниз. Корабли в панике бросились врассыпную. Поздно! Бомбы, рвались рядом с бортами, заливая палубы фонтанами воды, разя гитлеровцев осколками...

"Мессеры" запоздали, пошли в атаку, когда уже сыпались бомбы. Облегченные "илы", сомкнувшись, организовали дружный пулеметный огонь. Подоспели истребители прикрытия, неожиданно обрушились на противника со стороны солнца. Ведущий одной из пар длинной очередью хлестнул по головному "мессеру". Огненные строчки прошили крылья с черными крестами. В небе раскрылись два парашюта, "мессершмитт", беспорядочно кувыркаясь, врезался в воду...

Все бомбардировщики вернулись на аэродром. Молодые экипажи получили достойное боевое крещение. Хотя прямых попаданий в корабли и не наблюдалось, бомбардировку с горизонтального полета можно было считать успешной.

Вторую пятерку поручено было вести комэску-два майору Федорову. В ее числе был и наш экипаж.

Пока техники готовили самолеты, подвешивали под каждый из них по тринадцать "соток", штурман эскадрильи Василий Григорьевич Галухин, расстелив карту на ящике для инструмента, обдумывал маршрут к конвою, обнаруженному самолетами-разведчиками. Вокруг склонились Прилуцкий, Меркурьев, Галкин, Жеребиленко. Ясно, что бомбардировщики будут встречены интенсивным огнем. Штурманам надо выбрать такое направление захода и такую высоту бомбометания, чтобы появиться по возможности неожиданно и ударить без промаха.

На войне легких вылетов не бывает. Каждый требует максимального умственного и физического напряжения, каждый таит в себе неожиданности. Предусмотреть их, чаранее разработать возможные варианты ответных действий на это направлены сейчас коллективные усилия всех штурманов.

В тринадцать сорок бомбардировщики поднимаются в воздух. Справа от Федорова идет наша машина, за ней- Тарасова. Слева - Трофимов, Лисицын. В районе Евпатории к группе пристраиваются четыре истребителя.

Под нами море. Курс - на юг. По всему судя, вражеский конвой избрал нестандартный путь: сначала в направлении Турции и лишь потом к румынскому берегу.

Спустя час Галухин безошибочно вывел группу на конвой. Транспорт водоизмещением около шести тысяч тонн, быстроходная десантная баржа, три сторожевых катера.

Курс на большой транспорт. Стрелка высотомера скользит вниз. Штурман приник к наглазнику прицела.

- Горизонт, режим есть! - докладываю Прилуцкому, выровняв машину.

По его позе вижу: поймал. Корабли идут по прямой, почти параллельно курсовой черте перекрестия.

- Вправо пять градусов!

- Есть!

Очевидно, ту же команду Галухин подал Федорову: ведущий чуть качнулся и тут же выровнялся. Правый борт транспорта - точно по курсу полета, поперечная риска перекрестия ложится под корму. Большой палец правой руки штурмана на кнопке сброса. Напряженнейшие секунды. Когда тоненькая черточка разделит цель на две равные части...