Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

в конце концов, остановился напротив расположением надгробия Эдварда. Священник, по-видимому, не отличался аккуратностью, - рядом с ведущей к часовне покойного монарха дверью продолжал пылать факел. Ричард приблизился к алтарю, преклонил колени и прошептал: 'Во Имя Отца и Сына и Духа Святого'.

Молитва всплыла из недр памяти, без всякого сознательного усилия. Но после он испытал нехватку слов. Если Всемогущий его просьб больше не слышал, как могли они донестись до Неда? Ричарда обступила тишина, неумолимо обвиняющее молчание покойного.

Король поднялся на негнущиеся ноги. Глупец, чего он ждал? Прощения от умершего? Приход сюда был ошибкой, прискорбной ошибкой. Ричард поймал себя на разглядывании позолоченных железных ворот, распахнутых вдоль придела - на запад от могилы брата. На них висели поддерживавший корону головной убор Эдварда, меч, доспехи и сюрко из малинового бархата, расшитое жемчугом и переплетенными золотой нитью рубинами.

Против собственной воли Ричард протянул руку, позволив пальцам прикоснуться к когда-то принадлежавшему брату одеянию, и почти в тот же миг ощутил горечь утраты, будто впервые, ошеломленно осознав, - Нед действительно мертв, его смех затих навсегда, от плоти, крови и разума осталось не более, чем воспоминания, а им...им доверять нельзя. Воспоминания искажены, окрашены любовью, печалью или виной, они отражают минувшее сквозь зеркальную гладь - смутно, а временами - временами слишком ярко, чтобы это рассмотреть...или чтобы вынести.

'Ох, Нед', - прошептал Ричард, - 'как мы дошли до такого?'

Его слова показались зависшими в воздухе, а потом он услышал позади себя тут же подавленный звук и понял, что находится здесь не один. Ричард увидел то, чего ранее не заметил, - дверь к лестничному пролету была наполовину прикрыта. Охваченный внезапной яростью он к ней метнулся, распахнул настежь и оказался взирающим в испуганные голубые глаза.

Потрясение подействовало настолько сильно, что Ричард застыл в оцепенении, сомневаясь в основании собственных чувств, так как Джейн Шор являлась последним человеком, кого он ожидал тут увидеть, тенью, вызванной воображением без предупреждения из того периода его жизни, который хотелось исключительно предать забвению.

'Что вы здесь делаете?' - спросил Ричард, отметив, как Джейн вздрогнула от прозвучавшего в его голосе и отпечатавшегося на лице гнева.

'Я тоже любила его, Ваша Милость', - взмолилась она, выступая из тени лестничного пролета. Ричард в изумлении воззрился на собеседницу. Даже длинный шерстяной плащ не был в силах скрыть ее положение, - когда-то тонкая фигура налилась сейчас тяжестью.

'Вы ждете ребенка?' - произнес Ричард, и Джейн робко кивнула.

Она, король увидел, взяла гроздь остролиста. Ричард смутился, но потом протянул руку, положив ладонь на ее кисть. 'Думаю, мне следует проводить вас через двор. Земля усеяна островками льда, вы можете поскользнуться и причинить вред вашему малышу'.

Джейн не удивилась сделанному предложению, одарив его благодарной улыбкой. 'Ваша Милость...есть нечто, что мне нужно вам сказать, нечто, что я хотела сказать уже несколько месяцев. Пожалуйста...я должна. Видите ли, я так многим вам обязана'. Подняв руку, она погладила свой набухший живот. 'Этот ребенок...Не могу выразить, насколько важно для меня вынашивать дитя. Я так стремилась подарить ребенка вашему брату. Дважды моя утроба тяжелела от его семени, и дважды я теряла малюток. Полагаю...полагаю, Господь считал, что мои прегрешения чересчур вопиющи. Долго после этого я отказывалась от всякой надежды на материнство, а сейчас...с Божьей помощью к Пасхе ребенок появится на свет. Но если бы вы не дали Тому позволения жениться на мне...' Она покачала головой и изумленно произнесла: 'Я не могла поверить в это, заявив ему, что он глупец, если даже помыслил попросить о разрешении. Но вы согласились, - обладая всеми доводами запретить брак, вы дали свое согласие'.

В молчаливой просьбе молодая женщина протянула Ричарду гроздь остролиста и проследила, как он прошел к могиле, возложив ветвь на черное надгробие брата. Ей так многое еще хотелось ему сказать - как она сожалела о смерти его маленького сына, о тяжелой болезни жены Ричарда, о том, что недалекие люди распространяют глупости о судьбе, постигшей сыновей Неда.

'Я буду молиться за вашу королеву', - прошептала она еле слышно и в этот миг, прежде чем Ричард успел отвести взгляд, увидела, как его глаза наполнились слезами.

Бесс лежала на кровати в спальне, разделяемой ею с Сесилией во время пребывания в доме матери в усадьбе Уолтэм.Слезы щипали девушке глаза, но она с досадой смаргивала их назад. Глупо плакать из-за обычной лошади. Но Изольда была особенной, прекрасно сложенной гнедой с мягкой как шелк поступью, - подарком от Дикона и Анны на ее девятнадцатый день рождения. Это просто несправедливо. Она наслаждалась кобылой всего десять дней, десять коротких дней. Как скоро все может измениться, - один неаккуратный шаг, и лоснящееся прекрасное животное внезапно превратилось в напуганное создание, жалобно прихрамывающее на трех ногах. Бесс ощутила, как к горлу подступает рыдание, но не смогла вовремя его подавить.

Слезы по Изольде вскоре открыли путь чему-то совершенно иному. Она больше не боролась с этим, сдавшись своему горю в плен, и принялась горько плакать, пока подушки не промокли насквозь, а ее глаза не распухли до узких щелок. Но слезы продолжали литься - по отцу, по братьям, по Анне, по боли, жить с которой пришлось чересчур долго, по смутной тоске, что Бесс не осмеливалась исследовать пристальнее, по сожалениям, что с покалеченной лошадью ничего нельзя сделать.

'Бесс?'

Девушка застыла в оборонительной позе. Господи, ну почему маме потребовалось входить именно сейчас! Она ни разу не попыталась ничего понять. Бесс закусила губу, подкрепляя себя некоторой долей жалящего сарказма и ожидая, что мама над ее слезами посмеется.

Когда Елизавета села рядом с ней, кровать скрипнула. 'Хочешь немного компрессов для твоей головы?' - спросила она, и Бесс обернулась, с подозрением глядя на мать. К ее смущению, на лице матери присутствовало только участие, кажущееся абсолютно искренним сожаление.

'Я услышала твои рыдания в коридоре', - объяснила Елизавета, - 'и испугалась, что доведешь себя до изнеможения. Если я пошлю за подогретым вином с пряностями, думаешь, сможешь выпить немного?'

Эта неожиданная доброта обезоружила Бесс, как не сумело бы ничто другое. 'Ох, мама', - зарыдала она, - 'я так несчастна, так несчастна, никогда в жизни не испытывала