"Красный террор" в Россiи 1918 - 1923 - Сергей Мельгунов

«В связи с давними слухами и обнаруживающимися фактами весной этого года губернским трибуналом г. Ставрополя была образована комиссiя для разслeдованiя пыток, практикуемых в уголовном розыскe. В комиссiю вошли — общественный обвинитель при трибуналe Шапиро и слeдователь-докладчик Ольшанскiй.

Комиссiя установила, что помимо обычных избiенiй, подвeшиванiй и других истязанiй, при ставропольском уголовном розыскe существуют:

1) „горячiй подвал“, состоящiй из глухой, без окон, камеры в подвалe, — 3 шага в длину, 1 1/2 в ширину. Пол состоит из двух-трех ступенек. В эту камеру, в видe пытки, заключают 18 человeк, так что всe не могут одновременно помeститься, стоя ногами на полу, и нeкоторым приходится повисать, опираясь на плечи других узников. Естественно, воздух в этой камерe такой, что лампа моментально гаснет, спички не зажигаются. В этой камерe держат по 2–3 суток, не только без пищи, но и без воды, не выпуская ни на минуту, даже для отправленiя естественных надобностей. Установлено, что в „горячiй подвал“, вмeстe с мужчинами сажали и женщин (в частности, Вейцман).

2) „Холодный подвал“. Это — яма от бывшаго ледника. Арестованнаго раздeвают почти до нага, спускают в яму по передвижной лeстницe, затeм лeстницу вынимают, а на заключеннаго сверху льют воду. Практикуется это зимой в морозы. Установлены случаи, когда на заключеннаго выливали по 8 ведер воды (в числe других этому подвергались Гурскiй и Вайнер).

3) „Измeренiе черепа“. Голову допрашиваемаго туго обвязывают шпагатом, продeвается палочка, гвоздь или карандаш, от вращенiя котораго окружность бичевки суживается. Постепенным вращенiем все сильнeе сжимают череп, вплоть до того, что кожа головы вмeстe с волосами отдeляется от черепа.

Рядом с этими пытками для полученiя сознанiя, установлены убiйства агентами розыска арестантов яко-бы при попыткe побeга (так убит в апрeлe 1922 г. Мастрюков).

Всe эти факты были установлены показанiями потерпeвших и свидeтелей, данными судебно-медицинской экспертизы, вскрытiем трупов и сознанiем агентов, производивших пытки и показавших, что дeйствовали по приказу начальника уголовнаго розыска Григоровича (он же член Ставропольскаго Исполкома, член Губкома Р. К. П. и замeститель начальника мeстнаго Госполитуправленiя), его помощника Повецкаго и юрисконсульта (!!) розыска Топышева. Пытки производились под личным их руководством и при личном участiи.

Трибунал постановил привлечь виновных к отвeтственности и отдал приказ об их арестe. Однако, никого арестовать не удалось, так как начальник губполитуправ. Чернобровый укрыл преступников в общежитiи госполитуправленiя и предъявил секретный циркуляр В. Ч. К., в котором, между прочим, говорилось, что, если при производствe дознанiя или предварительнаго слeдствiя к сознанiю обвиняемых не приведут очныя ставки, улики и „обычныя угрозы“, то рекомендуется „старое испытанное средство“».

Происхожденiе этого циркуляра, как передают, таково. В серединe 1921 г. на извeстнаго слeдователя M. Ч. К. Вуля поступила жалоба по поводу примeненiя им на допросах пыток и истязанiй. Вуль хотeл подать в отставку и сложить с себя отвeтственность за развитiе бандитизма в Москвe. В виду этой угрозы, яко-бы Менжинскiй (?!) разрeшил ему продолжать прежнiе прiемы дeятельности, a вскорe послe этого был разослан циркуляр о «старом испытанном средствe». Финал этой исторiи обычен. Никого из производивших пытки арестовать не удалось. Зато начались гоненiя на тeх, кто проявлял излишнее усердiе и горячность при раскрытiи тайн уголовнаго розыска.

То же с новыми деталями подтвердило и письмо (из Ставрополя, напечатанное в № 1 «Путей Революцiи» (альманах лeвых с.-р.). Такой же эпилог был и в Туркестанe. Главным дeятелем по примeненiю пыток был бывшiй цирковой клоун, член чрезвычайной комиссiи и сам палач Дрожжин. Он был отозван от своей должности и назначен, послe обнаруженiя его дeятельности, как слeдователя, политическим комиссаром в тюрьму.[273]

Не надо имeть большого воображенiя, чтобы представить себe этого циркового клоуна в новой роли. Фактов из его дeятельности на новом поприщe мы не знаем, но мы найдем иллюстрацiи в фактах в противоположной Туркестану мeстности — в Архангельскe.

В сборникe «Че-Ка» есть очерк о «холмогорском концентрацiонном лагерe» — о том самом, о котором нам уже вскользь приходилось упоминать. Мнe лично хорошо извeстен автор этого в сущности донесенiя, eздившiй с большой трудностью и опасностью для себя спецiально на далекiй сeвер, чтобы собрать свeдeнiя об ужасах, о которых доходили слухи в Москву, и чтобы выяснить возможность помочь несчастным заключенным этого «лагеря смерти». Я слышал его доклад в Москвe. В передачe он был еще болeе страшен. Было дeйствительно жутко, но мы были безсильны оказать помощь. Достаточно два-три штриха, чтобы охарактеризовать условiя жизни в холмогорском концентрацiонном лагерe:

«В бытность комендантом Бачулиса, человeка крайне жестокаго, немало людей было разстрeлено за ничтожнeйшiя провинности. Про него разсказывают жуткiя вещи. Говорят, будто он раздeлял заключенных на десятки и за провинность одного наказывал весь десяток. Разсказывают, будто как-то один из заключенных бeжал, его не могли поймать, и девять остальных были разстрeлены. Затeм бeжавшаго поймали, присудили к разстрeлу, привели к вырытой могилe; комендант с бранью собственноручно ударяет его по головe так сильно, что тот, оглушенный, падает в могилу и его, полуживого еще, засыпают землей. Этот случай был разсказан одним из надзирателей.

Позднeе Бачулис был назначен комендантом самаго сeвернаго лагеря, в ста верстах от Архангельска, в Портаминскe, гдe заключенные[274] питаются исключительно сухой рыбой, не видя хлeба, и гдe Бачулис дает простор своим жестокостям. Из партiи в 200 человeк, отправленной туда недавно из Холмогор, по слухам, лишь немногiе уцeлeли. Одно упоминанiе о Портаминскe заставляет трепетать Холмогорских заключенных — для них оно равносильно смертному приговору, а между тeм и в Холмогорах тоже не сладко живется».[275] А вот свeдeнiя о самом уже Портаминском «монастырe». Частное письмо, полученное в Петербургe, сообщает:[276]«Однажды в 6 ч. утра выгнали всeх на работу. — Один из арестованных послe сыпняка был настолько слаб, что упал на дворe перед отходом на работу. Комендант не повeрил его слабости и, яко-бы за злостную симуляцiю, приказал раздeть его до нижняго бeлья и посадить в холодную камеру, куда набросали снeгу. Больной заживо был заморожен». Далeе разсказывается, как больного, который был не в состоянiи слeдовать за партiей при перегонe по этапу, просто застрeлили на глазах у всeх арестованных.

«До чего доходит издeвательство — добавляет другой свидeтель[277] — может дать представленiе слeдующiй случай… заключенные работали по добычe песку для построек. Работы шли перед окнами дома коменданта, который, увидав из окна, что рабочiе сeли на отдых, прямо из окна открыл стрeльбу по толпe. В результатe нeсколько убитых и раненых. Заключенные послe этого объявили голодовку протеста. Слухи об этом дошли до Москвы, и на этот раз комиссiя из центра смeстила коменданта. Новый комендант — уголовный матрос с „Гангута“ — по звeрству ничeм не отличается от стараго. Разстрeл заключенных тут же на мeстe, на глазах у всeх, иногда по простому самодурству любого конвоира — самое обычное явленiе».

Все это происходило в 1921–1922 гг. Об условiях жизни заключенных сам по себe свидeтельствует такой поразительный факт, что на 1200 заключенных за полгода приходится 442 смерти!!

В холмогорском лагерe наряду с темным карцером и спецiальной холодной башней есть еще особый «Бeлый Дом». Это спецiальная изоляцiя для нeкоторых провинившихся. В маленькой комнатe (даже без уборной) заключено бывает до 40 человeк. Автор разсказывает о больных сыпным тифом, валявшихся здeсь дней по 10 до кризиса без всякой помощи. «Нeкоторые просидeли больше мeсяца, заболeли тифом и кончили психическим разстройством». Это ли не пытка?

По поводу этих фактов нельзя сказать в оправданiе даже того, что они были уже давно…

Мы узнаем о всeх этих фактах рeдко и случайно. При безнаказанности начальства заключенным опасно жаловаться даже в тeх рeдких случаях, когда это возможно. Мнe лично раз только пришлось присутствовать в Бутырской тюрьмe при избiенiи слeдователем подслeдственнаго. Я только слышал мольбу послeдняго — молчать. И врачи без опасенiя не могут констатировать факт нанесенiя побоев — доктор Щеглов, выдавшiй медицинское свидeтельство нeкоторым соцiалистам, избитым в Бутырской тюрьмe, за это был немедленно отправлен в жестокую ссылку.[278]

До нас доходят свeдeнiя, когда жертвами произвола становятся партiйные люди. Так мы узнаем, что в Тамбовe высeкли 18-лeтнюю с.-р. Лаврову,[279] что та же судьба постигла жену с.-р. Кузнецова, когда не удалось узнать мeстопребыванiя ея мужа.[280] Так мы узнаем, что с.-д. Трейгер в Семипалатинскe был посажен в «ящик» — длиной в три шага и шириной в два, гдe он сидeл вмeстe с сумасшедшим китайцем-убiйцей.[281] Лeвый с.-р. Шебалин, в письмe, пересланном нелегальным путем, разсказывает, как его истязали в Петербургe: били по рукам и ногам рукояткой револьвера, мяли и давили глаза и половые органы (до потери сознанiя),[282] били особо усовершенствованным способом — так, чтобы не было слeдов «без крови» (кровь шла горлом)![283] Я хорошо знаю Шебалина, пробыв с ним болeе полугода в заключенiи в Бутырской тюрьмe. Это человeк, не способный ни ко лжи, ни к преувеличенiям. «Не забывайте, что я пишу из застeнка, перед которым по своему режиму и примeненiю особых мeр воздeйствiя к заключенным блeднeют русскiя Бастилiи — Шлиссельбург и Петропавловка, гдe в старое время мнe пришлось томиться в одном из казематов, как государственному преступнику» — пишет Шебалин.