Барышня. Нельзя касаться - Ксюша Иванова

звучала с претензией. Она могла бы означать, что Марк решил отчитать меня за что-то, но голос-то голос звучал так бархатно, так нежно! Но взгляд с экрана из-под растрепавшейся челки — он явно, как и я, лежа в кровати разговаривал! Глаза улыбались… — Я ведь могу и поехать к тебе сейчас! К утру как раз успею!

Смотрела на него — такого удивительно близкого, такого неожиданно родного… Смотрела на человека, которому я по необъяснимой причине нужна, и знала — позови его сейчас, он не посмотрит на расстояние, не посмотрит на усталость — ведь явно весь день на ногах! Он приедет КО МНЕ! И я хотела этого! Чтобы Марк, как угодно — через одеяло, через дверь или… даже без всего этого, без преграды всякой, просто был сейчас рядом!

И я бы сумела ВСЁ забыть! Я бы очень постаралась! Изо всех сил!

— Как сказала, так и понимай, — смело ответила, радостно улыбнувшись в трубку.

— Я надеюсь, ты сейчас серьезно. Потому что если шутишь, то… разобьешь сердце одному влюбленному мужчине!

— Я еще никогда не была так серьезна, — сказала в тон его словам. — Только ты, пожалуйста, не вздумай приезжать сейчас! Последняя поездка ночная вон как неудачно закончилась! Так что выспись, отдохни, а потом уже выезжай!

— Заботливая моя. Красивая. Готовишь замечательно. Детей любишь. Вяжешь, в конце концов! Мне все в тебе нравится. Ты мне очень нравишься, Катя! Я серьезно сейчас. Посмотри на меня. Видишь? Не улыбаюсь даже! И если нужно, я буду ждать столько, сколько тебе потребуется, чтобы привыкнуть. Я не буду тебя ни к чему принуждать. Я дождусь, когда сама придешь ко мне. Но честно скажу, мне уже сейчас это нелегко дается. Если бы ты знала, как я тебя хочу… Если бы ты знала, как мне хочется, чтобы ты не боялась меня!

— Марк, я тебя не боюсь. Я себя боюсь. Боюсь, что могу вдруг начать реагировать неправильно! Я не хочу, чтобы так было! По-человечески, по-настоящему хочу! Но у меня ничего ни с кем не было после… той ночи. Я просто не знаю…

— Расскажи мне… Хотя нет! Ничего не рассказывай сейчас. Ты мне расскажешь потом, когда я рядом буду. И знаешь что, я накажу их! Я придумаю что-нибудь и накажу…

— К-кого их? — все эти годы я не раз думала о том, что кто-то из тех, кого мне лучше не вспоминать, может жить где-то поблизости. Но отчего-то абсолютно уверилась в мысли, что они не запомнили меня. Мне казалось, что я была одной из многих, кто побывал в руках у этих мужчин. Просто другие девушки знали, на что шли. А я нет.

А ведь мама тогда пыталась обращаться в полицию, какие-то следственные мероприятия даже шли. Правда, я в то время была в таком состоянии страшном, что почти ничего не запоминала… А теперь оказывается, что они где-то здесь, поблизости от меня? И Марк их даже знает, раз собирается наказать…

Но он удивительно тонко чувствовал меня:

— Катюша, это я так, в общем, в принципе говорю! Тебе нечего бояться! Совершенно нечего! Слышишь? Потому что, если вдруг что-то подозрительное рядом… Ты сразу звонишь мне! У меня куча знакомых в полиции — через пять минут возле тебя будет хренова туча ментов!

40 глава. Марк

Последний разговор со Святославом Мерцаловым, проведенный в некотором подобие стиля "хороший-плохой полицейский" мною и Олегом, дал свои плоды. Когда мужчина понял, что мы не желаем зла его сыну, что, наоборот, как искренне обещал я, можем всячески способствовать благополучию мальчика, он признался, где искать Гришу.

Оказывается, Антон Радулов около десяти лет назад создал в Подмосковье школу единоборств для трудных подростков, куда брал мальчишек, желающих заниматься спортом. Иногда даже талантливых пацанов отбирали из интернатов, из семей, находящихся в трудных жизненных ситуациях. Он и пара его бывших учеников практически на благотворительных условиях занимались с детьми, возили их на соревнования, помогали устроиться в жизни. На какие деньги существовал этот спортивный клуб, мне пока было неясно. Но, собственно, выяснить мне предстояло другое и подробностями я не интересовался.

Организация Радулова, помимо небольшого спортзала в самой Москве, имела свою базу для тренировок на берегу небольшого озера в подмосковном поселке. У Антона Викторовича при базе был собственный дом. Вот туда, по просьбе Мерцалова и увез Радулов Гришу.

Антон, действительно, следил за Мерцаловым-младшим. И оказался рядом с домом, где жил Гриша с матерью, именно в тот момент, когда у ребенка произошел конфиликт с отчимом.

Меня поражал только один момент — неужели взрослые мужики, увозя ребенка, не понимали, что мать, ну, ладно, пусть не мать — мачеха, начнет его разыскивать? Она ведь могла и в полицию обратиться! Но Мерцалов не отвечал на этот вопрос ничего, кроме короткого: "Ему будет безопаснее с Антоном!" В общем, у меня осталось стойкое убеждение, что кроме желания уберечь ребенка от не очень-то любящих, но не желающих зла, приемных родителей, была еще какая-то причина, из-за которой Святослав Мерцалов отдал своего сына на воспитание другу.

Оставалось последнее — съездить в маленький подмосковный городок, на окраине которого находилась база Радулова, и удостовериться в том, что Гриша находится там. А потом уж пусть Анна Мерцалова, как опекун ребенка, решает сама, что делать дальше — оставить его там или забрать обратно. С отцом пусть договаривается…

Всего на одну ночь мы вернулись домой. И времени у меня было в обрез. И очень хотелось сразу, даже в офис не заезжая, рвануть к Кате с Мариной. Особенно хотелось этого после нашего ночного разговора. После ее обещания! И потребовать… нет, потребовать все-таки нельзя. Осторожно взять то, что она мне обещала! Ведь обещала же?

В глубине души я ликовал! Не так уж и сложно было Кате помочь — ей всего-то и требовалось немного заботы, ласка и искренние чувства! Это ведь даже меньше, чем требовало абсолютное большинство других женщин! Ни бриллиантов тебе, ни денег, ни ресторанов! Но при всей кажущейся простоте у Кати перед всеми другими было удивительное преимущество — она, открываясь передо мною, доверяясь мне, поражала своей внутренней красотой! Я видел теперь, какая она замечательная!

Теперь, когда почти перестала бояться, она могла шутить и смеяться, без умолку болтать обо всем… почти обо всем. А вчера, когда обещала мне поцелуй, она кокетничала со мной! И была при этом такая милая, такая манящая, так забавно волновалась и искренне смущалась, что я умилялся,