Белая субмарина: Белая субмарина. Днепровский вал. Северный гамбит - Владислав Олегович Савин

В штабе бывшего кригсмарине (сейчас ваффенмарине СС) однако же царило уныние. Поскольку значительная часть служащих там офицеров были… ну, нет в немецком языке слова «шарашка». В самом начале после ареста опальный гросс-адмирал Дёниц содержался в подвале угрюмого дома на Принц-Альбрехтштрассе – однако быстро выяснилось, что чтобы управлять флотом, нужен не один адмирал, дающий советы номинальному главе ваффенмарине (рейхсфюреру), но и нормально работающий штаб с узлом связи. А так как после прошлогодних поражений кригсмарине гестапо очень активно искало заговорщиков, то в итоге и сам гросс-адмирал, и очень многие из штабных чинов исполняли свои обязанности, формально числясь под следствием и реально находясь под конвоем. И это положение, помимо известных неудобств, влекло еще и весьма печальные перспективы – неизбежное назначение в виновные при следующем разгроме вверенных сил.

– Мне очень жаль, гросс-адмирал. Но вы понимаете, у меня нет другого выхода?

– Я уже привык, рейхсфюрер. Находиться в ожидании, когда будет вот-вот оглашен приговор.

– У вас есть просьбы, пожелания?

– Только одна, рейхсфюрер. По возможности, не трогайте моих «мальчиков», которых я растил, учил и берег. Они не виноваты, что враг оказался сильнее.

– В чем не виноваты? В предательстве, переходе на сторону русских U-1506? Субмарины нового типа, должного стать надеждой Рейха в войне на море?

– Вина экипажа U-1506 не доказана.

– Гросс-адмирал, если я не моряк, то это не значит, что я ничего не смыслю в морском деле. Без помощи кого-то из экипажа, русские никак не могли бы увести лодку. Даже если в их команде были опытные подводники, они не знакомы с именно этим типом субмарин.

– Рейхсфюрер, я уже ничего не боюсь, потому позвольте мне сказать… Мы честные солдаты Германии, исправно исполняем свой долг. Но представьте, что вас и меня схватят русские. И не расстреляют, а потребуют служить им. Что тогда выбрать – умереть за свою страну и идею, или решить, что жизнь не кончается? Человек – это такое существо, что стремится обустроиться удобнее, где угодно.

– Мне, гросс-адмирал, такого не предложат. Расстреляют однозначно. Вы хотите сказать, что пропавшие без вести члены экипажа U-1506 действовали по принуждению? Но даже это не извиняет их! За такой поступок положен расстрел им, если попадут к нам обратно, и концлагерь всем членам семей.

– Странно, что никто у нас не задумался, кем конкретно были те русские, напавшие на нашу базу в Нарвике.

– Что вы хотите сказать?

– Сидя в камере в ожидании приговора, я имел достаточно времени для анализа. Чтобы не думать об ином. Помните, про русских «оборотней с волчьими глазами, которых нельзя увидеть и остаться в живых»? Считаю их без всякой мистики не более чем разведчиками-диверсантами с подготовкой, значительно превосходящей даже русский осназ. И еще. Отчего-то никто не обратил внимания на один факт. Там, где появлялись оборотни, всегда была вода. Больше того, в наиболее известных случаях они появлялись именно оттуда – Нева, Днепр, Висла, теперь и Нарвик. Зная, с каким ужасом рассказывают о них даже бывалые солдаты-фронтовики, как вы думаете, велики ли были шансы у экипажа U-1506 и персонала базы? Особенно при внезапном нападении. Легко ли отказать этим русским ночным дьяволам, когда они очень настойчиво просят?

– И кем же вы считаете этих…

– Я материалист, рейхсфюрер. Всего лишь людьми с той самой «большой русской подлодки». Аналогом нашего создающегося «подразделения К», только уже сработанным и гораздо более эффективным.

– А саму лодку?

– Они пришли издалека. Только это может объяснить, зачем русские, имея столь совершенное оружие, охотятся за нашими секретами. Сначала наши торпеды – кстати, интересно, русского шпиона в торпедном управлении так и не нашли? Теперь субмарина нового проекта.

– Откуда?

– Рейхсфюрер, у меня есть версия, но она абсолютно безумная. И у меня нет никаких доказательств. Наш общий знакомый Рудински, допрашивая меня, как-то произнес слова, натолкнувшие на мысль.

– Ну и?

– Обещаю, что расскажу вам всё, когда нас минует эта гроза.

– Гросс-адмирал, если фюрер потребует крови, я должен буду раскрыть заговор! И предъявить виновных.

– А отчего среди них обязательно должен быть я? Согласитесь, что к случившемуся в Нарвике я никак не могу иметь непосредственного отношения! Зато герр Кумметц имел несчастье не только быть ко всему причастным, но и сдаться русским, предательски приказав капитулировать гарнизону.

– А если я отдам вас костоломам?

– Тогда вам придется выслушать всего лишь еще один безумный бред. Тем более я сам не уверен в своей гипотезе. Она, хотя и объясняет многие факты, имеет один непонятный для меня аспект, это не считая своей основы. И я много бы отдал, чтобы быть уверенным в своей неправоте – потому что если это все-таки есть, то оно страшнее, чем «арийский бог». И главное, я пока совершенно не представляю, как мы можем это использовать. Вернее, исправить уже случившееся. Мне нужно еще подумать, возможно, вместе с Рудински, он всё же великолепный аналитик.

– Что ж, поверю вам, гросс-адмирал. И сделаю, что смогу – но вы ведь знаете, что фюрер иногда бывает непредсказуем…

Лазарев Михаил Петрович.

Северодвинск. 14 ноября 1943 года

Атомарина возвращается домой из боевого похода.

Официально наш поход уже завершен, когда я на пирсе в Полярном рапортовал самому командующему СФ адмиралу Головко:

– Боевое задание выполнено, потоплены три немецких подлодки.

И всё. Рядом были и другие офицеры штаба, которым было не совсем обязательно знать про англичан. «Вас там нэ было, товарищ Лазарэв, вы поняли меня?» Две британские субмарины были потоплены у канадских берегов «немецкими» лодками, и попробуйте доказать обратное!

Зато результат второй нашей миссии был налицо. Командующий вместе со штабными и офицерами бригады подплава не удержался от того, чтобы осмотреть наш трофей, приняв рапорт от Видяева. Тем более из наших бесед он знал, что «тип XXI», принадлежит уже к следующему поколению и после этой войны станет основой для новых проектов подлодок и у нас, и у американцев с англичанами. Теперь мы имеем все шансы стать первыми.

А чтобы этот шанс стал реальностью, мы идем в Северодвинск. Где трофей с нетерпением ждут наши светила кораблестроительной науки. Новые эсминцы остались в Полярном, наверху старые знакомые: «Куйбышев», отремонтированный после сентябрьского боя, и «Урицкий». Могли бы справиться и без нас, но тут и Головко и Кириллов были категоричны – хотя немецкие лодки не появлялись в Баренцевом море с весны, но вдруг их взбешенный герр адмирал прикажет догнать и уничтожить любой ценой, и найдется фанатичный нацист, который не побоится Морского змея? Тем более что у немцев может быть весьма преувеличенное мнение о возможностях