Питерские монстры - Вера Сорока
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это все он! Неподчинение Шахматному клубу карается смертью. Он знал, и бабка его знала!
Горгона вцепилась в Павлика и заволокла его на подоконник.
– Оставь, – тихо сказал Макс.
Змеи на голове Горгоны противно зашипели. Макс увидел, как она напряглась, чтобы прыгнуть и утащить Павлика. На улице полыхнуло, и кто-то закричал.
Максим, не думая, вытащил револьвер и выстрелил один раз. А потом еще один. И еще.
«Интересно, это моя собственная злость или ее тоже?» – подумал Макс.
Горгона обмякла и ужасно нелепо сползла с подоконника. Она лежала спокойно, а змеи на ее голове все еще извивались, шипели и страшно выгибались.
Макс сел рядом с приходящим в себя Павликом и закурил.
В дверях появился женоподобный юноша.
– Скажи им, что это не вирус. Что никто никого не заражал, – устало проговорил Максим.
В зрительном зале ДК «Первомайский» собрались монстры. Они возбужденно, чуть понизив голос, переговаривались. Свободных мест не было. На сцене стояли фанерные березы, стол и несколько стульев. Сверху свисала петля виселицы.
Погас свет. На сцену вышли председатели Шахматного клуба и заняли свои обычные места за столом. Только стул Горгоны пустовал. Макс вышел последним и сел на стул под виселицей.
– Шахматный клуб благодарит Максима за помощь в инциденте с эпидемией, – сказал толстый мужчина в спортивном костюме.
В зале зааплодировали. Кто-то несколько раз пронзительно свистнул.
– Виновная ведьма найдена. Она испугалась собственной сути и, поедая пятилистники, загадывала одно и то же желание – стать человеком. К несчастью, все заболевшие монстры оказались в радиусе действия ее колдовства.
По залу прошел шепот.
– Продолжим.
Макс поднял голову и посмотрел на веревку.
– Драматургически очень сильно, – сказал восхищенный Рынукша.
Павлик потянулся дать ему подзатыльник.
Нимфа, сидящая между ними, остановила его руку и накрыла своей.
– Ты же знаешь, все будет хорошо.
– С Шахматным клубом нельзя знать наверняка. – Павлик сел еще ровнее.
– Согласно закону, за убийство одного монстра другим следует принудительное умерщвление монстра-убийцы, – сказал женоподобный юноша. – Особенно если речь идет о председателях Шахматного клуба.
– Это несправедливо! – выкрикнул кто-то.
– Он и пяти минут не был монстром!
Поднялась шумиха. Женоподобный юноша терпеливо ждал, пока все успокоятся.
– Однако у председателей Шахматного клуба есть неприкосновенность. И поскольку Максим любезно согласился стать одним из председателей, все обвинения против него не имеют силы. Разумеется, если кто-то из монстров не выскажется против.
В зале стало тихо.
– Еще неизвестно, не худшее ли это наказание, – прокомментировала Поллианна Витальевна.
Она встала и зааплодировала своими прозрачными ладонями. За ней стали подниматься монстры.
Макс прошел к пустующему месту за столом. Шахматный клуб снова был в сборе.
– Первое заседание в новом составе пройдет публично, – сказал женоподобный юноша. – Мы разберем дело ведьмы, по неосторожности проклявшей монстров Петербурга.
На сцену вывели полноватую девушку с вьющимися рыжими волосами. Она увидела свисающую веревку и начала упираться. Но не кричала. В зале тоже было тихо. Двое усадили ее на стул под виселицей и встали по бокам.
– Ведьма… – женоподобный юноша сверился с документом, – Олеся обвиняется в непреднамеренном массовом проклятии. – Он откашлялся. – Не думаю, что можно принять собственную суть в ее возрасте. Поэтому предлагаю физическое уничтожение. – Юноша обвел глазами всех председателей Шахматного клуба.
Многие согласно кивали.
– Это в том числе будет единственным шансом снять проклятие с монстров, которые были обращены в людей.
– Предлагаю голосовать, – нетерпеливо предложил толстый мужчина в спортивном костюме.
– Кто за? – Женоподобный юноша поднял руку.
Его жест повторили еще одиннадцать монстров. Только Макс сложил руки на груди.
Ведьма не знала, что происходит позади нее. Она смотрела на реакцию в зрительном зале и ничего не могла понять.
– Потрудитесь объясниться, молодой человек, – сказала миниатюрная старушка с вязанием на коленях.
Макс встал.
– Я уверен, что проклятие можно снять другим способом.
Женщина с маленькой собачкой тоже встала, но Макс не дал ей сказать.
– Я уверен, что Шахматный клуб не имеет права судить ведьм. Этим должны заниматься сами ведьмы. Это их упущение.
В зале раздались осторожные аплодисменты, которые начали нарастать и постепенно заглушили остальные звуки. Но Макс все-таки услышал то, что ему сказали.
– А я уверен, что ты здесь долго не продержишься.
Охранный дверной колокольчик тихо звякнул, когда Макс с Павликом вошли в магический салон.
Из-за пыльной красной шторы показалась ведьма и жестом пригласила идти за ней.
Вокруг небольшого столика со стеклянным шаром сидели еще несколько женщин. Макс и Павлик по очереди познакомились с каждой.
– Встреча с внуком Маргариты – огромная честь, – сказала старшая из них, и все закивали. – Ведьмы благодарят тебя за Олесю, – сказала она Максу. – Ее научат всему. Такое больше не повторится.
– А как быть с проклятием? – спросил Павлик.
– Нужно уничтожить каждое из деревьев.
– И что же, нам ходить по Петербургу с топором? – Макс нервно усмехнулся.
– Я слышала, что уррнаки могут вытягивать воду из людей. Значит, смогут и из деревьев, – сказала одна из ведьм.
– А я слышала, что Петербург разделил силу Алисы между вами обоими, – продолжила старшая.
Макс кивнул.
– Не уверен, что у меня получится.
– Мы будем уверены за тебя.
– Олеся, девочка моя, – сказала старшая, – покажи этим милым людям все кусты сирени, с которых ты ела пятилистники и загадывала желания.
Олеся кивнула, не поднимая глаз.
Павлик, Макс и Олеся шли к парку. Чуть в отдалении за ними следовала незнакомая ведьма. Павлик пытался говорить с ней, но она отвечала односложно.
– Страшно? – спросил Макс у Олеси.
– Очень.
– И мне, – признался Макс.
– Она везде за мной ходит. – Олеся оглянулась.
– Она защищает тебя и от тебя. Так всем будет спокойнее.
– Так будет всегда?
– Не думаю, скоро случится еще что-нибудь, и о тебе все забудут.
– Хорошо бы. – Олеся остановилась. – Вот здесь я в первый раз загадала желание.
Макс встал напротив сирени. Каждый раз, когда он садился писать, чувствовал то же самое – знал, что может, но не знал, получится ли у него и в этот раз.
Сирень была разлапистая и очень живая. Максу было ее жаль.
– Отвернись, пожалуйста, – попросил он Олесю.
Максим не знал, как это делается, поэтому отломил небольшую ветку и взялся за влажный срез. Сразу почувствовалась травянистая горечь. Одна из веток быстро начала сохнуть. Цветы опали коричневатой скорлупой.
За полчаса Макс высушил первое свое дерево, покурил, и они пошли дальше.
Максим проснулся ближе к вечеру. До его еженощной работы по уничтожению сирени оставалось еще несколько часов. Желание высушивать людей с каждым днем беспокоило все меньше. Он встал, оделся и спустился в магазин на углу за батоном.
Невка появилась почти сразу.
– А я соскучилась, – сообщила она батону. – А ты снова рыба.
Макс улыбнулся и достал сигареты.
– Как думаешь, зачем городу львы? – спросил он.
– Для охраны.
– А монстры?
– Чтобы город был.
– А ведьмы?
– Чтобы у города была личность.
– А люди?
Невка оторвалась от батона.
– А этого я не знаю.
Способы ориентирования на глубине
Макс сложил тетрадный лист пополам, еще раз пополам и еще. Подсунул под ножку стола. Проверил – все равно шатается.
Его новое рабочее место было в архиве, между картонной березой и вешалкой с пыльными костюмами зайчиков.
Вошел женоподобный юноша. Он положил на стол Макса стопку старых папок с грязными шнурками-завязками.
– Это все. Горгона не любила бумажную работу.
Макс выглянул из-за папок.
– Я их всех должен курировать?
– Всех. Все маргинальные и особо опасные монстры были на ней.
– Пока я их обойду, пройдет не меньше месяца.
– Вот и прекрасно, потом пойдешь по второму кругу. И так далее.
– А… – начал Макс.
– А не надо было убивать.
Женоподобный юноша потрогал ухо зайца, скривился и вышел. Макс взял верхнюю папку и раскрыл.
– Павлуша, какой-то ты совсем зеленый, – сказала взволнованная Поллианна Витальевна. – Тебе нужно чаще бывать на солнце.
Павлик нервно засмеялся – был конец февраля.
– Ничего страшного, наверное, съел что-то не то.
Павлик поднял стопку свеженеизданных книг и скривился от боли.
– Павел, тебе
