Рейдер времени (ЛП) - Эдмонд Мур Гамильтон

этот самый момент из передовой машины противника вырвался голубой сполох и едва не угодил в нас.

Воздушным судам позади нас повезло меньше: когда их коснулись выпущенные врагом полосы голубого света, четверо из них, объятые пламенем, рухнули на ледяной панцирь. До сих пор невредимая, семерка атакующих заложила крутое пике и проскочила под воздушными судами Кома. Затем враги развернулись и помчались назад, чтобы нанести новый удар.

Теперь, однако, удивление покинуло наш отряд, и он ударил в ответ. По ушам нам внезапно ударил (и это при условии, что мы находились внутри времямобиля) низкий вибрирующий звук, чья тональность все возрастала и возрастала. На палубах наших воздушных судов я мог разглядеть людей, наводивших на приближающиеся вражеские машины тупоносые металлические штуковины. И тут до меня внезапно дошел смысл происходящего — я понял, что жители Кома пустили в дело упомянутое Кетрой звуковое излучение.

Семь воздушных судов неслись вперед, чтобы дать отпор нашим кораблям. Я успел бросить беглый взгляд на их палубы, заполненные стражниками в броне, которыми руководило несколько облаченных в яркие одежды Канларов. Вражеская семерка снова разразилась голубыми вспышками, и еще два воздушных судна Кома превратились в огненные шары и кометами рухнули вниз. Однако теперь, когда противник снова поднырнул под воздушные суда кхлунов, гулкий, пронзительный звук резко усилился, и я увидел, как пять из семи канларских машин буквально рассыпались на мелкие кусочки и градом людей и крошечных обломков металла низверглись на ледяные поля. Вот она, сила звука в действии. Сила, благодаря которой паровой гудок способен сотрясать дом до самого основания. Аппарат, изобретенный людьми Кома, увеличивал эту силу в тысячу раз.

Два уцелевших канларских судна попытались сбежать, но спустя мгновение тоже развалились на части и упали — кхлуны изменили частоту колебаний своих аппаратов так, чтобы та подействовала на две уцелевшие машины.

Основная часть нашего огромного флота уже догнала нас, и тогда в воздухе состоялась короткая остановка. Корабль кетры подплыл к нам. Чтобы расслышать его, я откинул дверцу наверху времямобиля и высунулся наружу.

— Это были разведчики, — прокричал нам Кетра, — патруль канларских судов. И двоим их них удалось уйти! Они предупредят канларов о нашем приближении.

— И что же вы намерены предпринять? — спросил я. — Не откажетесь от нападения?

— Нет! — крикнул Кетра. — Мы продолжим путь и, если канлары выползут из своей норы, встретим их с распростертыми объятиями. Впрочем, теперь все обойдется без сюрпризов.

— Но как же наши друзья? — спросил я. — Нужно вытащить их из пропасти.

— Мы пошлем за ними судно, — ответил Кетра. — Оно сможет быстро долететь до города цилиндров, и, поскольку теперь канлары отправятся нам на встречу, ему удастся беспрепятственно спустится в ту шахту, о которой вы рассказывали, и забрать ваших друзей. Вы понадобитесь мне здесь, чтобы сопроводить нас до города канларов, если их флот не выйдет нам на встречу.

Так мы и решили поступить, немедленно. По приказу Кетры снизу поднялось воздушное судно и повисло рядом с нами. Мы снабдили пилота и двух его помощников четкими инструкциями, как добраться до храма и проникнуть в пропасть. Там они смогли бы снять наших товарищей с крыши, на которой те должны были дожидаться нашего возвращения. Пилоту было велено лететь к городу цилиндров по широкой дуге, дабы избежать встречи с каким-нибудь канларским судоном, и, когда город очистится от стражи и канларов (а мы были уверенны, что так и произойдет), он сможет легко попасть в храм, а затем — в пропасть. Пообещав точно следовать нашим указаниям, он через сгущающиеся сумерки умчался на северо-запад.

Ночь к тому времени уже вступала в свои права, и по приказу Кетры флот возобновил стремительную гонку на север. Теперь, однако, войско держалось настороже, окружив себя ореолом быстрых разведчиков, летевших как над флотом, так и далеко впереди него. А наша машина и судно Кетры реяли у острия образованной флотом треугольной формации.

Не зажигая огней и двигаясь исключительно по компасу, мы все мчались и мчались вперед, в темноту. Ночь перевалила за середину, а мы знай себе неслись на север над бесконечными полями льдов. Нам уже начинало казаться, что теперь, когда мы явились, чтобы напасть на них, у канларов не хватило духу дать нам бой. В час после полуночи я сменил Лэнтина у пульта управления машиной, и, пока он ненадолго прикорнул на мягком полу кабины, мы продолжали плавно скользить по воздуху.

Позади меня неустанно и бесшумно двигался могучий флот воздушных судов; внизу проплывал однообразный, бесконечный лед; один час сменялся другим, а противник не спешил предпринимать против нас никаких действий — все это сглаживало страхи в моем сознании, убаюкивало, обволакивало мимолетной апатией. Сидя в полудреме над пультом управления, я продолжал удерживать нашу машину рядом с мчавшимся сквозь густой мрак судном Кетры. Взглянув на циферблат, я понял, что мы находимся в пределах сотни миль от края ледяного поля, и мысль эта неким образом избавила меня от внезапно нахлынувшего утомления. А затем впереди, в полумиле от меня, вспыхнул ослепительный лазуревый свет. И даже с такого расстояния моих ушей достиг грохот. Потом наступила тишина.

По огромному флоту пронесся внезапный ропот — шепот волнения и ожидания. Лэнтин, разбуженный грохотом, подорвался с места, где лежал, и мигом очутился подле меня.

— Один из разведчиков! — выкрикнул я. — Канлары напали на них и кого-то уничтожили.

Не успел я договорить, как из мрака впереди вырвалось еще два голубых сполоха, и два воздушных судна, что спешили обратно к нам, поглотило пламя. А потом из темноты вынырнул флот канларов и обрушился на нас.

Я летел в самом авангарде нашего флота, и предо мной предстало смутное, искаженное видение несметного числа темных силуэтов, мчавшихся в нашем направлении; затем я инстинктивно направил времямобиль вверх и, наращивая скорось, понесся над сражением. Мы с Лэнтином были безоружны, поскольку звуковое излучение нельзя было применять сквозь стенки нашей герметичной машины, а потому оставаться в самом сердце противостояния означало навлечь на себя бессмысленную гибель.

Когда два сближающихся флота встретились, мир на мгновение наполнился грохотом — тут и там воздушные суда одной стороны врезались в воздушные суда противника. Затем с неожиданной решительностью битва рассыпалась на мириады отдельных схваток.

Повсюду вокруг нас, простираясь далеко в ночь, парили суда двух флотилий. Неразрывно связанные, слившиеся воедино друг с другом, флотилии эти утратили способность действовать как две отдельные единицы. Из воздушных судов канларов вырывались вспышки голубых молний, и машины кхлунов одна за другой падали вниз,