Бандитская Лиговка - Николай Пономаренко

- Можно со своим?

Хозяин с приближенным переглянулись. Шутка, что ли?

- Поставьте вот это на ваш стенд и дайте десять кусков говна.

Полина Антоновна протянула управляющему портрет Януса и деньги. Поняв в чем дело, хозяева повеселели. Молодой человек быстро сбегал к стенду с портретами и укрепил Януса посередине. Едва он отошел, как первый кусок кала просвистел мимо него и влепился в глаз изображенного бородатого мужика. Полина вкладывала в каждый бросок всю свою злость на убежавшего Янсона, на себя, поддавшуюся обманщику, на весь белый свет. Через минуту оба лица Януса выглядели залепленными экскрементами.

- Вот так тебе, сукин сын!

Старик управляющий поинтересовался:

- Кто это, извиняюсь? Депутат?

Шкворень тихо ответила:

- Двуликий Янус.

- Двуликий анус?

- Очень похоже.

Шкворень ушла, оставив портрет Гоши и Жоры в ореоле известных лиц государства и города. Медленно пройдясь по парку, потом Лиговскому, вернулась в РУВД. Возле дежурки её окликнул Бузьков.

- Полина Антоновна, минуточку. Тут вам принесли, сказали, что по вашей просьбе. Высокий такой волосатик.

На обратной стороне портрета двуликого бога, на белом квадрате, Полина прочла: "Выбери мне более достойное окружение. Янус".

БОРЩЕВИК

Оперативный дежурный Буремов был из категории "непробиваемых". Таким кол на голове теши, они будут упрямо делать свое. Капитан "прославился" тем, что в его смену в изолятор временного содержания однажды была помещена новая начальница Лиговского РУВД Полина Антоновна Шкворень. Она была переодетой и загримированной под торговку, качала права, будто её обобрали сотрудники милиции. Не знавший её толком в лицо и не особенно гибкий Буремов засадил скандалившую шмару за решетку поостыть. А утром... Слава богу, что оргвыводов не последовало. Зато нагоняй...

Многие годы Буремов исправно, но безмятежно сидел в своем кресле у пульта под большущими электронными часами, которые показывали 8 часов и 3 минуты утра. Цифры помигивали на табло, только на самом деле могло быть и 18 часов 43 минуты и 8 часов 13 минут. Из четырех цифр мерцали только две. Буремов никогда внимания не обращал на эти часы и скорее всего удивился бы наличию таковых над головой. Укажи ему кто на них, пожал бы плечами откуда взялись? Буремова сослуживцы звали по-разному - Бурым, Буром, Бурэ, кому как нравилось. Бурым, когда просили помочь, а Бурый посылал; Буром, если надо было что-то утрясти или пробить у начальства; Бурэ, когда спрашивали сколько времени.

Сегодня Буремов узнавал время по своим новеньким карманным наградным. Но перед этим в который раз любовно прочитывал гравировку на серебристой крышечке. "За содействие в борьбе с наркоманией и наркобизнесом". Заслуженная награда лежала перед капитаном всю смену как напоминание бдить и нести службу в повышенной готовности. Никто не смел прикасаться к наградным. Только одному позволялось - старшему оперу ОНОНа Александру Уколову. В восемь утра он как раз появился на пороге РУВД с мешком маковой соломы.

- Привет старшему ОНОНисту! - Буремов оторвал глаза от журнала КП (Контроль происшествий) , под которым лежал журнал "ЖД" (Женское дело).

- Здорово, - неприветливо ответил Уколов, - Сколько времени?

- А тебе сколько надо? Проспался уже?

Капитан проследил глазами хозяйское движение руки спеца по наркотикам к наградным часам.

- Девятый час. Пора завтракать.

Уколов со вздохом вернул часы с гравировкой на место. Суток не прошло, как на совещании в УНОНе на Диагональной улице ему вручил этот приятно тикающий аппарат сам Савелий Васильевич Альбинский. Лиговский опер толком не знал как называется должность этого классно одетого, чисто выбритого, тонко пахнущего Америкой мужика, считалось, что он один из главарей по борьбе с международным наркобизнесом. Представитель могучей организации, чьи руки душат наркодельцов в Колумбии и на Тайване, в Чуйской долине и на Чукотке. Альбинский с радушной улыбкой пожал руку, потрепал за плечо, задушевно сказал "спасибо" и вручил эти карманные с цепочкой, стоимостью... Уколов даже не смотрел на цену, расписываясь в ведомости на получение наград. А зря. Принимая часы, он должен был уловить оперативным чутьем , что вечером надо будет "соображать". Напоить водкой весь свой отдел, обмыть награду как следует, невозможно даже ценой всего месячного денежного содержания.

Тем вечером, когда бутылки разом опустели, спустился в дежурку и положил капитан Александр перед капитаном Павлом эти самые часики.

- Купи часы, Бурэ.

- На фиг.., - начал капитан.

- Купи, Бур, часы! - повысил голос второй капитан.

- Они мне на.., - пытался возражать первый капитан.

- Обурел? За бутылку. Бери как награду. Награждается оперативный дежурный Павел Буремов за содействие в борьбе с наркоманией и наркобизнесом. Ты мне содействовал?

- Содействовал. Вчера твой мешок соломы опять оформил.

- Во! Ну, погнал за бутылкой-другой.

Святое дело. Павел послал помощника к ларям и вскоре Уколов вернулся в свою компанию с водкой и закуской.

- А часы?

- А ну их, ещё дадут.

- Т-т-точно, у меня этих часов было - до дури! Лучше б сразу деньгами...

- Поехали!

Снова полилась беленькая по стаканам.

Утром капитан Уколов сожалел об утраченной награде, но не более. Во время дежурств Буремова он всегда сможет посмотреть на свои часы и даже узнать сколько времени.

- Ты опять с этим мешком?

- С другим, не видишь, что ли? В ту смену красный был, а этот в серую полоску.

- Сколько?

- Семьдесят, ты ж знаешь.

- Ну да. А злодеи?

- Ща приведут.

- Обурел ты, Шурик, хоть бы вес разный брал.

- Нельзя разный. Для очередной награды надо всегда брать нормальный вес. Не сто и не десять килограммов. Семь - счастливое число, вот и таскаю семьдесят.

- Тяжело, небось.

- Привык.

- Держал бы тут, чего таскать туда-сюда.

- А изъятие со свидетелями тоже у тебя делать? Я так всех дежурных пересажаю.

Кровный мешок маковой соломы Уколов привычно положил на скамейку возле "аквариума".

- Где бы героина раздобыть, хотя бы пуд?

- Сменяй свой семидесятикилограммовый соломенный мешочек на пуд беленького в соседнем РУВД.

- И то мысль...

Слегка ободренный Уколов пошел к себе, а Буремов скосил глаза на монитор наружной камеры наблюдения. К РУВД приближался ветеран. Утро, а он уже на ногах. Костюм, ордена, медали. Держись, Павел, такие - самые трудные. Сейчас начнет жаловаться на соседей и грозиться обращением в высшие инстанции.

Вошедший представился:

- Петр Филиппович Косюк.

Косюк пришел с таким заявлением, что Буремов распознал в ветеране или инвалида на голову или обкуренного. Он съязвил:

- Может ты, дядя, и ментозавра видел?

Дежурный с удивлением смотрел на вполне порядочного человека в костюме, с орденами, с сединою на висках и несущего какую-то чушь о болоте, грозящем городу массовыми галлюцинациями. Будто, проезжая по одному и тому же месту в электричке, человек на время перемещается как бы в другой мир. В последний раз, говорит, причудился ему доисторический лес с ящерами. Неужели и ветеранов приобщают к травке?

Старик страшно обиделся на беспардонную реплику милиционера.

- Не надо мне хамить, сосунок!

Дядя был не из робких, дядя был из тех закаленных, которые с ходу распознают врагов, особенно врагов коммунизма.

- Я пьяным бываю два раза в году. В День Победы и 7-го ноября. Средства не позволяют на большее.

- Кто говорит, что пьяный? Не обязательно пить, чтобы черти в глазах плясали. Достаточно ма-а-аленького такого укольчика и ты, дядя, счастлив.

- Не называй меня дядей! Я ветеран войны и труда. Я пришел рассказать все это, чтобы приняли меры. Уже дважды в электричке со мной происходит одно и то же.. И другие пассажиры, повторяю, чувствуют веселье...

- Ага, зрачки расширяются, мышцы расслабляются ... Эта ваша электричка, случайно, не "Петербург - Ленкорань"?

- Какая ещё Ленкорань?

Мужчина встал, он понимал, что мент считает его чокнутым.

- Я Родину защищал, а ты сидишь тут, кривляешься. Где ваш начальник?

- Полина Антоновна в главке, будет позже.

- Издеваешься над пожилым человеком. Какая к черту Полина?

- Антоновна. У нас командир - женщина.

Ветеран сплюнул и поплелся к выходу. Буремов посочувствовал:

- Какой-то гад деда на иглу подсадил.

- Наверняка родной внучок испортил родственника. Ждет не дождется освобождения дедушкиной квартиры.

Помощник дежурного Печонкин, слушавший диалог и с сожалением смотревший на деда, высказал предположение:

- А может и сынок.

- И сынок может.

- Дедушке недолго осталось, если ему в электричке мерещится парк Юрского периода , да с ментозаврами...

Буремов набрал номер телефона Уколова.

- Черкни себе адресочек. Сейчас дед приходил с глюками.

Уколов адрес записал и забыл до поры. До шума людского и бунта, что поднялся вскоре.