Золотая рота - Сергей Зверев

– Зачем вы посвящаете меня в подробности дела?

– Я в отчаянии, – пробормотал Джон. – Помогите, Эндрю. Я видел, на что вы способны. Я тоже кое-чего стою. Мы не просто кучка оборванцев – мы сила. Мы знаем, где и когда. Это залив Паркуэнца, бухта Фаригео, в паре километров от Эркильо, местность сильно изрезана, можно подкрасться незаметно… Клянусь, американское правительство будет у вас в неоплатном долгу. Вы получите такую сумму, о которой можете только мечтать. Российское правительство не ценит таких, как вы и ваши друзья, это несправедливо… Второе: если вы поможете мне, то я помогу вам. Как вы собираетесь покинуть страну? По всем законам вы с друзьями заслужили не одно пожизненное – и люди Сабатеро тут ни при чем. Третье: я помогу вам с поисками ваших пропавших туристов; клянусь, я приложу к тому все усилия. Спецназ отутюжит местность, ее прочешут с вертолетов…

«Ну, точно, превращаемся в солдат удачи», – подумал Андрей. Он засмеялся, но чувствовал, что смех звучит не вполне естественно:

– Поправьте, Джон, если ошибаюсь. Вы предлагаете устроить засаду в бухте Фаригео, перестрелять полсотни бешеных псов Санчеса, уничтожить Эскудера, взорвать к чертям прибрежную базу, а также подводную лодку – чтобы больше не плавала?..

– Нужно схватить Эскудера по возможности живым, – мрачно вымолвил Джон. – Понимаю, что это практически нереально в сложившихся условиях, поэтому если он по какой-либо причине окажется мертвым, то тоже ничего страшного. Если для достижения данной цели придется сделать все перечисленное, то что ж… Поймите, Эндрю, за нами фактор внезапности, на нашей стороне ураган «Айрин». У нас имеются пистолеты и несколько автоматов, мы добудем еще. Понимаю, что вы измотаны, мы поедем в Алькабучо – дождь и ветер не помеха джипу. Там имеется надежная квартира, отдохнем несколько часов, сменим одежду, внешность. Эркильо набит наемниками Сабатеро, там есть и белые, есть русские, украинцы… Нас никто не отличит. С нами Бог, в конце концов, мы делаем благородное дело…

Последний довод был самым убедительным.

– Внешность Эскудера?

– Характерная, – оживился церэушник. – Представьте породистого испанского идальго. Бородка клинышком, усы вразлет, холеная физиономия с острым подбородком. Он ценит свой «сценический» образ. Пронзительные карие глаза. Воспитан, образован, ироничен. В сложившихся обстоятельствах Эскудер может сбрить усы и бороду, но имеется характерная примета – глубокий шрам на переносице, придающий этому типу полную дьявольскую завершенность и почему-то его не уродующий… Шрам не скроешь даже очками. Вы согласны, Эндрю?

– Вы торопите события, Джон. Я должен поговорить с ребятами. Они не понимают по-английски и даже не догадываются, о чем мы тут с вами говорим. Приказывать я им не могу – мы не на службе.

– Так поговорите! – воскликнул Джон. – Они сидят в этой же машине, если вы не заметили. Понимаю, что вам не хочется их будить…

– А ну, подъем, пехота! – рявкнул Андрей, и Крикун, не разобравшийся в ситуации, чуть не проломил головой крышу…

– Напоминает шантаж, – выслушав «заманчивое» предложение, поделился соображениями Проценко. – Сделайте невозможное, а мы вам поможем. Но, в сущности, Джон прав – самостоятельно из этой части света нам не выбраться. Россия далеко, дипломаты не помогут, а натворили мы такого… Нужны влиятельные спонсоры, – заключил он и замурлыкал под нос: – «Бухта радости моей…»

– Я так понимаю, критические дни у нас не закончились, – вздохнул Генка. – Ну что ж, я согласен повоевать. Поможем братскому американскому народу, если без русских десантников они ни хрена не могут сделать. Индульгенцию-то нам выпишут? Кстати, как назывались пираты, которым выдавались лицензии со стороны государства, и они на законных основаниях грабили и топили корабли врагов этого государства, а также прибрежные колонии? Корсары, каперы?

– Можно и так, – кивнул Андрей. – Вообще-то, флибустьеры. А также буканиры, приватиры, печелинги. Получали разрешительную грамоту и вытворяли всяческие безобразия. В том числе и на Гаити. Вот только каперское свидетельство у нас, парни, какое-то сомнительное…

– Другого нет, – равнодушно пожал плечами Крикун. – Я согласен. Если этот ваш чертов спонсор даст нам выспаться.

– И покормит, – встрепенулся Генка.

– И добудет новую одежду, – добавил Проценко. – А то в этом вшивом одеянии я скоро загнусь…

Первый пост на подходе к бухте прошли как по маслу. Трое наемников оседлали дорогу у склона. Они расположились на каменистой террасе под небольшим обрывом и настороженно смотрели, как из марева стихии проявляются фигуры в водостойких накидках, приближаются к ним… Заняться парням было нечем, они решили перекинуться с пришельцами парой слов – вроде «кто такие», «что забыли в охраняемой зоне». Их сняли мигом и с предельной жесткостью, даже пикнуть не успели. Только Генка, прежде чем пырнуть охранника в живот, зажал ему зачем-то рот, а потом пожаловался:

– Кусается, сволочь.

– Он нечаянно, – буркнул Андрей, сдавливая предплечьем горло противнику. Покосился на Крикуна, потирающего ушибленный кулак, на распростершегося под ним мертвеца. – Лишние движения, Генка, незачем перед экзекуцией исполнять танец смерти. С Лехи бери пример – тихо, быстро, интеллигентно.

– Ага, – расцвел Крикун. – Я как шаман, блин. В бубен бью, практически не целясь.

– Ну, все, все, – поторапливал Андрей. – Закончили упражнение, переходим к следующим процедурам…

Тела стащили с террасы, под козырек нависающей над местностью скалы, порадовались, что хоть здесь можно ненадолго укрыться от безумства стихии. Мертвых сунули подальше, а придушенного положили на почетное место в центре каменистой площадки.

– Ты получил установку на добро? – удивился Проценко. – На хрена он нам нужен?

– А ты подумай мозгами, Ромка. Совсем перестал работать этим местом на гражданке. Это что? – Он отстегнул от пояса боевика рацию и покрутил у Романа перед носом. – Позвонят шефы, не получат доклад, будут волноваться, совершать действия, не предусмотренные сценарием… – И «нежными» движениями принялся приводить в чувство небритого метиса с желтоватой дряблой кожей, покрытой пигментными пятнами.

Пятясь задом, волоча за собой гору добытого оружия, под навес спустился Джон, стал раскладывать трофеи. Один «АК-74», два автомата «кольт М-4», произведенные на базе винтовки «М-16» – с укороченным стволом, выдвижным телескопическим прикладом, петлей на цевье для переноски. Популярное оружие американских сил специальных операций. Завертелись в голове когда-то вбитые в мозг ТТХ: калибр 5,56, аналогичен по поражающему эффекту российскому «АКСУ», дальность стрельбы по одиночным целям – 500 метров. Джон собирал боеприпасы и дополнительное снаряжение (запасливый малый) – коробчатые магазины на тридцать патронов, подствольный гранатомет «М-203», устройство лазерной подсветки цели, тактические фонари.

– Неплохой урожай собрал твой американский приятель, – одобрил Проценко. – Непонятно, зачем им «АК-74». У пули смещенный центр, воевать можно только в пустыне – если не боишься, что твоя же пуля в тебя и прилетит…

– Думаешь, они тут часто стреляют? – хмыкнул Генка. – Остров у мужиков под контролем, они тут полные хозяева. Так, гаитянцев иногда погонять да перед бабами покуражиться…

Выживший наемник открыл глаза и задрожал от страха, узрев перед собой лезвие ножа и глаза посланца ада, излучающие тьму и холод. Пытался что-то изобразить при помощи жестов и мычания.

– Без слов, амиго, – предупредил Андрей по-испански, – будешь орать – зарежу. Понял?

Тот закивал, сделал такое лицо, словно ему галстук на шее затянули до упора:

– Не убивай…

– Посмотрим. Когда вас должны сменить?

– Утром…

– Периодичность доклада?

Пришлось встряхнуть, чтобы голова у бравого боевика заработала быстрее.

– Скоро уже пора… Мы через час выходим на связь…

– Отлично. Доложишь, что все в порядке. А сейчас полежи. Леха, присмотришь за нашим другом?

Он подполз к краю террасы, за которой небо изрыгало ушаты воды, буйствовал ветер, тучи черными колесницами катились на север. «Айрин» не успокоилась за сутки, рвала и трепала остров. Но уже спадал накал страсти, буря еще свирепствовала, но не было той жути, что вчера ночью – самое страшное, что могло обрушиться на Эстрему, уже обрушилось. Они находились в верхней точке гигантского пересеченного склона, сползающего в Карибское море. Семь сорок вечера, и в ясную погоду уже бы смеркалось, а сейчас и подавно – небо вплоть до горизонта затянули тучи, стена дождя немногим отличалась от бетонной. Все вокруг было серым, видимость пропадала. Вздымалось море – словно мифические чудища переваливались под водой с боку на бок. Гигантские волны разбивались с грохотом о скалы. Каменистый склон с островками лесов представлял собой какой-то запутанный лабиринт – нагромождение скал, отколовшихся глыб. Немного к востоку просматривалась бухта, окруженная остроконечной грядой, – неровная, вдающаяся в сушу, состоящая из нескольких «дополнительных» бухт. Просматривались тропы, какие-то приземистые строения, громоздились груды гигантских булыжников. Железные мостки рассекали бухту надвое и обрывались в воде. У причала в небольшом заливчике была пришвартована прогулочная яхта, кучка моторных лодок. В отличие от окружающего пространства, в бухте Фаригео шторма не было, воду чертили умеренные волны. Бухту защищали выступающие в море каменистые мысы и рваные, расположенные в шахматном порядке, ряды коралловых рифов. Деревья на вершинах выступов гнулись от свирепого ветра, а ниже было тихо и спокойно – и это смотрелось как-то необычно.