Приключения знаменитых первопроходцев. Северный полюс - Луи Буссенар

Грили назвал дом в честь сенатора, добившегося от правительства необходимого кредита, фортом Конгер.

Пусть читателя не страшит сама идея зимовки в простой избе. Многие суда были менее приспособлены к жутким морозам, чем это жилище с двойными стенами толщиной по двенадцать сантиметров каждая, разделенными пустым тридцатисантиметровым пространством, покрытыми внутри и снаружи толстым слоем гудронированной бумаги. Кроме того, дом вскоре замело снегом, что в еще большей степени препятствовало потере тепла.

Уже 29 августа ударил жестокий мороз, который продержался девять месяцев.

Полярная ночь вскоре прервала экскурсии по ближайшим окрестностям форта, приучавшие людей и собак к походам по льдам. Солнечный свет исчез с удручающей быстротой. 21 сентября день сравнялся с ночью; 8 октября полярники тушили лампы только с одиннадцати тридцати до половины первого дня, а неделю спустя на небосклоне воцарились величественные сумерки. Все это время, несмотря на мороз, кусавший все сильнее и сильнее, метеорологические наблюдения не прекращались, так же как и изучение земного магнетизма. Кроме того, разгоняя тоску и скуку, которые навевала бесконечная темень, зимовщики развлекались от души: учение, чтение, лекции, песни, розыгрыши, драматические сценки, выпуск газет…

Двенадцатое декабря было самым темным днем, а самым холодным — 3 февраля, когда термометр показал 52° ниже нуля! Вполне возможно, по словам лейтенанта Грили, температура падала еще ниже — ртуть замерзла на шестнадцать дней. Ром превращался в субстанцию, похожую на сироп, азотная кислота — в нечто похожее на сало, а из обычной водки менее чем через час на открытом воздухе получался кусок льда.

Первые походы с возвращением солнечного света организовали доктор Пави и лейтенант Локвуд. Пави с сержантом Райсом и эскимосом Йенсом отправился на север на санях 19 марта. В то же время еще двое участников экспедиции вышли на санях, нагруженных провиантом, чтобы пополнить склад, оставленный английской экспедицией в заливе Линкольн. Переждав жуткую метель, которая продолжалась два дня при минус 38° по Цельсию, доктор Пави исследовал сухопутный маршрут, который показался ему куда более удобным, чем кошмарная дорога по льдам. 11 апреля он вышел к месту зимовки «Алерта», вскарабкался на высокий утес и застыл в изумлении. Никаких следов палеокристического пакового льда! За исключением полосы в двух-трех километрах от берега, в море — ни малейшего осколка тех поразительных ледовых образований, которые сэр Джордж Нэрс счел вечными! Доктор Пави сделал естественный вывод, что английский капитан ошибся, объявив плавание по заполярным морям невозможным.

Семнадцатого и восемнадцатого числа, когда доктор и его товарищи исследовали угольный пласт на Земле Гранта, их вновь застигла пурга. Непогода продержала их в снежных берлогах, вырытых второпях; как только снежная буря стихла, Пави решил, что вполне может, подражая Маркему, попробовать дойти до полюса прямо через паковый лед. И вот трое людей с санями спустились на лед и пошли как ни в чем ни бывало! За два дня они продвинулись на десятую долю градуса. Ночью вся троица помешалась в одном просторном спальном мешке из меха; подобные мешки принесли огромную пользу всей экспедиции Грили. Затем с новой силой поднялся ураганный ветер, скорость которого доктор оценил в шестьдесят километров в час!

Как только ветер утих, неустрашимый француз вновь взял курс на полюс. Увидев, что лед в направлении на мыс Хекла поровнее, он решил добраться до высокого утеса, чтобы оставить там склад с провиантом. Но едва они прошли полмили к северо-западу, как Йенс закричал: «Море! Море!»

И в самом деле! Там, где когда-то простирался океан вечных льдов сэра Джорджа Нэрса, сломивший мужество лейтенанта Маркема, до северного горизонта пролегла полоса воды шириной в добрых пол-лье. В то же время на севере и востоке виднелись характерной формы кучевые облака, которые, по мнению эскимосов, знавших в этом деле толк, неминуемо свидетельствовали об обширных просторах Свободного моря.

Итак, путь на север был перекрыт. Пави решил вернуться к мысу Джозеф-Генри, что удалось ему с огромным трудом после передвижения по громадным плавучим льдинам, угрожавшим увезти его в увлекательный дрейф к полюсу без всякой надежды на обратный билет. Льдина, на которой они находились, коснулась берегового обрыва; им посчастливилось выбраться самим и спасти собак, но сани остались на оторвавшейся льдине и отправились дрейфовать. Со всех сторон простиралось море.

Так самым безоговорочным образом была доказана ошибка капитана Нэрса и лейтенанта Маркема. Понятия «свободного моря» Кейна и «скованного моря» сэра Джорджа обязаны теоретическим построениям, опиравшимся на неполные наблюдения. Истина лежит между двумя крайностями. И если бы прекрасно оснащенные исследователи подождали несколько лет на месте зимовки «Алерта», то, вполне вероятно, стали бы свидетелями таяния великих паковых льдов и очутились бы в условиях, когда завоевание вершины планеты уже не являлось бы делом безнадежным.

Двадцать шестого апреля Пави вернулся к мысу Блэк. К этому моменту море Нэрса полностью освободилось ото льдов. В отвратительных условиях доктору удалось достигнуть 80°51′ северной широты, и, возможно, он зашел бы намного дальше, если бы неожиданное таяние льдов не преградило ему путь.

…В свою очередь, лейтенант Локвуд собирался в поход к полюсу. Совершив несколько тренировочных вылазок по окрестностям форта Конгер, офицер объявил о готовности. Грили приказал ему продолжить исследования лейтенанта Бомона с «Дискавери» на северо-западе от Гренландии. Бомон, вынужденный остановиться, вроде бы разглядел вдалеке неизвестные земли. Ему казалось, что эти земли вполне достижимы.

«Наверняка, — сказал Локвуду Грили, — этот путь позволит вам зайти гораздо дальше, чем лейтенант Маркем прошел по паковым льдам. Идите вперед смело и решительно, как подобает офицеру Сигнального корпуса! Не забывайте, генерал Хейзен рассчитывает на ваше мужество; звездно-полосатый стяг должен развеваться за широтами, завоеванными британским львом!»

После неудачной попытки, только распалившей его отвагу, 16 апреля лейтенант отправился в путь в сопровождении одного эскимоса и сержанта Брейнарда, чье имя, несомненно, заслуживает упоминания вместе с его собственным славным именем. Поклажа на санях состояла из провианта на двадцать пять дней для трех человек и восьми собак, одежды, палатки и инструментов для расчистки дороги. Несмотря на усердие четвероногих помощников, к привалу люди полностью выбивались из сил; приходилось не только тянуть сани, но еще то и дело разгружать их, чтобы пройти трудные места, разбивать лед, раскапывать снег…