Вдоль по радуге, Или приключения Печенюшкина - Белоусов Сергей

А знаешь, Диана, — продолжал Пиччи, — настало время заняться твоими делами. Мы улетали на закате, верно? Так вот, я предлагаю вернуться в твою страну утром следующего дня. Следующего за вечером нашего отлета.

— А разве можно так?! — воскликнула девочка. — Уже, наверное, месяц прошел?

— Можно, — заверила обезьянка. — В этом домике и вокруг него время идет по иным законам, чем везде.

— А кто установил эти законы? — допытывалась Диана. — Неужели ты?

— Давай, не будем об этом говорить, — скромно отозвался хозяин. — Есть старинная поговорка, и не я ее придумал: «Если нельзя, но очень хочется, то можно».

— Ох, Пиччи, — покачала головой Диана, с обожанием глядя на зверька, — у нас тебя ОБЯЗАТЕЛЬНО сожгли бы на костре…

— Еще неизвестно, кто бы кого сжег! — запальчиво вмешался Гокко. — А у нас, в племени тупинабама, тебе бы поклонялись, как богу.

— И то и другое одинаково плохо! — быстро ответил Пиччи. — И, вообще, разницы мало. Сколько уже раз люди поклонялись казненным и сжигали богов… Но я опять отвлекся. Хотите знать, что делает сейчас первый министр?

— Конечно, да! — хором заявили дети.

— Сейчас посмотрим. Помнишь, Диана, скамейку, висящую на цепях в дворцовом парке? Ту, где ты сидела, когда принц Лютик рассказывал тебе про обезьянку? Там еще в двух шагах, в центре огромной клумбы, расцветал пышный розовый куст.

— Кажется, помню, — неуверенно отозвалась Диана. — Да, вспомнила! На нем как раз распустились три бутона. Белые розы.

— Точно! Я думаю, этот кустик неплохо бы выглядел у нашего крыльца. Ну-ка, гляньте в окошко! Раз, два, три!

Пиччи махнул лапкой, и слева от крыльца на ровном месте появился розовый куст. Три белых розы на нем так были хороши, что, казалось, светились сами.

— Только не подумайте, что я его украл, — шепотом объяснил хозяин. — Потом верну. А пока освободившееся место займем мы. Ну, поехали!

Солнце светило ярко, утро было тихим, парк — безлюдным. Солнечные зайчики на скамейке сидели чинно и неподвижно. Лишь если б кому-то пришла охота следить за ними долго-долго, он обнаружил бы, что зайчики все же перемещаются. Очень медленно, с той же скоростью, что и солнце, ползущее к зениту. Но следить было некому. Жарко. Лишь розовый пышный куст, росший посередине огромной клумбы, похоже, совсем не страдал от жары. Капельки росы каким-то чудом не высыхали на его листьях и лепестках, три дивных розы — белая, желтая и алая — не никли под жгучими лучами, а изо всех сил тянулись к солнцу.

Но вот шорох ветвей и негромкие голоса нарушили тишину. По узкой боковой тропинке к скамейке, висевшей на цепях, выбрались двое. Разряженная толстая дама шумно пыхтела от духоты и жары и обмахивалась веером и носовым платком сразу. Увидев скамейку, она попыталась немедленно плюхнуться на сиденье, но мужчина, шедший следом, остановил ее. С сомнением он посмотрел на тонкие цепочки, прикреплявшие скамейку к каменным столбикам, затем на толстуху.

— Боюсь, этот куриный насест не рассчитан на вашу чудную фигурку, моя Брунгильда. Лучше я присяду сам. Вы будете неспешно раскачивать меня, а я тем временем поведаю изящный план. Здесь нас некому подслушать.

— Я вся — внимание, милый Адельфан, — хрипло отозвалась дама. — Готова слушать вас часами. Звук вашего голоса так музыкален. Я сразу же засыпаю… то есть, простите, внимаю и восхищаюсь.

— Ну уж, стоя, надеюсь, она не заснет, — пробормотал себе под нос первый министр. — Главное, запомните все, моя прелесть! — продолжал он громко. — В вашей очаровательной головке столько умных мыслей, что чему-то лишнему просто трудно туда втиснуться. Но для моего плана освободите местечко. Он очень важен для нас обоих.

Итак, завтра днем состоится королевское купание. Помните это пленительное место в заливе Тизифоны? Течение медленное, плавное, густая листва закрывает купальню от солнца, чудесные лилии выглядывают из воды то там, то тут! Почему я не родился поэтом, боже мой?.. Вчера вечером я был там, бродил по берегу, любовался закатом. Возле дальнего края купальни, снаружи, в воде, в нескольких метрах, растет лилия волшебной красоты. Во время купания вы должны уговорить Диану перебраться через перила, доплыть до цветка и сорвать его для вас. Там глубоко. Совсем рядом заросли камыша. Но вряд ли кто знает, что между лилией и камышом глубокий и страшный омут. Девчонку стоит только чуть подтолкнуть, и ее затянет в омут. Вы же знаете, обожаемая, что я плаваю, как дельфинчик. Буду сидеть на дне и дышать через камышинку. Замысел так приятен, что хочется сделать все своими руками.

Потом, значительно позже, девчонку, конечно, найдут ныряльщики. Пусть. Главное — сразу отвлечь чем-то серьезным внимание короля, принца и придворных. Это я подготовлю. Изобразим, например, с помощью бродячих актеров восстание народа. До Дианы ли тут будет? Зато мы похороним крошку с такими почестями, какие и не снились ей за всю ее короткую ангельскую жизнь.

— А как же принц? — робко спросила Брунгильда. Она побледнела от страха, но в широко раскрытых совиных глазах ее, в глубине зрачков мерцали две маленьких сияющих короны.

— Что принц?! — с пренебрежением отозвался министр. — Что ему останется делать! Поплачет, напишет длиннющие, скучнющие стихи на могилу и, как миленький, женится на принцессе Филифлюк.

— Смотрите, Адельфан! — воскликнула вдруг министерша. — Цветы! Розовый куст! Белая роза стала алой, а желтая потемнела. Они меняют окраску. Как изысканно! Я хочу их сорвать!

Первый министр взглянул на куст, пожал плечами, затем перевел взгляд на потное глупое лицо жены. Видно было, что ему хочется сказать грубость, но вельможа, как обычно, сдержался.

— Вы перетрудились, качая меня, дорогая, — мягко ответил он. — Устали, и кровь прилила от натуги к вашему бедному затылочку. Не надо рвать цветочки. Исколете пальчики, вытопчете клумбочку. Я прикажу это сделать садовнику. Пойдемте.

Он легко спрыгнул со скамейки, подал руку жене, и, не спеша, заговорщики удалились по желтой, усыпанной гравием, дорожке парка.

Розовый куст исчез. Вместо него трое друзей стояли в центре клумбы: красная от возмущения Диана, Гокко, с лицом, потемневшим от гнева, и Пиччи-Нюш, такой же, как и всегда.

— Фу! — почесал нос Пиччи. — Нелегко быть розой. Я чуть не расчихался от собственного запаха! Мы едва не попались. Счастье, что министр не поверил жене. Ну, ничего! Пусть они готовятся, мы подготовимся тоже.

Королевская купальня напоминала огромную беседку под навесом из голубого шелка, затканного золотыми звездами. С берега к ней вели деревянные, покрытые коврами мостки с точеными перильцами. Внутри купальню опоясывали скамейки розового мрамора, прямо с них можно было входить в воду. Вначале глубина была по колено, а к середине скрывала человека среднего роста, примерно до подбородка. Дно было сделано из лиственницы, не гниющей в воде.

Длинную узкую аллею, ведущую к берегу из дворца, обступали с обеих сторон гигантские липы. Лишь у самых мостков деревья слегка расступались, образуя полукруглую площадку, покрытую мелким белым песком. Во время купания там всегда стояли наготове слуги с верхней одеждой придворных дам и кавалеров.

Кто бултыхался в воде, весело визжа, либо сосредоточенно пыхтя, кто, сидя на скамейках, вел легкие неспешные разговоры. Все — и мужчины, и женщины — были без париков, в длинных, до пят, одеяниях из тонкого батиста, напоминавших ночные рубашки и украшенных всевозможными бантиками.

Король, стоя в воде по пояс, время от времени плюхался на живот, брызгался и истошно орал, делая вид, что тонет. Его мгновенно вытаскивали, укладывали на скамью и, с фальшивыми криками ужаса, принимались откачивать. Тогда его величество открывал глаза и начинал радостно хохотать. Этот дурацкий розыгрыш никогда не надоедал королю.

Диана, сидя на розовой скамейке, беззаботно болтала ногами, опущенными в воду. За спиной ее, на невысоких перилах купальни устроилась обезьянка, что-то тихо бормотавшая на своем обезьяньем языке. С одной стороны от девочки примостился принц, с другой — толстая Брунгильда. Лютику очень хотелось прочесть Диане новые стихи, но он стеснялся толстухи и думал, как бы от нее отвязаться. Министерше же мешал принц, ведь он мог вызваться поплыть за лилией сам.