Воспоминания - Η. О. Лосский

Через две недели после этой поездки мы отправились всею семьею на лето в Семеново. Тотчас же по приезде мы оба, жена моя и я, слегли; у нас начался брюшной тиф. Возможно, что мы схватили заразу где‑нибудь на Волге. Болезнь эту мы перенесли благополучно благодаря заботам добрых людей докторов В. Ф. Ланге и А. М. Борткевича. Они прислали нам из Петербурга опытную фельдшерицу, ванну и другие предметы, необходимые для ухода за тифозными больными. Борткевич приехал к нам на несколько дней и дал точные наставления, как ухаживать за нами.

Вскоре после нашего выздоровления в Семенове состоялась свадьба моей сестры Веры с молодым инженером Владимиром Михайловичем Алтуховым. Скажу несколько слов о его семье. Отец его Михаил Иванович Алтухов был известным в России инженером специалистом по водопроводам. Во многих гордах России, например в Царском Селе, им были построены водопроводы. Некоторые из них, например вДвинске, в Белостоке, даже принадлежали ему на правах частной собственности. С семьею этою я познакомился уже на первом курсе университета благодаря В. Ф. Ланге, который был гувернером Володи Алтухова, тогда мальчика лет девяти. У Алтуховых была прекрасно устроенная дача в Левашове с оранжереею и парком при ней. Весною и осенью я часто проводил у Алтуховых на даче по несколько дней. В семье этой я был дружен и с Василием Федоровичем Ланге и с дочерью Алтуховых Верою Михайловною, которая в это время окончила гимназию и поступила на Высшие Женские курсы.

Мать семьи София Григорьевна, урожденная Малеванная, была очень привлекательная добрая женщина, сочувственно входившая во все духовные интересы нас, молодых людей. Сын их Владимир был во многих отношениях человек не от мира сего. По окончании гимназии Гуревича, он был послан отцом в Цюрих, где получил высшее образование в политехникуме. Отец хотел выработать из него себе помощника, но он, обладая большими техническими способностями, питал в то же время отвращение к деловой жизни и предпочел стать учителем физики. Свое необычайное искусство экспериментирования и как бы магического подчинения себе материи он показывал, устраивая иногда публичные лекции, на которых демонстрировал множество эффектных и трудных опытов по всем отделам физики. Я не видел случая, когда бы опыт у него не удался. В свободное время он отдавался чтению книг по оккультизму и собрал целую библиотеку своеобразных книг из этой области.

Венчание происходило в церкви св. Онуфрия, которая несколько десятков лет тому назад была построена моим отцом в селе Песок в полутора верстах от Семенова. На свадьбу приехали и родители Владимира Михайловича. В это время Михаил Иванович, после тридцати лет семейной жизни, разошелся с Софией Григорьевной и женился на молодой красивой француженке Луизе Людвиговне. София Григорьевна была очень угнетена разрушением семьи, однако у нас в Семенове бывшие супруги встретились спокойно и все торжество протекло благополучно.

Незадолго до войны Владимир Михайлович выработал новый тип батарейки для карманных электрических фонарей; он назвал ее «Светлячком» и устроил мастерскую для выработки их. Дело это быстро стало развиваться. К началу боль- шевицкой революции в мастерской было занято пятнадцать работниц под руководством Владимира Михайловича и моей сестры, которые работали в этом деле усерднее всех своих служащих. Большевики в короткое время разорили эту зарождавшуюся фабрику налогами и придирками, так что пришлось закрыть ее. Вскоре после того Владимир Михайлович заболел какою‑то странною болезнью крови и умер.

Следующие четыре лета 1910—1913 гг. наша семья проводила на даче в имении Машук Ивана Ильича Петрункевича в Тверской губернии Новоторжского уезда. До революции 1905 г. Иван Ильич жил здесь вместе с женою своею Анаста- сиею Сергеевною, урожденною Мальцевой), по первому браку графинею Паниною. Они очень заботились о поднятии благосостояния населения, о его просвещении и здоровье. Недалеко от усадьбы на опушке леса был выстроен дом для известного земского врача психиатра Литвинова. Когда кто- либо из окрестных крестьян заболевал или случалось какое- либо несчастие на работе, помощь тотчас же была оказываема или доктором или помещиками в усадьбе.

К сожалению, крестьяне, как и везде в России в то время, с недоверием относились к «господам». Верстах в трех от усадьбы находилась деревня Святцово, население которой отличалось особо хулиганским характером. Это были как будто остатки старой новгородской вольницы. В революционную пору 1905 г. кто‑то поджег деревянный дом, где жил доктор Литвинов, и он сгорел дотла. Во время аграрных беспорядков какой‑то крестьянин, проходя мимо усадьбы, выстрелил из револьвера в дверь, пуля отскочила и слегка ранила хулигана. Он был настолько бессовестен, что пришел в усадьбу просить помощи и перевязки.

Впечатление, произведенное этими переживаниями, было настолько тяжело, что И. И. Петрункевич уехал совсем из Машука. Имение это И. И. передал своему сыну Михаилу Ивановичу, где тот поселился с семьей. В Машуке был построен целый дачный поселок; на лето дачи эти нанимались большею частью приезжими из Петербурга и Москвы. Барский дом был очень велик; к старой постройке было присоединено новое великолепное здание, производящее впечатление дворца величиною комнат, высотою их и отделкою. После отъезда И. И. Петрункевича эта новая часть дома отдавалась внаем и мы занимали его все эти годы. Перед домом был парк и чудная лужайка, поражавшая весною своею буйною растительностью. Въезжая в усадьбу при приезде из Петербурга я всегда вспоминал описание лугов в парке в романе Золя „La faute de 1’аЬЬё Mouret»[23]

В первый год нашего пребывания в Машуке здесь случайно собралась очень интересная компания: Александр Александрович Корнилов с семьей (он писал в это время книгу «Молодые годы Бакунина» и пользовался бакунинским архивом, находящимся в имении Прямухино), семья академика Насонова, женатого на сестре Корнилова, семья Ф. Ф. Ольденбурга, известного педагога из Твери, семья горного инженера А. Г. Мягкова, женатого на сестре Б. Савинкова Вере Викторовне, бывшей одно время преподавательницей французского языка в гимназии Стоюниной, семьи С. Л. Франка, Старынкевичей, Шуяниновых[24]. Вся эта компания несколько раз собиралась слушать вновь написанные Корниловым главы о Бакунине. В них много говорилось об имении Бакуниных Прямухине, находившемся от Машука в нескольких десятках верст. Оно расположено на реке Осуге, притоке Тверцы, в которую Осуга впадает недалеко от Машука. На эту реку с живописными берегами мы ездили пикником.

Молодые люди, которых в перечисленных семьях набралось до сорока человек, весьма удачно инсценировали сказку Андерсена «Соловей»; костюмы и декорации в ней были очень живописны; очень эффектен был, например, наш семилетний Володя, изображавший турецкого мальчика в белой чалме. Руководил постановкою гимназист восьмого класса Лев Зак, сводный брат Франка, ставший теперь известным художником и тогда уже ярко проявлявший свое дарование. В это лето он, между прочим, очень талантливо написал портрет Марии Николаевны Стоюниной в духе умеренного пуэнтилизма. Впоследствии брались писать портрет ее художница Клокачева, гравер Матэ, художник Траншель (учитель рисования в гимназии), но все эти попытки оказались совершенно неудачными, только Заку удалось магически перенести на полотно кусочек жизни[25].

Машук находился на берегу реки Тверды; верстах в пяти от него на берегу той же реки было маленькое именьице Константиново, принадлежащее брату Ивана Ильича Михаилу Ильичу Петрункевичу, земскому деятелю и врачу. Летом в этом прелестном уголке жили Михаил Ильич, человек необыкновенно привлекательный, с женою Любовью Гавриловной, урожденной Вульф, внучкою А. Бакунина (племянница М. Бакунина). С ними жили дочери их — Анна Михайловна с мужем своим Владимиров Ивановичем Поль и Александра Михайловна, преподававшая в гимназии Стоюниной историю. Анна Михайловна Поль — известная певица, выступающая в концертах под именем Ян Рубан. Большое удовольствие доставляло нам ее изящное пение с художественною фразировкою.

Муж ее композитор В. И. Поль очень интересовал меня своими теориями искусства и всем своим мировоззрением, сложившимся под влиянием оккультизма и индусской философии. Также и образ жизни он вел необыкновенный. Увидев гимнастические упражнения его на трапеции, я выразил удивление перед его силою; он дал мне потрогать мускулы своей руки, они оказались стальными. Он и его жена были вегетарианцы; главною их пищею были фрукты, сырая зелень, салаты, орехи, мед и т. п. Брюшная полость его имела очень малый объем. Однажды, уже в годы эмиграции в Париже, обсуждая со мною вопросы питания, он поджал живот и предложил мне ткнуть в него пальцем; у меня получилось впечатление, что я касаюсь прямо его позвоночника. На вопрос о его возрасте он сказал, что ему триста лет. Он имеет право так оценивать свой возраст потому, что на деле проявил свою необычайную жизненную силу, руководимую волею. Несколько раз он был болен настолько, что врачи теряли надежду, и каждый раз он преодолевал свою болезнь, по- видимому, главным образом силою своего духа.