Бессонница в аду - Лариса Васильева

— Ты — молодой, что тебе стоит переспать с еще одной бабой? Для тебя это пустяки, так возьми ее к себе на ночь…

Мишаня наконец понял, что от него требуется.

— Да она же старуха… — растерялся он.

— Ну и что? Им тоже ничто человеческое не чуждо.

— Меня мужики засмеют… — совсем по-детски засмущался Мишаня.

— Не говори никому. Но ты пойми, она же сбегала, ее избили, женщина вся на нервах, ее надо успокоить, а секс помогает лучше всего. А то она еще снова надумает бежать, а шеф не любит этого, ты сам видел. Сделай, Миша, даже если она будет против, можешь сказать ей, что это шеф приказал…

— Да? А он приказал? Что, надоела она ему?

— В каком смысле?

— Ну я думал он сам того…

— Чего «того»?

— Ну, это, амуры у них… Я их ночью видел…

— Миша ты спятил? Сам же говоришь — старуха… И когда ты их видел? Летом? Так он сейчас новую девушку себе взял, а у него и так были три самые лучшие девочки, зачем ему эта тетка? Ее привезли для экспериментов. Так что давай, действуй.

— А если она не захочет?

— Говори, шеф приказал, чтобы ты ее развлек, скажи — обязательно. И вообще, здесь у баб нет никаких прав: если ты захотел какую, все, она тебе должна подчиняться, мужика-то у нее нет. Ясно? А всякой бабе нужен мужик, а то у них нервы сдают, если долго без этого самого, понял? Я тебя ни к чему не принуждаю, всего лишь советую обратить свое внимание на эту женщину, — Олегу так не хотелось прямо приказывать Мишане, но тот своей тупостью заставил все же произнести то, чего не следовало. На всякий случай, он ни разу не назвал Марию по имени. В случае чего, скажет, что имел в виду какую-нибудь одиночку.

Бедный Миша засмотрелся на Марию, а что, не такая уж она и старая. Только верно ли, что Хану она совсем не нужна? До сих пор к девушкам хозяина, Рите и Лике, никто не решался подходить. Хотя на счет Лики он что-то слышал… Хозяин был непредсказуем, а с Марией у него тоже были какие-то непонятные отношения, все об этом говорили… С другой стороны, эта Машка никогда не была его женщиной, она смертница, сам водил ее в лабораторию… А она очень даже ничего, вон какая сидит, рисует… И сиськи у нее классные, небось, в ладонь не поместятся… Мария привстала, поправляя лист на мольберте, а Мишаня наклонил голову, пытаясь рассмотреть ее задницу, обтянутую джинсами. Ему захотелось подойти и шлепнуть ее слегка, проверить, такая ли она упругая, как кажется…

Олег Аркадьевич был очень убедителен, и Мишаня заинтересовался Марией, но все не мог решиться действовать, его что-то сдерживало, и потому весь день он то и дело проходил мимо нее, каждый раз глупо улыбаясь. Стережет, решила Мария, боятся, что опять сбегу, небось Хан приказал присматривать за ней на время своего отъезда… «Глупый, куда я от тебя теперь денусь… Скорей бы ты вернулся», — и Мария вспыхнула от своих мыслей.

Олег Аркадьевич вечером поинтересовался у Миши, как его успехи, и, узнав, что пока никак, что тот даже не подходил к Марии, укоризненно покачал головой:

— Какой-то ты нерешительный. Сказать другому мужику, что ли?

Это сразу подстегнуло недотепу, и после ужина он направился к Марии. Нет уж, он не уступит ее никому, хватит пропускать других вперед, вечно у него кто-нибудь перехватывает бабу. Мария определенно уже нравилась ему. Но он так и не осмелился зайти к ней, лишь заглянул пару раз в комнату, тут же сразу захлопывая дверь. Он нерешительно прохаживался по коридору, пока его кто-то не окликнул и тогда Миша, облегченно вздохнув, ушел. Его маневры не остались незамеченными: Мария и Галя переглядывались, ожидая продолжения:

— Не поняла, что ему было нужно?

— Да проверяет, на месте ли ты, не сбежала… — предположила Галя.

На следующий день Мишаня старался не попадаться Олегу Аркадьевичу на глаза, боялся, что тот потребует отчета. Ну, как скажешь, что он не может решиться предложить женщине такое?! Что ему делать, если Мария начнет возмущаться? Эх, если бы ему кто-нибудь написал, что надо говорить, он бы выучил… Зайти к ним в комнату и на глазах Гали молча схватить Марию и вынести? Поднимется шум, крик. Сбежится народ, будут смеяться: что, скажут, наконец-то выбрал себе женщину! Молодых полно, а он выбрал тетку, хотя она совсем ничего… Все умрут со смеху. Он страдал: впервые начальство его заметило, что-то ему доверили, а он никак не осмелится поговорить с бабой. И никого не попросишь ее вызвать, никому нельзя доверить — засмеют.

Олег внутренне сгорал от нетерпения, это был неповторимый шанс, такого идиота, как Мишаня, здесь больше нет и не будет — после этой хитрой операции его сразу надо будет убрать. Когда Хан узнает, что его женщина переспала с охранником, он ее убьет, наверняка. «А узнает он сразу, это мы обеспечим! — потирал руки Олег. — Ну надо же, так влюбиться в эту клушу! Такое понять невозможно». Ишь, заделалась художницей, интересно, мазня ее чего-нибудь стоит? Взять, что ли, у нее картину, свозить, показать знающим людям? Но что же Мишаня копается? Было бы здорово, если бы Хан сам увидел ее в постели Мишани. Однако это опасно: идиот сразу скажет, что выполнял его приказ, и Хан быстро все раскопает. Нет, надо ждать, пока он заведет ее к себе и заглянуть к Мишане с кем-нибудь, чтобы был еще один свидетель, и сразу пулю в лоб. Тогда волей-неволей Хан узнает, за что Мишаню ликвидировали.

К вечеру Мишаня созрел, твердо решив затащить Марию к себе. А если она будет кричать? Он сообразил, что сделать это надо попозже, когда все разойдутся. И прихватить с собой скотч. Он даже разулыбался, так все просто решалось. Было бы как-то неловко на глазах у всех волочить бабу к себе силой, если она вдруг откажется от его услуг. И он задержался в холле.

Олег Аркадьевич заметил, что Мишаня не поднялся со всеми на свой этаж. Дай-то Бог, парень наконец осмелится. Он приоткрыл дверь в своей комнате, передвинул зеркало, чтобы было видно лестничную площадку, и уселся с бокалом вина в кресло.

Когда холл опустел, Миша направился к комнате женщин. Галя уже спала, а Мария лежала без сна, читала, она еще даже не раздевалась и сразу заметила приоткрывшуюся дверь и толстую рожу охранника. Осторожно заглянув, он, как и тогда, когда водил Марию в лабораторию, поманил ее пальцем.

Что ему нужно? Она встала и молча вышла из комнаты, даже не разбудив Галину. Мишаня на этот раз стоял за дверью один. Мария огляделась, коридор был пуст.

— Чего тебе?

— Пошли, — кивнул он.

— Куда? В лабораторию?

— Нет, ко мне.

— Зачем?

— Ты что, не знаешь, зачем бабу берут?

— Очумел?

Мария попятилась назад, но Мишаня успел схватить ее за руку и безо всякого усилия поволок за собой.

— Стой, — задыхаясь, проговорила Мария, — стой! Миша, шеф тебя накажет за это! Отпусти меня!

— Нет, не накажет, он сам приказал развлечь тебя, — весело сказал тот.

Что это за околесица?

— Подожди, давай поговорим! Кто тебе приказал?

Тот молча тащил ее за собой.

Мишаня приостановился, заломил ей руки назад и, вытащив скотч, стал обматывать им запястья Марии. Она пыталась вырваться, но куда ей против ста двадцати килограмм живого веса Мишани.

— Помогите! — закричала Мария. — Помогите!

Связав руки, он надорвал скотч крепкими зубами и заклеил ей рот. Потом взвалил ее на плечо. Мария беспомощно оглядывалась, но все коридоры в это время пусты. Она молотила Мишку по спине кулаками, но тот не обращал внимания на ее трепыханье и чуть ли не бегом уже поднимался по лестнице.

Олег Аркадьевич заметил Мишку с Марией на плече: так, время пошло, минут через пять, наверно, можно будет зайти к нему.

Мария поняла, что на постороннюю помощь ей рассчитывать нечего, надо выбираться самой.

Комната у Мишани была на четвертом этаже. Второй этаж — элитный, там жили врачи, на третьем — лаборанты, а на четвертом — только охранники со своими женщинами. Комната у него была угловая, от соседней ее отделяла лестничная клетка запасного выхода. Миша приволок свою жертву к себе и запер дверь. После этого освободил ее руки и рот.

— Тут никто не услышит. Раздевайся, — и неловкими пальцами сам начал расстегивать ее рубашку.

— Стой, подожди, я сама… Я согласна, только давай, как положено, ты сначала сходи в душ. У тебя есть душ?

— Конечно, — оскорбился тот, — это только у вас один на этаже, общий, а у нас у каждого свой в номере.

— Искупайся, ты же знаешь, когда мужик чистый, у него все получается гораздо лучше… Я люблю чистеньких. Ты же хочешь чтобы нам обоим было хорошо?

Мишаня задумался, потом проверил дверь, вынул ключ и пошел в душ. Раздеваясь там он еще пару раз выглянул из-за двери, лукаво улыбаясь ей. Мария терпеливо ждала, наконец услышала шум воды, бросилась к окну, распахнула его. Ветер сразу швырнул ей в лицо капли дождя и снежной крупы, внизу в темноте блестел мокрый асфальт, местами припорошенный снегом, где-то поблизости завыла собака. Как же ей сбежать? Под окном третьего этажа выступал довольно широкий карниз. Спуститься на него и постучать в окно? Жильцы той комнаты проснутся, помогут ей. Она кинулась к кровати, сдернула простыню, привязала ее одним углом к трубе отопления, а на другом конце завязала узел и перекинула его через подоконник. Простыня была коротковата, но выбора у нее не было. В крайнем случае, попробует разбить ногами стекло в нижнем этаже. Мария влезла на подоконник, взялась покрепче за свою веревку и осторожно сползла вниз. Висеть было страшно, она сразу вся взмокла от напряжения, попыталась нащупать выступ — под ногами пустота, до карниза еще далеко. Мария висела, боясь сделать резкое движение, попыталась ногой достать до оконного переплета — не получилось, она постучала ногой по стеклу — внизу все также было темно — или там никого не было, или так крепко спали. Она еще несколько раз стукнула по стеклу, ей казалось — сильно, но оно не разбивалось… От каждого своего движения она чуть-чуть сползала вниз, еще немного — и простыня выскользнет из рук. Мария замерла, не зная что делать. Отпустить простыню — но разве она попадет на карниз? Разве сможет вот так, с разгона, удержаться на мокрых камнях? И сколько она еще провисит — минуту, две? Руки слабели. Мария услышала, как в комнате у Мишани скрипнула дверь душевой, как этот идиот что-то сказал. Потом он подошел к распахнутому окну и склонился над ней — ее накрыла тень. Снизу она увидела очертания его головы и плеч.