Психология - Уильям Джеймс

л

Rhone que nous» английскую поговорку: «Paddle your own canoe»? Но едва ли человек, раз заметив звуковое сходство обеих фраз, не будет в состоянии возобновить его в памяти. Ожидая удара часов, мы так проникаемся мыслью о наступающем звуке, что нам кажется, будто уже бьет желанный или страшный час. То же испыты- ваем мы и в ожидании звука чьих-нибудь шагов. При малейшем шелесте в лесу охотнику мерещится дичь, беглецу — преследователи. Влюбленный при виде каж- дой женской шляпки воображает, что под ней скрыва- ется головка его кумира.

137

Появление образа в уме и есть внимание; препер- Депция {предварение восприятия) есть половина перцеп- ции (восприятия) искомого объекта. Именно по этой причине у людей открыты глаза лишь на те стороны в воспринимаемых впечатлениях, которые они ранее при- учились различать. Любой из нас может заметить из- вестное явление, после того как на него нам было кем- нибудь указано, но то же явление без постороннего указания не сумеет открыть и один человек из десяти тысяч. Даже в поэзии и изобразительных искусствах необходимо, чтобы кто-нибудь указывал нам, на что именно нужно обращать особенное внимание, что заслу- живает наибольшего удивления, пока наш вкус не до- стигнет полного развития и наша оценка эстетических явлений не станет безошибочной.

В детских садах детей ради упражнения расспраши- вают, сколько характерных черт они могут назвать в данном предмете, например в цветке или чучеле птицы. Они сразу перечисляют знакомые им черты: листья, хвост, клюв, ноги, но в то же время могут часами гля- деть на птицу, не замечая ноздрей, когтей, чешуи и т. д.,пока не обратишь на это внимание детей, после чего они всякий раз указывают на них. Короче говоря, мы обыкновенно видим лишь те явления, которые препер- ципируем. Преперципируем же мы лишь объекты, кото- рые были указаны нам другими под каким-либо ярлы- ком, а он запечатлелся в нашем уме. Потеряв накоп- ленный нами запас таких ярлыков, мы почувствовали бы себя в окружающем мире лишенными всякой ум-ственной опоры.

Педагогические замечания. Во-первых, необходимо укреплять внимание в детях, которые крайне небрежны в занятиях, беспорядочно перескакивают мыслью с од- ного предмета на другой. Учитель должен заботиться о том, чтобы сделать привлекательным предмет заня- тий, ассоциировать его с чем-нибудь интересующим ре-бенка; в худшем случае, когда нельзя придать интерес самим занятиям, можно пообещать награду за внима- тельное отношение к занятиям и наказание — за невни- мательное. Если предмет не вызывает в ребенке произ-вольного внимания, то приходится черпать интерес со стороны. Но всего лучше, когда сама тема занятий ин- тересна, и, обучая детей, мы должны всегда стараться связывать новые сведения, сообщаемые им, с теми

138

объектами, с которыми у них соединены преперцепции.То, что давно и хорошо известно, тотчас становится объектом внимания и влечет за собой новые впечатле- ния, образуя для последних то, что, по психологической терминологии Гербарта, называется Apperceptionsmasse.Разумеется, талант учителя заключается именно в том, чтобы знать, какую Apperceptionsmasse надо выб- рать. Психология может здесь дать только общее пра- вило.

Во-вторых, необходимо искоренить ту рассеянность внимания, которая бывает у людей более зрелого воз- раста при чтении или слушании. Если внимание есть воспроизведение данного ощущения изнутри, то привыч- ка читать только глазами или слушать только ухом может быть искоренена при помощи отчетливого расчленения слышимых или видимых слов; таким путем можно ук- репить внимание. Это подтверждается опытом. Можно сделать себя гораздо более внимательным к разговору, если мысленно повторять каждое услышанное слово, а не пассивно слушать слова. Значительное число моих студентов, испытав этот прием, нашли его весьма по- лезным.

Внимание и свобода воли. До сих пор я рассматри- вал внимание в качестве психического процесса, всеце- ло зависящего от физиологических условий. И я дейст- вительно убежден, что выбор объектов внимания имен- но так предопределен. Ничто не может привлечь наше внимание независимо от автоматической деятельности нервной системы. Другой вопрос: насколько зависима от последней та интенсивность внимания, с которой мы воспринимаем объект, уже попавший, так сказать, в поле нашего духовного зрения? Нередко нужно умст- венное усилие, чтобы удержать внимание на одном и том же предмете. Если это усилие не есть простая ил- люзия, если оно представляет духовную силу, неопре- деленную по величине, в таком случае, разумеется, эта сила совместно с физиологическими процессами дает общий сложный результат. Хотя она и не вносит в со- знание новой идеи, но задерживает и закрепляет там бесчисленное множество идей, которые без ее помощи исчезли бы гораздо быстрее.

Задержка может быть не более секунды, но это вре-мя могло иметь решающее значение, ибо при непре- рывной смене различных соображений, когда две про- тивоположные группы их, борясь между собой, нахо-

139

дятся почти в равновесии, достаточно и одной лишней секунды внимания, направленного на одну из этих групп, чтобы дать ей окончательный перевес. Утвердив- шись в сознании, наше решение влияет на поступки, а от поступков может зависеть вся наша судьба. В главе «Воля» мы увидим, что драма нашей волевой жизни всецело зависит от едва заметного перевеса в степени внимания, сообщаемого одной из борющихся за преоб- ладание моторных идей. Но чувство реальности волевой жизни, главный стимул произвольных действий, зависит от сознания того, что они действительно обусловлены нашим свободным решением, а не предопределены ты- сячи лет тому назад роковым ходом явлений. Это ка- жущееся чувство свободы, придающее истории и челове- ческой жизни такую трагическую окраску, может не быть простой иллюзией. Произвольное усилие, вполне возможно, не есть простой результат механических про- цессов, а некоторая первичная и притом неопределенная по степени сила... В этом вопросе для здравомысляще- го человека последним словом должно быть «Ignore- mus» (мы не знаем), потому что взаимодействующие в данном случае силы по своей тонкости не поддаются из- мерению. Впрочем, психология, поскольку она претен- дует быть наукой, должна, как и всякая другая наука, постулировать в своих явлениях полный детерминизм, следовательно, и свободную волю, если таковая суще- ствует, рассматривать как естественную причину. Так буду поступать в данной книге и я, следуя в этом отно- шении примеру других психологов. В то же время я должен признаться, что подобный прием хотя и пред- ставляет методологические удобства, позволяя распола- гать факты в простом порядке и в «научной форме», однако не дает окончательного решения в том или другом направлении, изучающем проблему свободы воли.

Глава XIV. Образование концептов

Различные состояния сознания могут означать одно и

то же. Функция ума, при помощи которой мы выделя- ем, обособляем и отождествляем между собой численно различные объекты речи, называется концепцией. Ясно, что одно и то же состояние сознания, когда в нем мыслят-

140

ся несколько различных объектов, заключает в себе не- сколько концептов и, имея функцией несколько концеп- тов, может быть названо состоянием сложной концеп- ции.

Мы можем образовывать концепты различного ха- рактера: концепты реальностей, за которыми признает- ся объективное существование, например паровоз; фан- тастические образы, например сирена; наконец, простые логические фикции (entia rationis), например разность, ничто.

Но что бы мы ни представляли себе, наша кон- цепция всегда бывает о чем-нибудь одном и ни о чем другом, т. е. по содержанию она не может быть заме- нена чем-нибудь иным, хотя и может быть многим по- полнена. Образование каждого концепта обусловлено тем, что из массы психического материала, доставляе- мого внешним миром, наше внимание ясно выделяет что-нибудь и фиксирует перед сознанием. Колебания при этом возникают лишь тогда, когда мы недоумева- ем, есть ли данный предмет тот именно, который мы имеем в виду, так что для полноты умственной функции мы должны при образовании концепта мысленно ска- зать себе не только: «Я имею в виду вот это», но и:

«Я не имею в виду того».

Таким образом, каждый концепт вечно остается тем, что он есть, и никогда не переходит в другой. Ум мо- жет изменять свои состояния, их значимость, по вре- менам может пренебрегать одним концептом, предпо- читать другой, но и оставленный концепт сам по себе никаким понятным для нас способом не может изме- ниться в другой, заменяющий его. Я могу видеть, что бумага, за минуту перед тем белая, обгорела и почер- нела.

Но мое понятие «белый» не превратилось в по- нятие «черный». Наоборот, наряду с восприятием чер- ноты оно остается в моем сознании, сохраняя прежнее значение и тем давая мне возможность заметить в бумаге черноту как качественную перемену. Если бы этот концепт не сохранился во мне, я сказал бы: «Вот чернота» — и этим мое познание и ограничилось бы. Таким образом, среди изменчивости мнений и внешних впечатлений мир понятий или объектов мысли остается неизменным и неподвижным, как Платоново царство идей.