Интенсивная терапия. Истории о врачах, пациентах и о том, как их изменила пандемия - Гэвин Фрэнсис

жителей отеля, и, как сказал Эндрю Уотсон, у многих ранее здоровых людей COVID-19 вызывал проблемы с психическим здоровьем. Как было ясно из моего разговора со Стеллой, пребывание дома неделю за неделей и отсутствие надежды на отмену локдауна заставляли страдать даже психически стабильных людей, которым оказывали хорошую поддержку. Чтобы как-то справиться с ситуацией, Стелла стала осознанно наносить самоповреждения.

Тем не менее медицинские преимущества локдауна были бесспорными: в конце июня число смертельных случаев в Шотландии сократилось до однозначных цифр, а новые случаи заболевания не превышали 20 в день по всей стране. Хотя в моей стране пандемия шла на спад, в других местах она набирала обороты: 28 июня общее число умерших от COVID-19 превысило 500 тысяч человек, а подтвержденных случаев заболевания – 10 миллионов.

Количество новых случаев заболевания, как и смертей, снижалось по всей Европе, однако в Великобритании и Германии были вспышки на пищевых фабриках, бойнях и мясокомбинатах. Это показывало, с какой легкостью вирус может распространяться в закрытых кондиционированных помещениях, где отсутствует естественный свет. К последней неделе июня данные об избыточной смертности, опубликованные Национальным архивом, показали, что по уровню смертности Шотландия вернулась к норме. За ту неделю умерло приблизительно столько же людей, как за то же время в предыдущие годы. Весь июнь казался мне периодом выздоровления: утомительным, долгим, но радостным. Мы снова были готовы выйти на свет, который делал заметнее шрамы на обществе, нанесенные первой волной коронавируса. Это был короткий период, но все понимали, что уйдут годы или даже десятилетия, чтобы оправиться от его последствий.

7 – Июль

Передышка

Врачи, сколько могли, противились этим легкомысленным настроениям; они издали предписание… в котором советовали людям, несмотря на ослабление болезни, продолжать беречься по-прежнему, соблюдая все предосторожности повседневного поведения.

Даниэль Дефо «Дневник чумного года»

Когда мне было немного за 20, я работал врачом на изолированной исследовательской станции на шельфовом леднике Бранта в Антарктиде, где исследователи занимались изучением озоновых дыр, метеорологии и солнечного ветра. Располагалась она в нескольких сотнях километров от Южного полюса. В тот год на базе было только 14 человек. На протяжении десяти месяцев море было замерзшим на сотни километров вокруг, и до нас не могли добраться ни на корабле, ни на самолете. Ради работы там я получил диплом по медицине катастроф, который в марте 2020 года пригодился мне как никогда.

Пандемия SARS-CoV-1 разразилась во время моей работы в Антарктиде. Мои коллеги-исследователи и рабочие были относительно молодыми, спортивными и здоровыми, и мы жили в изолированном мире тишины, льда и света. У нас был спутниковый модем, и раз в день мы получали новости по электронной почте, но в остальном были изолированы в стерильном первозданном мире, и новости о пандемии казались неважными.

После года изоляции от общества к нам прилетел самолет германской полярной экспедиции. Он приземлился на нашей базе, чтобы заправиться, и полетел на другую станцию, расположенную в нескольких сотнях километров к востоку. Нам привезли ящик свежих фруктов из Латинской Америки – потрясающий вкус, забытые ароматы! Через несколько дней все мы заболели простудой.

В июле я снова перенесся в тот период своей жизни. После дневного приема в клинике я проводил получасовые осмотры исследователей и рабочих, которые должны были отправиться в Антарктиду. Обычно их проводят в Кембридже, где располагается штаб Антарктического управления Великобритании, или Плимуте, где находится специализированный медицинский центр этой организации. Однако из-за коронавирусных ограничений бывшие врачи Антарктического управления Великобритании попросили провести осмотр ближе к месту жительства тех, кто готовился к поездке. В Антарктиде есть места, откуда эвакуация по медицинским причинам невозможна в течение большей части года, поэтому в течение пяти недель я осматривал сантехников, электриков, водителей и альпинистов, чтобы определить, насколько хороша форма, в которой они находятся, и какова их вероятность заболеть по прибытии в Антарктиду.

Скорость, с которой коронавирус распространялся среди пассажиров круизных лайнеров, показала, сколь опасным он может быть в закрытом пространстве, удаленном от суши. Большинство членов экспедиции будут добираться до места на корабле, как в свое время делал я, и это путешествие продлится два-три месяца. Я слышал печальные истории о людях, оказавшихся взаперти в гостиничных номерах на Фолклендских островах на двухнедельный срок. Все, кого я осмотрел, были обязаны самоизолироваться на две недели перед посадкой на корабль, который поплывет на юг. Принимая людей, приезжавших ко мне из разных уголков Шотландии, я шутил: «Я вам завидую. Переждать пандемию во льдах – весьма неплохая идея». Они должны были вернуться домой в 2022 году. Нам ведь удастся взять вирус под контроль к тому времени?

По мере того как ограничения постепенно снимались и заболеваемость снижалась, мы стали заглядывать в привлекательный допандемийный мир и задаваться вопросом, как долго продлится этот сдвиг к повторному открытию мира.

Мы стали считаться с тем, что довелось пережить, и, слушая о многочисленных вакцинах, которые проходили клинические исследования, гадали, удастся ли когда-нибудь вернуться к прежней норме. Некоторые мои пациенты все еще укрывались от вируса дома, и, хотя людей призывали вернуться на работу, общество в целом было вынуждено следовать коронавирусным ограничениям и правилам. Теперь нам было больше известно о том, как лечить заболевание в опасной иммунологической фазе, но вирус оставался опасным и заразным. Конца пандемии пока не предвиделось.

Совместная эволюция людей и вирусов была полезной и важной: внутри нас есть большое количество вирусной ДНК – она оказалась там много тысячелетий назад. Есть мнение, что способность вирусов вмешиваться в наш генетический код способствовала эволюции за счет облегчения мутаций. Каждый из нас ежедневно подвергается нападению огромного количества вирусов, но иммунная система ловко борется с ними. Во многом этот процесс связан с антителами – длинными сложными белками, свободно плавающими в крови и выраженными на поверхности носа, легких и кишечника. Они связываются с любыми вирусными или бактериальными белками, признанными чужеродными, и объединяются, чтобы нейтрализовать угрозу. Другие элементы иммунной системы распознают инфицированную клетку (на поверхности легких или, например, кишечника) и уничтожают ее до того, как вирус успеет размножиться.

Однако в системе может произойти ошибка или инфекционное заболевание оказаться незнакомым для организма, и тогда иммунная система станет недостаточно эффективной против многих бактерий и вирусов. Иногда она запускает воспалительную реакцию – еще более опасную, чем сам вирус. Например, так происходит во время иммунологической фазы коронавирусной пневмонии, когда клетки, которые должны атаковать вирус, сами становятся причиной поражения легких в результате чрезмерной активации.

Тысячелетиями эволюционируя в определенных сообществах людей, вирусы становятся менее опасными для них. Оспа, вызванная вирусом натуральной оспы, была эндемичным заболеванием в Европе и Азии вплоть до Раннего Нового времени[38], пока вакцинация не стала обычным явлением. Младенцы получали небольшое количество материнских антител