Психология - Уильям Джеймс

Иные концепты представляют предметы, другие —

141

качества, третьи — события. Для любого предмета, ка- чества или события может быть образован соответ- ствующий концепт, вполне удовлетворительный для це- лей отождествления, если только нам удалось обособить и выделить его объект из окружающей обстановки. До- статочно даже просто назвать его «то» или «это». Вы- ражаясь на специальном языке логики, мы сказали бы, что при помощи означения нужно составить понятие о данном объекте, не прибегая совершенно к соозначениюили пользуясь минимумом соозначения. При этом важ- но только, чтобы мы знали, о чем идет речь; представ- лять данный объект нет надобности даже в том случае, когда он вполне представим.

Можно предположить в этом смысле, что живые существа, занимающие низшее место в организованном мире по умственным способностям, имеют своего рода концепты. Для этого необходимо только, чтобы они об- ладали способностью узнавать явления предшествую- щего опыта. Полип можно было бы назвать существом, мыслящим концептами, если бы можно было допустить, что в нем есть способность узнавать явления минувшего опыта. Это чувство тождественности ощущений состав- ляет основу, остов нашего сознания. В различных со- стояниях сознания мы можем мыслить об одном и том же. Другими словами, ум может всегда мыслить о том же и сознавать это.

Концепты абстрактных или общих и проблематиче- ских объектов мысли. Здесь мы рассмотрим совершенно специфический элемент мысли — одно из самых неуло- вимых, ускользающих от самонаблюдения явлений со- знания, которое психолог не может анализировать по- добно тому, как энтомолог исследует свойства насеко- мого, насаженного на булавку. Согласно моей термино- логии, я сказал бы, что это явление связано с психиче- скими обертонами данного объекта мысли, которым, без сомнения, соответствует множество зарождающихся и замирающих нервных процессов, не поддающихся на- блюдению вследствие своей тонкости и сложности (см. главу XI). Геометр, имея-перед собой одну определен- ную фигуру, отлично знает, что его рассуждения при- менимы так же успешно к бесконечному множеству других фигур и что, видя линии известной длины, из- вестного цвета, в известном расположении, он при ана- лизе их не имеет в виду этих деталей. Употребляя сло- во «человек» в двух различных значениях, я могу в

142

обоих случаях произносить то же слово и представлять себе тот же образ, но в самый момент произнесения яуогу разуметь две совершенно различные вещи. Так, когда я говорю: «Удивительный человек этот Джонс!»—я хорошо знаю, что под понятие «человек», которое я-имею в виду в данном случае, не подойдут НаполеонБонопарт или Адам Смит. Но когда я говорю: «Что за удивительное существо человек!», то знаю так же хо- рошо, что имею в виду всех людей без исключения. Связанное со словом осознание его значения представ- ляет род чувства, благодаря которому простые звуки или зрительные образы становятся чем-то понятным;

это нечто дает вполне определенное направление ходу наших мыслей, которые затем воплощаются в слова и образы.

Как бы ни были конкретны и определенны объекты нашего обычного воображения, они всегда сопровожда- ются «венчиком» отношений, и этот «венчик» играет такую же роль при познании данного объекта, как и сам объект. Путем, который хорошо известен всякому, мы доходим до того, что начинаем мыслить о целых классах предметов так же хорошо, как о единич- ных явлениях, об отдельных свойствах и атрибутах предметов так же, как и о целых объектах; другими словами, мы, выражаясь языком логиков, начинаем образовывать в нашем уме абстракты, или универса- лии.

Мы начинаем мыслить о проблематических объек- тах, относительно которых нельзя иметь вполне ясного представления, так же как и о явлениях, представляе- мых нами во всех деталях. Проблематический объект мысли характеризуется только связанными с ним отно- шениями. Мы думаем о некотором явлении, которое должно быть вызвано другими известными нам явле- ниями. Но мы при этом еще не знаем, каково будет ожидаемое нами явление при своей реализации; иначе говоря, хотя мы и мыслим о нем, но не можем пред- ставить его себе. Это не мешает нам мыслить о данном объекте в его отношениях к другим явлениям и отли-чать его от всех других объектов мысли. Таково, на- пример, для нас представление машины perpetuum mo- bile. Такого рода машина есть вполне определенноеquaesitum (проблема), и мы всегда в состоянии сказать, может ли любая данная машина удовлетворить тем ус- ловиям, которые сделали бы ее perpetuum mobile. Bo- 143

прос о проблема гичной мыслимости известной вещи не зависит от возможности или невозможности осущест- вить ее в действительности. «Круглый квадрат» или «черная белизна» — определенные понятия, и в про- цессе образования понятий совершенно случайно то об- стоятельство, что в природе мы не находим ничего, со- ответствующего указанным понятиям, и потому не мо- жем составить никакого их образа.

До сих пор между номиналистами и концептуали- стами продолжается спор о том, может ли наш ум соз- давать всеобщие или абстрактные понятия, или, лучше сказать, идеи о всеобщих, абстрактных объектах. Но и сравнении с изумительным фактом, что наши мысля, несмотря на несходство в различных отношениях, могут быть о том же, для нас, право, несущественно, есть ли это «то же» в нашей мысли единичный объект, целыпкласс объектов, абстрактное свойство или нечто непред- ставимое. Наша мысль—беспорядочное смешение еди- ничных, частных, неопределенных, проблематичных и всеобщих объектов. Отдельный конкретный объект так же мыслится нами, будучи выделен и обособлен от ос- тальных объектов нашего сознания, как и самое бес- содержательное и широкое по логическому объему свой- ство, которым он может обладать, например «бы- тие», если рассматривать это свойство подобным же образом.

С любой точки зрения манера приписывать порази- тельные мощные свойства общим понятиям должна вызывать у нас удивление. Едва можно понять, почему, начиная с Сократа и до наших дней, философы сходи- лись в пренебрежении к познанию частного и в покло- нении перед познанием всеобщего, если принять во вни- мание, что более привлекательным познанием должно быть, познание более привлекательных объектов, а та- кими будут только конкретные единичные явления. Единственное значение общих понятий в том, что они помогают нам открывать новые мысли об индивидуаль- ных объектах. Направление мысли на индивидуальный объект, быть может, требует для своего возникновения даже более сложных нервных процессов, чем распро- странение известной мысли на целый класс объектов, и самое таинство познания равно непостижимо при познании как общих, так и единичных объектов. Таким образом, традиционный культ универсалий может слу- жить лишь образцом фальшивого сентиментализма, фи-

144

дософского idola specus («идола пещеры», заблужде- ния).

То, что мы познаем как тождественное, всегда по- знается нами в новом состоянии сознания. После ска- занного в главе XI едва ли нужно это добавлять. На- пример, мое кресло есть один из предметов, о которых я имею определенное понятие: я видел его вчера и при взгляде на него теперь снова узнаю его. Но если я ду- маю о нем сегодня, как о том же кресле, на которое я смотрел вчера, то очевидно, что само представление этого кресла как того же самого есть уже некоторое осложнение мысли, благодаря которому ее внутренний психический состав должен был измениться. Короче го- воря, логически невозможно, чтобы тот же объект мыс- ли мы познавали как абсолютно тождественный при повторении той же мысли. На самом деле мысли, кото- рые мы считаем имеющими то же значение, могут рез- ко отличаться одна от другой. Тот же объект мыслится нами то в устойчивом, то в переходном состоянии, то в виде образа, то в виде одного символа, то в виде дру- гого, но мы все-таки как-то умеем узнать, какой имен- но из всех возможных объектов мысли в нашем созна- нии. Психология самонаблюдения должна отказаться от выяснения этого факта: тончайшие перемены в ду- шевной жизни нельзя описать при помощи грубой пси- хологической терминологии. Психолог должен ограни- читься, с одной стороны, простым засвидетельствовани- ем того, что самые разнородные элементы сознания образуют психический субстрат, при помощи которого познается тождественное, с другой — фактическим оп- ровержением противоположной точки зрения,

Глава XV. Различение

Различение и ассоциация. На с. 30 я говорил, что пер- вый объект познания ребенка составляет тот зачаток, из которого впоследствии развивается познание Вселен- ной через присоединение новых элементов извне и раз- личение других изнутри. Другими словами, опыт слага- ется одновременно при помощи ассоциации и диссоциа- ции, и психологию следует излагать и аналитически, и синтетически. Наши первичные чувственные данные по- знания, с одной стороны, раздробляются при помощи