Элита. Незаконченное дело - Абриль Замора

думаю, что оно прекрасно определяет этот момент – какая неловкость. КАКОЙ ЧЕРТОВ ПОЗОР. Я не думала, что у нас с ним что-нибудь получится, это было безумие. Он был старше меня, намного старше, и мы не очень-то ладили. Но я не хотела, чтобы он считал меня сумасшедшей. Хотя то, что случилось потом, было смущением в квадрате, в кубе или… в той высшей степени, до которой только могло дотянуть мое смущение.

Бруно не вмешивался, он слегка улыбнулся, как бы говоря, что она может открыться ему без проблем. Он хотел быть дружелюбным, не вступать в физический контакт, чтобы она не испугалась, но в то же время хотел дать понять своим взглядом, что он здесь и что он слушает ее, но затем… бам! Мать Паулы пересекла кабинет. Она, которая никогда не проходила этим путем. Более того, они пару раз пересекались и холодно улыбались друг другу, обозначая дистанцию. Но когда видишь, как плачет твоя дочь, будто она снова ребенок, который впервые столкнулся с несправедливостью и жестокостью мира… она сделала то, что сделала бы любая любящая мать. Она вошла, обняла ее, а Паула продолжала плакать, чувствуя, что неудача полностью овладела ею. Бруно понял, что сейчас должен отступить и не вмешиваться.

– Дорогая, ты можешь уйти с работы, прямо сейчас, если хочешь. Я могу взять машину и отвезти тебя домой, но, я думаю, ты пожалеешь об этом… Ты сильная и храбрая девушка, намного сильнее, чем ты думаешь. Что не так? Даниэла эксплуатирует тебя? Пошли ее, любимая! Это жизнь… А в жизни полно Даниэл. Она плохо с тобой обращалась?

– Нет… не совсем. Нет. Я имею в виду, я ненавижу ее и все такое, но она говорила со мной плохо, не заботилась обо мне, не благодарила меня.

Мать начала смеяться, и это было неудивительно.

– НЕ СМЕЙСЯ!

– Как я могу не смеяться? Слушай, я думала, ты не протянешь и недели… Но теперь, когда ты зашла так далеко, было бы стыдно бросать полотенце. Ты хотела работать, так будь верна Пауле, которая приняла это решение, и доверяй ей.

Даниэла вошла и недоуменно посмотрела на сцену. Мать Паулы была уважаемой женщиной, и видеть, как она обнимает стажера, хотя она была одной из немногих, кто знал историю семьи, было шокирующим.

– Прости, Даниэла, у Паулы немного закружилась голова… Просто здесь так жарко. Обогреватель слишком мощный.

– Да, извините, я попрошу мастера прийти и проверить.

– Не волнуйся, она ведь теперь вернется на работу?

Паула видела решимость и ясность своей матери и не могла не приспособиться.

– Да, извините, Даниэла, просто я сегодня не позавтракала…

Мать Паулы вышла из кабинета, не взглянув на дочь, и стук ее каблуков затерялся в коридоре. Даниэла сделала жест Пауле, показывающий: «Что, черт возьми, происходит?» Паула встала, высморкалась в салфетку и вернулась к работе. Вялая, слабая, но со странным успокаивающим чувством. Дело не в том, что она стала Суперженщиной и эволюция ее как работника ускорилась. Ее карьерный рост остался таким же медленным. Но она знала, что должна продолжать. Она пересекла проход между столами, вдалеке стоял Бруно и печатал. Ей пришлось пройти мимо него. Было ужасно стыдно, но она должна была это сделать, она старалась не смотреть на него, но он остановил ее.

– Возьми.

Бруно протянул ей стикер, она взяла его и пошла дальше, а на углу прочитала.

«Спасибо, что открылась мне. Начинать трудно, но знаешь что? Ты такая милая, даже со слезами на глазах».

Сердце Паулы начало биться чаще. Казалось, что оно расширяется и скачет вверх-вниз по ее грудной клетке. Она могла бы закричать, но не сделала этого, а лишь повернулась и издалека помахала парню. Он улыбнулся, а она нырнула в туалет, в тот самый туалет, где они впервые встретились. Паула стояла в раздумье, прислонившись к двери, и тут ее словно осенило. Она скомкала бумагу и бросила в корзину для мусора. Она могла бы стать полностью зависимой от мыслей о Бруно, могла бы пойти домой, порхая от счастья, как влюбленная дурочка, и всю ночь пролежать в постели, разрабатывая разные любовные сценарии. Но в этот раз она предпочла подумать о себе. Она верила в любовь, но по тем или иным причинам она всегда оказывалась раковой опухолью внутри, чем-то, что заставляло ее терять хватку и контроль. Может быть, это были слова ее матери, а может быть, собственное ощущение, но внутри она знала, что была права. Парень ей очень понравился, но ей не хотелось ввязываться в эту историю. Иметь стимул и мотивацию в виде его улыбки каждое утро было очень здорово, но она не хотела, чтобы эта игра выходила за рамки и отвлекала ее от того, что было действительно важно в этот момент. Важнее всего была она, Паула. Никаких отвлечений, никакой суеты. Паула хотела быть спокойной, и когда она скомкала стикер и выбросила его в мусорное ведро, то также выбросила свою подростковую влюбленность.

Тот факт, что родителей Горки не было дома, сыграл важную роль в намерении парня. Он не стал как-то специально украшать комнату, не поставил свечи и не купил клубнику. Они уже бывали там раньше. Дело было не в атрибутике, а в действии. Он наконец-то собирался встать у руля событий. После вечеринки их отношения испортились. Андреа была немного холоднее, что было очень странно, потому что раньше она была такой светящейся и такой очаровательной. Один маленький жест, приближающий к серьезности, создавал между ними айсберг, а он этого не хотел… Не то чтобы Горка решил сделать шаг, чтобы сделать ее счастливой. Просто, увидев, как отреагировало его тело в доме Ребеки, он понял, что пришло время, что он готов.

Я уверен в том, испытываю к этой девушке. Она мне нравится, ну, я люблю ее… и знаю, что, что бы ни случилось, она не убежит. Девушка, которая смогла держать себя в руках, конечно, по-своему, но, тем не менее, заслуживает моего доверия и того, что я не испуганный недоумок… Да, я умираю от желания взять ее, я умираю от желания заняться с ней любовью так, как она того заслуживает. Я не могу дождаться, когда окажусь внутри нее, почувствую себя в ее теле. Боже мой, я боюсь, что не продержусь и тридцати секунд, но попытаюсь. Она заслуживает этого. Я заслуживаю этого и хочу это сделать. Давно пора, не так ли? Я боюсь… Да, но в то же время